Порочное влечение (СИ) - Бушар Сандра - Страница 22

— Прости, пришлось вколоть тебе общий наркоз и ты провалялся в отключке сутки… У меня просто не было обычного снотворного, — ее голос был непривычно низкий, неуверенный и… сожалеющий, что совершенно шло в контраст с обычным поведением Виолы. Что-то явно случилось и она пыталась мне это сказать. — Мне жаль…

— Тварь, хрен я теперь без бати найду ее… — проворчал я, все еще пытаясь открыть глаза. — Придется идти к нему на ковер и умолять на коленях принять обратно. Но я найду ее. И отомщу тебе, что помогла ей сбежать! Можешь прощаться со своей подвальной хирургией!

— Причем тут девочка?! — злобно и непонимающе перебила меня Виола, словно я путал божий дар с яичницей. — Я спасла ее от такого урода, как ты! Зачем тебе школьница, Роберт? Тебе мало всех баб, которые вешаются на тебя по углам? Выбери любую другую и трахай ее, а психику Полины пощади! Она хорошая девочка и чистая… — я было хотел ответить ей, но ее тяжелая для моего нынешнего состояния рука упала мне на губы, не давая сказать ни слова: — Есть другая новость… Более важная для тебя. Твой отец… Он… Он…

Ее рука медленно сползла с моих губ и ударилась о бортик железной кровати, но отчетливый запах виски, исходящий от ее мягких пальцев, я почувствовать успел. Кажется, дело было дрянь, ведь, сколько я знаю Виолу, она пила только раз — после завершения бракоразводного процесса с отцом.

— Тем же вечером, что тебя ранили, на него напали… Ножевое ранение. Смертельное. Тоже недалеко от «Кашемира». СМИ пишут, что либо ты это совершил, либо тебя тоже убили… или похитили, — ее рука тяжелой печатью упала на мое предплечье, словно подтверждая, что это не страшный сон, а чудовищная реальность, и Виола прошептала мне прямо в ухо слова, которые стали пророчеством для меня на долгие годы: — Мальчик, кажется тебя ждет тяжелый год или даже жизнь… Ты очень сильно повзрослеешь, перестанешь доверять людям и станешь черствым, как кусок гранита. Но, если ты хочешь выжить в мире бизнеса, другого варианта у тебя нет.

Полина. Наши дни…

Мне снились облака, такие голубые-голубые, словно на них кто-то разлил краску и капнул туда немного воды. Необычайное чувство легкости было в теле, заставляющее скакать по зеленой высокой траве, как попрыгунчик.

Внезапно вдали появился размытый силуэт, похожий на черную воронку. Мне бы самое время испугаться, но интерес победил и я направилась прямиком к темному пятну.

С каждым шагом становилось понятно, что это никто иной, как… Роберт. И, когда я убедилась в этом окончательно, то ускорила шаг вдвое. Мужчина тоже заметил меня, но ничего не говорил. Просто молчал и смотрел, как на огонь, воду…

Я тоже ничего не говорила. Не потому, что нечего было сказать, просто не видела такой необходимости. Было достаточно того, что он рядом и все хорошо…

Как вдруг за спиной Роберта метнулась какая-то тень. Сперва я решила, что это ветер играет ветвями, но затем увидела очертания ножа на траве… В сознание отчаянно вторглась мысль, что сейчас произойдет…

Мне хотелось закричать, предупредить Роберта, помочь ему… Но единственное, что я могла, это стоять и смотреть, как рука незнакомца размахивается за спиной Шаворского и пронзает его не естественно глубоко для обычного ножа. Затем тело мужчины неестественно ярко вспыхивает алым пламенем, а черная дыра, внезапно открывшаяся у него под ногами, затягивает в неизвестную пучину, полную гнетущей темноты…

В тот момент я проснулась, слетев с кровати, как ошпаренная кипятком, и побежала в холл. Мне нужно было найти Роберта, предупредить его, помочь, спасти…

Только вот с каждым моим шагом реальность медленно вторгалась в затуманенное сознание, оттесняя собой ужасно реалистичный сон. И, когда я налетела на перепуганную Клавдию, то поняла, что совершила небывалую глупость…

— Боже мой, детка… Что стряслось?! — женщина, спокойно себе натирающая большую прозрачную вазу, не ожидала такого нашествия и, едва удержав ее, гневно сверкнула на меня глазами. Видимо мое лицо ее чем-то обеспокоило, так как она тут же переменилась и, сведя брови на переносице, серьезно спросила: — Температура? Тошнота? Головная боль?

Замерев на секунду, я задумалась и вытерла пот со лба… Ну вот что я должна была ей сказать? Что какой-то сон заставил меня лететь по дому как ненормальная? Что разбуди меня среди ночи и я кинусь спасать человека, который насильно держит меня в своем доме? Ну уж нет!

— Просто хочу воды, — солгала я и мило улыбнулась. Было видно, что Клавдия мне ни капли не поверила, но вмешиваться не стала. — Где у вас тут кухня?

Меня провели в большую просторную столовую с панорамными окнами, белой мебелью и светлыми обоями. Все выглядело так дорого и… пафосно, что было страшно даже притрагиваться к чему-либо, не то что пить или есть на большом позолоченном столе.

— А есть другое место? — извиняющимся голосом прошептала я и тут же покраснела, понимая, что Клавдия вполне себе может принять это за избалованность. Но глаза женщины, как и глаза хозяина этого дома, всегда выражали только одну эмоцию, в ее случае — добродушие, что полностью отличалось от Роберта…

Она молча провела меня на кухню, которая в моем понимании должна гордо называть себя — тронный зал. Не понимаю, зачем одинокому мужчине столько рабочих поверхностей, холодильников и полочек… Наверняка он их даже ни разу не открывал…

— А тут часто бывают гости? Девушки, например?.. — осторожно спросила я женщину, которая положила мне вкусно пахнущую овсянку с яблоками и налила ромашковый чай. Мне было не видно лица Клавдии, но то, как она вздрогнула, услышав вопрос, значило только одно — девушке тут было достаточно. — Если Вы думаете, что я пойду закатывать истерики Роберту по этому поводу — Вы ошибаетесь. Мне нет до него никакого дела…

Не успела я договорить, как Клавдия с каким-то безумным взглядом посмотрела на меня, чем заставила замолкнуть. Более того, женщина схватила меня за руку и заговорщицки прошептала в самое лицо:

— Я уже поняла, что ты подслушала наш разговор со Славиком. Только тогда ты могла узнать мое имя… Я ведь не представлялась тебе…

— Ваши личные дела меня…

— Послушай! — еще раз перебила она меня и больнее сдавила руку. — Этот спор… Про него никто не должен узнать! Роберт нас всех на улицу выгонит…

В моей памяти всплыл давно забытый от пережитого стресса разговор, который благодаря домработнице приобретал какую-то особую таинственность. А ведь тогда, наблюдая за дружеской болтовней охранника и Клавдии, я не вникала в их диалог, а пропускала мимо ушей, так как собиралась бежать…

— Хорошо, — наконец ответила я и женщина тяжело выдохнула и ослабила хватку. — Только у меня одно условие. Вы в подробностях расскажете про это пари, иначе я пойду к Роберту с той информацией, что услышала. Если я не могу ее правильно растолковать, то он точно сможет.

Это был блеф, я бы никогда не стала подставлять другого ради такой ерунды, несмотря на то, что я юрист. Мне была нужна только информация о человеке, под фотографией которого в моей личной внутренней картотеке стоял жирный вопросительный знак.

Несколько долгих минут женщина не выпускала мою руку и заглядывала в глаза, словно пыталась решить — можно мне верить или нет? Видимо не найдя аргументов «против», все же отпустила и отошла от стола, принявшись с интересом рассматривать и мять свой идеально отутюженный белый фартук.

— В этом доме, в Вашей, Полина, комнате постоянно живут барышни. Спальня на третьем этаже никогда не пустует и у каждой девушки есть свой срок… Они не выходят из дома во время прибывания здесь, а потом пропадают… Славик должен отвозить их домой и дело с концом. Но не успевает он отвезти одну, как появляется новая…

Ее слова эхом отдавались в моей голове, а особенно презрительный голос женщины ярким пятном ударялся по репутации Роберта, которая едва начала восстанавливаться после его вчерашней внезапной заботы. Мне не хотелось это слушать, будто эта правда падает пятном на МОЮ репутацию. Словно она говорила не о Роберте, а отчитывала меня. Хотелось попросить ее замолчать, но я, сцепив зубы слушала, так как понимала — пластырь нужно отрывать сразу, а не отщипывать по кусочку… Набравшись еще больше мужества, я даже решила задать уточняющие вопросы, которые рекой посыпались из меня, под округлившиеся глаза Клавдии: