Не оставляющий следов: Обретение (СИ) - Воробьева Елена Юрьевна - Страница 57

– А что написано здесь, почтенный? – юноша с любопытством рассматривал обломок плиты. Даже издалека мне было видно, что камень невообразимо стар.

– Вот нахал! – возмутился его наставник и низко поклонился аэду. – Простите дерзкого юнца. Он талантлив, но совершенно невоспитан. Я удвою наказание, которое он уже успел заработать сегодня, ибо...

– Не стоит, – мягко улыбнулся старик. – Юность всегда порывиста и нетерпелива. А если, как Вы говорите, он талантлив... – аэд подслеповато вгляделся в протянутую скрижаль. – «Одна станет двумя...» О-о-о, юноша наткнулся на удивительное, загадочное сочинение известного с древних времен пророка Эгиалая. Он чуть ли ни лично прибыл в Зебанавар на одном из легендарных кораблей. До сих пор аэды не смогли понять смысл, что вкладывал он в эти строки. Но ничто в нашем мире не случается просто так, и если слова должны были прозвучать – они прозвучат.

Тишина вновь воцарилась в пиршественном зале, но совсем не такая, как раньше. Стихли голоса гостей, шорох ног слуг, потрескивание благовонных палочек в курильницах, даже цвирканье ночных цикад и шелест листьев в саду за окном. И тогда рокотом морского прибоя ворвался в зал строгий голос хранителя древних знаний:

Одна станет двумя, кровью питая бездну.

Мир оживет. Пройдет

Боль. Но не исчезнет

Разбитое сердце трона.

Бездна зовет. Ждет

Ту, что наденет корону.

Четверо станут одним, над нами щит водружая.

В диких степях растет

Бездны сестра родная.

Она наш меч. Наша кровь.

Сердца единого мед.

Не потеряй ее вновь.

Уф-ф-ф, впечатляет. Даже, кажется, Учителя Доо пробрало до печенок, вон как сверкает глазами. Да и остальные забросали вопросами аэда... вопросами, на которые у него не было ответов. Никому не удалось разгадать, что именно узрел прорицатель Эгиалай сквозь тьму веков. Но зачем мне пророчества давно минувших дней? Есть более насущные проблемы, которые надо решать незамедлительно.

Незаметно покинул зал и прокрался в наши комнаты. Кинулся к сундукам, в которые были сложены уже упакованные для путешествия вещи. Так, где?.. Вот он, мой походный костюм. Пояс снаряжен как положено: нож, подорожная, шнур. Деньги и чеки вложены в непромокаемый карман. Это хорошо. Еду придется покупать самому, потому что припасы нам должны были принести лишь утром. Дорогу помню, доберусь быстро. Сию, недовольно сопя, умостился на плечо, и я решительно двинулся к выходу.

– Куда ты собрался, мой друг? – в общей гостиной так некстати отдыхал Учитель Доо. – Потерпи до утра, лодка ждет нас с рассветом.

– Домой, наставник. Я должен быть дома.

– Не должен, – мягко возразил он. – У нас совсем другие заботы.

– Мне все равно, – кулаки непроизвольно сжались. – Я должен быть дома. Ты знал, что там не все ладно?

Я не желал в чем-либо обвинять Учителя Доо, но не смог совладать с бессильной злостью.

– Догадывался, – с сочувствием посмотрел на меня и спокойно откинулся на подушки дивана.

– И ничего мне не сказал? – хотелось ударом стереть улыбку с его губ. В кровь!

– Твой отец умен, – наставник все так же спокойно и участливо смотрел мне в глаза. – Умен и осторожен. Уже больше сорока лет успешно использует подводные течения имперской политики к вящей выгоде рода, беря верх над врагами и завистниками, и, что естественно, приумножает их ряды. Он знает, что нужно делать, и сделает все, чтобы исправить ситуацию. Не стоит ему мешать.

– Что с братом? Ты знаешь, в чем его обвиняют? – бушующее в груди бешенство начало утихать.

– Кто посмеет открыто обвинить в чем-либо наследника высшей семьи? До меня доносились лишь слухи и сплетни.

– Но я обязан помочь...

– Ты не сможешь, – Учитель Доо внезапно очутился рядом и уверенно подхватил ремень заплечного мешка, внезапно выскользнувший из рук. – Пока – не сможешь. Терпение, мой мальчик, – он почти силой усадил меня на подушки, согнав с плеча хранителя. – Ты еще слишком слаб и неопытен, чтобы стать отцу настоящим помощником. Твоя задача – научиться всему, что может пригодиться в будущем, когда наступят на самом деле тяжелые времена.

– А они наступят?

– Обязательно, – радостно заверил меня Учитель Доо.

На рассвете мы простились с гостеприимным домом Шандиса Васа Куккья. Мешки были набиты до отказа припасами, а души полны благословений и добрых пожеланий. Легкая лодка с навесом качалась у небольшого причала, к которому от садовой калитки вела мощеная дорожка. Старший лодочник взял в руки весло и, оттолкнувшись от берега, вверил нас тихому, но мощному течению Матери рек. Мы беззвучно скользили по поверхности вод, оставляя за спиной древние камни, пышные сады и величественные дворцы Хариндара. Беспокойство, которое не покидало все это время, слегка утихло. Я покорился воле Судьбы.

Мы пробиралась сквозь джунгли. Петляли по одному из притоков Манитулоо, куда свернули, как только столица осталась позади. По берегам высились величественные батангоры и салы, раскидистые баньяны воздушными корнями соединяли небо и землю. Иногда их сменяли густые заросли бамбука – высокого и неправдоподобно прямого, растущего «по колено» в воде. С ветвей деревьев тянулись к стремительным водам плети орхидей, нежный аромат которых таил легкую нотку разложения. Пахло болотом, прелыми листьями, подгнившими фруктами, которые чем-то не угодили взыскательному вкусу обезьян, с гиканьем скачущих по лианам. Я не всегда мог сразу отличить лозы лиан от змей, коих было предостаточно. Обезьяны – тоже. Под немелодичные вопли взлетающих пестрых попугаев маленькими мартышками лакомились величественные питоны и хозяева тихих заводей – анаконды. Буро-зеленые бревна крокодильих спин лениво покачивались в воде у самых корней деревьев, поджидая добычу. Пауки густо оплетали нижние этажи джунглей своей паутиной, в которую попадали и мелкие хамелеончики, и огромные бабочки невообразимо ярких расцветок: бронзовые, пурпурные, бирюзовые... Царство жизни, идущей рука об руку со смертью.

Так мы плыли несколько дней, вставая ночью на якорь подальше от берегов. По воде разносились привычные для ночных джунглей звуки: свист гекконов, вопли цапель, а иногда и рычание тигров. Я с легким сердцем жертвовал горячим ужином и ночевками у костра, лишь бы не оказаться в их веселой компании. Да, крокодилы тоже смотрели на нас заинтересованно, но лодка была все же много больше любого, даже самого крупного хищника, а к бортам ее были прикреплены острые гарпуны. Отобьемся.

– Что ты думаешь о пророчестве? – Учитель Доо присел рядом на корму и протянул кусок творожного сыра и банан.

– Невнятное и плохо написанное, как все они, – с благодарностью принял скудную вечернюю трапезу.

– Возможно, ритм и рифма там хромают, – он слегка нахмурился, – но мне интересно, о ком в нем говорилось?

– Какая разница? – я уставился на лунную дорожку, серебристым пунктиром соединяющую левый берег с правым. – Оно не имеет к нам отношения...

– Не скажи, – возразил наставник, меланхолично жующий свою порцию. – Дорога... Судьба... не так-то все просто. Как там сказал старикан-аэд? «Если слова должны были прозвучать...» Может быть, они звучали для нас?

– Да ну, там глупости какие-то. Знаменитый пророк Эгиалай, скорее всего, выпил лишку, вот его и понесло.

– Ну, тут я с тобой спорить не буду: прорицатели, знаешь ли, склонны к злоупотреблениям. Это, однако, не мешает им по-настоящему предвидеть грядущее сплетение нитей в ткань Судьбы. Что же он видел?..

– Тебя, наверное, увлекли его бредни про сердце трона и корону. Почему-то ты к ним неравнодушен, – чувствовал себя настоящим душеведом. – Только вряд ли они имеют хоть какое-то отношение к твоей истории, рассказанной на праздник Двух лун...