Цветочная лавка на заправочной станции (СИ) - Сокол Аня - Страница 9

— Нет, скоро одержимость достигнет максимума и пойдет на спад, организм начнет вырабатывать антитела. Никаких последствий для организма, — я подумала и добавила, — Физиологических.

— Сжечь чертов цветок, — еще больше уверился в своем решении Тииз.

— Не топчите поникшие лепестки… — застенчиво попросил поэт.

Кэп кивнул, Тииз поднес комм к сенсору. Двери открылись. Мы, наконец, вошли в рубку и увидели стихоплета, державшего в страхе Коробочку целых десять минут. Желание пристрелить его усилилось.

Теранс Вист плакал, сидел на полу в одних форменных брюках, демонстрируя всем голую узкую грудь, и размазывал слезы по лицу.

— Я не могу подобрать рифму к ее глазам, — с надрывом пожаловался он Мирху, как влюбленный влюбленному, — К ее прекрасным глазам! Других таких не достать!

— Да, я и пытаться не буду, — дал ему слово наш капитан, опуская оружие, террористов на борту не было, а если бы и были, думаю, тоже ушли заниматься любимым делом.

За исключением малолетнего поэта, рубка была пуста, пластиковый пол был усеян обрывками весьма и весьма редкой бумаги. Видимо, дорогие сердцу строчки нельзя было доверить памяти машины. Парень страдальчески закрыл глаза, свои слова закончились, и он процитировал:

— Оставь надежду всяк сюда входящий³.

Дверь закрылась за нашими спинами.

Контейнер с розой стоял здесь. Под лампой дневного света, как предписывала инструкция, совсем рядом с пультом управления. Дальше у стены теснились вещи, менее важные вроде ионного кулера, заварочного отстойника или коллекции пластиковых чашек разной степени исцарапанности.

Видео было выключено, самым радикальным образом, из панели управления торчала векторная отвертка. Причём выключен только исходящий сигнал. Вереск продолжал принимать сигнал с Коробочки. Тииз внимательно рассматривал декольте Тары, которая склонилась к пульту, играя сенсорами, и что-то выговаривал Лоэну. Надо сказать владелец станции смотрел туда же. Возвышенные достоинства диспетчера оставили равнодушным только раздетого поэта.

— Оставь за дверью все былое, — раскачиваясь, словно в трансе, проговорил Теранс, — Взгляни в глаза и выпей… эээ…

— Яду, — припечатал Тииз, но террорист, нисколько не обидевшись, задумался.

— Мирх, смотри, — я указала взявшемуся за иньектор капитану на контейнер.

— Идиотизм, — прокомментировал он.

Я подошла к стойке, снимая перчатки. Да, они выполнили указания в точности, цветок стоял под лампой, над которой едва слышно шуршала система вентиляции. Инструкции инструкциями, а наличие своего разума еще никому не вредило. Контейнер с розой был слишком велик для одного цветка, и свободное место не давало покоя пытливым умам космолетчиков Вереска, и они поставили рядом с розой Сердечник Стыдливый.

Вроде ничего страшного они не сделали, открыли контейнер, поставили растение — кинетик, вернули крышку на место, включили лампу.

Их предупредили о розе…

Я нажала кнопку, отщелкивая крышку.

…их не предупредили о сердечнике. И о фильтре, выставленном мною на максимум. Сейчас вместо семерки, горела тройка. Среднее значение. При открытии, контейнер всегда возвращается к заводским настройкам. И не только контейнер, вскрой хоть отсек корабля, хоть паек, хоть биотуалет. Это автоматика, мы слишком привыкли на нее полагаться.

Но это полбеды, прибавьте к ней еще половину и на выходе получите целую. Лампа, контейнер, вентиляция и… Растение — кинетик, которое расправило листья — ладони над алым бутоном, и все лампы корабля стали тому безразличны. Ставили в контейнер огрызок, а спустя час получили пышный куст, в тени которого притаилась роза. Цветок закрылся, выделяя в воздух пыльцу, фильтр — тройка не справился, не благое начинание подхватила система вентиляции. Три фактора — исключи любой, и последствия были бы куда менее масштабными.

Я коснулась листа сердечника, цветок секунду раздумывал, а потом смутился, сворачивая листья. Щелкнул иньектор, поэт получил свою дозу, но судя по молчанию, вдохновения ему это не прибавило. Тииз вытащил из панели отвертку, продолжая смотреть на Тару. Я вытащила растение — кинетик, и вернула крышку на место.

— Коробочка, вызывает Вереск, — проговорил кэп в микрофон.

— Коробочка на связи, — с облегчением откликнулась Тара.

— Вырубай канал, противника не обнаружено, — отрапортовал Мирх.

— Оцените состояние гражданских, — попросил Уших, по каналу связи механический голос переводчика странным образом обрел почти человеческие интонации.

— Мало данных. Предварительный анализ, основанный на визуальной оценке четырех членов личного состава, будет некорректен.

— Да они полностью с резьбы слетели, — перебил капитана Тииз.

— Вы обнаружили только четырех человек? — удивилась Тара, — Они же все здесь, двое в пятом грузовом отсеке, четверо в личных каютах за номером семь, восемь…

— А у меня только два человека, — перебил ее Мирх.

— Семь минут до столкновения, — напомнил Лоэн, — Если опасности нет, вы не займетесь тем, за чем вас послали?

Я нажала на кнопку, переводя систему вентиляции в интенсивный режим с полной заменой кислорода.

— Кажется, парень влюблен не в конкретную девушку, а в стихи. Причем в собственные, — Тииз поддел ногой листы бумаги, на которых остались отпечатки ребристых подошв.

— Тень, — позвал кэп, и я подошла к пульту.

Панель Вереска мало чем отличалась от панели разведывательного крейсера, упрощенная система навигации, семь стабилизаторов, вместо девяти. Я ввела код.

— В доступе отказано, — откликнулся искин.

— Ситуация 2119 допускает управление кораблем сторонними лицами, — проговорил Мирх, — в случае недееспособности команды.

— Активация протокола А2, — ответила система, — Провожу сканирование. Подтверждение ситуации 2119. Активация протокола Н7.

Я снова ввела код.

— Провожу идентификацию, номер пилотского удостоверения подтвержден… — продолжала бубнить система, сканируя значок на груди.

Кресло было рассчитано на человека в два раза крупнее меня, я села, поерзала и коснулась штурвала.

— В доступе отказано, — удовлетворенно повторил искин.

— А сейчас-то чего? — на полном серьезе спросил систему Тииз.

— Отринь запреты, презрей свой страх, — трагично предложил поэт, продолжая раскачиваться сидя на полу.

— Я уже презрел, — на всякий случай согласился помощник Мирха, и попросил, — Ты бы это своему искину сказал.

Но Теранса такие мелочи, как непослушная операционная система корабля, не волновали.

— В доступе отказано, отсутствует визуальная идентификация, — пояснил искин.

— Что?

— Протокол Н7 требует визуальной идентификации.

— Неприемлемо, — отрезал Мирх.

— Отменить активацию протокола Н7? — тут же поинтересовалась система.

— Нет, — скомандовала я, и позвала, — Док, сколько у меня будет времени до начала интоксикации?

— Я наблюдать только один человек, — появившийся на экране Уших, посмотрел фасеточными глазами в никуда, видео по-прежнему не работало, — Пыльца спарилась с рецепторами Мирха через пятнадцать минут, но если брать в расчет массу тела…

— Да, Тень весит от силы килограмм пятьдесят, и то вместе с ботинками и шлемом, — ухмыльнулся Тииз, — Угадайте, как быстро с ней можно спариться?

— Что значит время, когда мы идем к мечте, — философски ответил Теранс и стал что-то быстро строчить на листке.

— Пять минут, — вынес вердикт док.

— Пять с половиной до столкновения, — рявкнул Лоэн

— Более чем достаточно, — я сняла шлем, положила рядом с панелью управления и стащила с лица респиратор.

— Эли, — простонал кэп, поднимая стекло.

— Ты же не дашь мне наделать глупостей, — я улыбнулась Мирху.

— Визуальная идентификация завершена, — жизнерадостно откликнулась система, — По протоколу Н7 пилот пятого класса Эли Кирин причислена к лицам с ограниченным правом управления.

— Хорошо, хоть не с ограниченными возможностями, — посетовал Тииз.