Ракеты и люди. Лунная гонка - Черток Борис Евсеевич - Страница 56

• Предыдущая
• 56/154
• Следующая

Предположить, что насос взорвался сам по себе, без «постороннего предмета», было опасно. Если насосы взрываются самопроизвольно, значит, нельзя продолжать летные испытания.

Кузнецовцы категорически отвергали любые версии, кроме постороннего металлического предмета.

Райков осмелился высказать только Мишину свою гипотезу:

– «Посторонний предмет» тут не при чем. Вероятнее всего аксиальный сдвиг ротора. Зазоры в насосе ничтожные. Малейший люфт в подшипниках, сложившись с крайними допусками и деформациями, может привести к тому, что ротор «чиркнет» по статору, произойдет местный разогрев в сотни градусов в среде жидкого кислорода – взрыв неизбежен.

Мишин не занял наступательной позиции по отношению к Кузнецову. Они вместе принимали решение о допуске двигателей к полету, опираясь на заключение межведомственной комиссии конца 1967 года, подтверждавшей, что двигатели пригодны для ЛКИ.

Упомянуть в любом самом мягком заключении вероятность взрыва насоса окислителя по вине конструкторских или технологических недостатков означало прекращение летных испытаний Н1 по вине двигательной техники. Естественно, что Кузнецов, все его специалисты, даже военные представители доказывали, что взрыв возможен только по вине вмешательства «постороннего предмета».

Заседания и горячие споры в аварийных комиссиях, разработка графиков восстановления стартовой позиции были в самом разгаре, когда пришло сообщение о старте к Луне «Аполлона-11».

Последующие восемь суток полета, ошеломляющая воображение прогулка по Луне и доставка на Землю 25 килограммов образцов лунного грунта могли бы послужить высокому руководству предлогом для пересмотра программы Н1-Л3.

Полет «Аполлона-11» мы наблюдали по телевизору в ЦНИИМаше. После счастливого конца Тюлин предложил зайти в кабинет директора. Там за рюмкой коньяка он сказал:

– Это все Черток виноват. В 1945 году он задумал украсть у американцев фон Брауна и с задачей не справился.

– И очень хорошо, что эта авантюра мне и Васе Харчеву не удалась. Просидел бы у нас фон Браун без толку на острове, потом отправили бы его в ГДР. Там, как бывшего нациста, никуда бы не допустили. А так с помощью американцев он осуществил не только свою, но и мечту всего человечества, – ответил я с обидой.

Двух аварий Н1 только по вине низкой надежности первой ступени было достаточно, чтобы остановить летные испытания, основательно пересмотреть стратегию отработки надежности, разработать и предложить новый проект экспедиции на Луну.

Выступить с такими предложениями не решался ни Мишин, ни мы, его заместители. Нас не остановили ни председатель экспертной комиссии – президент Академии наук Келдыш, ни председатель Госкомиссии и «Лунного совета» министр Афанасьев, ни секретарь ЦК КПСС Устинов, ни стоящее над всеми Политбюро.

Глушко был приглашен Устиновым на приватную беседу под каким-то благовидным предлогом. На самом деле Устинов хотел услышать мнение самого авторитетного двигателиста страны о двигателях Кузнецова. Глушко сказал Устинову, что он не верит в нечистую силу, которая бросает в насосы посторонние предметы.

Чем крупнее проект, реализуемый силами страны и ее народа, тем явственнее в его истории выступают черты эпохи. Догма святости решений ЦК КПСС не подлежала критике, и мы все были связаны этой догмой.

Космонавтике следовало отказаться от догматизма артиллерийской и боевой ракетной техники. Нужен был принципиально другой подход.

Большая ракетно-космическая система должна выполнить свою основную задачу с первой же попытки. Для этого все, что только мыслимо испытать и отработать на земле, должно быть отработано до первого целевого полета. Предварительные экспериментальные полеты необходимы для отработки только тех систем и процессов, которые принципиально не могут быть промоделированы в земных условиях.

В практической реализации этого принципа американцы нас опередили, и это дало им возможность начиная с 1969 года захватить до поры положение ведущей державы в космонавтике.

Первыми осмелились выйти с критикой методов нашей работы не ученые экспертных комиссий, а военные. Еще во времена Королева они готовили демарш по поводу большого числа аварийных пусков по Луне, Марсу и Венере. В 1965 году Кириллов при мне предупреждал Королева, что он получил задание командования подготовить материал, изобличающий главных конструкторов и промышленность в большом числе аварий вследствие ошибочной методики отработки. Последующие победы приглушили агрессивность военных по отношению к космонавтике.

Спустя четыре года под влиянием двух аварий Н1, программы облета Луны на 7К-Л1, аварийных пусков бабакинских «луночерпалок» Главнокомандующего РВСН маршала Крылова наконец уговорили подписать на имя Афанасьева письмо с конструктивной критикой в наш адрес.

В письме говорилось: «Результаты анализа двух аварийных пусков комплекса Н1-Л3, а также статистика пусков других сложных ракетно-космичестх комплексов показывают, что существующая методика отработки ракетно-космических комплексов не обеспечивает высокого уровня их надежности при выходе на ЛКИ. Существующая методика наземной отработки РКК, в основном, аналогична методике отработки боевых ракет, которые, как правило, значительно проще РКК типа Н1-Л3. В то же время в процессе ЛКИ боевых ракет расходуется несколько десятков изделий (от 20 до 60) для их отработки до требуемого уровня надежности. При проведении ЛКИ тяжелых РКК отсутствует возможность длительной летной отработки с большим расходом ракет-носителей. Ввиду этого представляется целесообразным изменить принятый объем и характер наземной отработки этих комплексов к моменту выхода на ЛКИ. По нашему мнению, новые методы наземной отработки тяжелых РКК должны строиться на основе многоразовости действия и больших запасов по ресурсу комплектующих систем и агрегатов, испытаний двигателей и ракетных блоков без последующей переборки с целью выявления производственных дефектов и прохождения периода приработки «.

Основной смысл письма Крылова был нам известен задолго до его официальной рассылки. Когда копия письма с резолюцией министра дошла до нас в отсутствие Мишина, Охапкин на правах первого зама собрал узкое совещание для обсуждения текста ответа на демарш Главнокомандующего.

Я и Мельников заявили, что полностью согласны с предложениями Крылова, они не новы, мы сами давно это же предлагали, американцы так и работают. Надо отвечать, что мы принимаем предложения Министерства обороны, для чего считаем необходимым разработать многоразовую модификацию двигателей Кузнецова, спроектировать, построить стенд для ОТИ блоков «А», сборку последующих ракет проводить только после прохождения каждым из блоков «А», «Б», «В» и «Г» – огневых технологических стендовых испытаний.

Наша позиция вызвала иронические замечания, хотя все мы были единомышленники, все принадлежали к одному коллективу, прошли школу Королева – споры в своем кругу разгорались не на шутку.

Охапкин пытался найти примиряющий компромисс. Подводя итоги, он сказал то, что по существу мы все ожидали и заранее готовили.

Мы должны предложить перечень мероприятий, которые внедряем для ближайших пусков, должны показать, что по всем предполагаемым причинам аварий принимаются меры, исключающие возможность повторения и существенно повышающие надежность. А именно:

ужесточается система приемки двигателей;

насосы окислителя ОКБ-276 дорабатывает, уменьшая нагрузку на подшипники и увеличивая зазоры;

перед насосами устанавливаются фильтры для защиты от попадания посторонних предметов;

хвостовой отсек перед стартом заполняется азотом, в полете производится его продувка азотом;

вводится фреоновая система пожаротушения;

приборы, кабели и наиболее критичные элементы конструкции дополнительно защищаются от высокой температуры;

меняется расположение приборов так, чтобы «утащить» их в более безопасные зоны;

вводится блокировка, исключающая вообще возможность выключения двигателей в течение первых 50 секунд полета.

• Предыдущая
• 56/154
• Следующая