Полосатый Эргени - Ловцов Н. - Страница 4
- Предыдущая
- 4/7
- Следующая
Вдруг тигренок насторожился. За горами ему послышался тревожный рев тигра. Оставив добычу, он крадучись побежал на голос. Обогнув небольшой хребет, поросший березником и кустами багульника, Эргени остановился. Тигр ревел где-то недалеко, и голос Эргени показался знакомым. Он прислушался и, припав к земле, жалобно завыл. По голосу он узнал мать. Вскочив, он хлестнул себя хвостом и, делая громадные прыжки, помчался к ней. Перебираясь через хребты и увалы, Эргени ответно ревел.
Однако тигрица и не думала отвечать ему. Она ревела на всю тайгу, и в ее протяжном яростном реве слышалась тревога, но не призыв. На опушке широкой поляны, залитой серебристым светом луны, Эргени прижался к земле и тихо, предупредительно зарычал.
В дальнем углу поляны, ощетинившись и оскалив зубы, стояла тигрица. Под ней тряслись два маленьких полосатых комочка. Из пасти тигрицы то и дело вылетали громкие тревожные звуки, ее хвост бичом вертелся в воздухе и со свистом опускался на бедра. Приготовившись к прыжку, перед ней лежали три уссурийских барса. Не успел тигренок выйти на полянку, как один барс взвился вверх, точно выпущенная ракета, прыгнул к тигрице, но сейчас же отскочил от нее в сторону. С придавленным ревом тигрица встретила врага, сшибла его передними лапами, барс перекувырнулся и, уже оказавшись за остальными двумя барсами, злобно заревел. Оба барса подпрыгнули, налетели на тигрицу, та заворчала, вонзила острые желтые клыки в спину одного, рванула его лапой, бросилась к другому, но тот уже, перегнув свое тело, из-под самого ее носа вытащил одного детеныша. Тигрица яростно зарычала, бросилась было в погоню, но оставшийся тигренок жалобно запищал, она возвратилась к нему и в злобе стала рвать на части раненого барса. Барс волчком завертелся в ее когтях, как-то увернулся и, собрав последние силы, отполз в сторону. В это время первый барс встал между умирающим и тигрицей и приготовился к прыжку. Третий, оттащив мертвого тигренка в кусты, мягкими скачками подлетел к ним и, пока тигрица стояла против первого барса, снова прыгнул и длинными острыми когтями распорол живот оставшемуся тигренку. Тигренок дико пискнул и умолк. Тигрица обернулась к нему и тихо и жалобно замурлыкала, облизывая длинным шершавым языком уже мертвого детеныша. В этот момент оба барса прыгнули и почти враз вцепились в спину тигрицы. Тигрица заворчала, рявкнула на всю тайгу, отбросила обоих врагов от себя и, медленно наступая на них, огласила тайгу страшным ревом. Ее длинный хвост волочился по траве, сбивал листья с багульника и резко колотился по бокам. Барсы пятясь медленно отступали. Вдруг тигрица вспомнила последнего детеныша и в один прыжок очутилась над ним. Лизнув его несколько раз и что-то успокаивающе мурлыкнув, она неожиданно в дикой ярости забилась около его тела, повернув страшную окровавленную морду к врагам.
Но поляна уже была пуста. Барсы, видимо, почувствовав присутствие Эргени, в несколько скачков исчезли в таежной чаще.
Тигрица большими, налившимися кровью глазами обвела поляну, легла рядом с мертвым детенышем, лизнула его и вдруг, видимо, поняв, что он уже мертв, подпрыгнула вверх, завертела хвостом и дико заревела. Обойдя поляну кругом, она снова возвратилась к мертвому котенку, пощупала его лапой и, неожиданно завертев своим хвостом, начала в дикой ярости рвать его.
Эргени осторожно заполз в кусты и, неслышно ступая, побежал прочь от ужасной поляны.
VI. В ЛАПАХ ЛЮДЕЙ
В сентябре тайга ожила, заиграла. Черный лес заполыхал огнями, закачался и растерял желтые с пурпуровым отливом листья. Листвянки пожелтели с зависти и, расстроившись, обронили хвою. Только кедры, сосны да ели, косясь друг на друга, строго смотрели на лесной маскарад. Они в нем не участвовали.
На горах гулко заревели гураны. У них начался гон. Перед рассветом самцы, как гольдские шаманы, уже громыхали на горах рогами. Поодаль стояли самки и, жуя голые ветви, почти не интересовались боем, в котором главными виновниками были они.
Высоко над тайгою днем и ночью стоял несмолкаемый гам. Косяки гусей, уток, лебедей торопились к югу.
Однажды, переходя из прибрежных Амурских гор к Сихотэ-Алиню, перед зарей Эргени услышал гураний рев. Он был голоден и сразу же устремился на него. Вот гураний призыв уже близок - Эргени растянулся и стал высматривать добычу. Вдруг гуран заревел почти над ним. Эргени припал к земле и, не шевелясь, навострил уши. Гураний голос ему показался знакомым. На горах далеко отозвался новый гуран. Тот ревел протяжно, ветер дул от него, - рев приближался. Ближний гуран несколько секунд помолчал, потом стал властно зазывать к себе далекого соперника. Эргени повернул к нему голову и внезапно после гураньего рева услышал материнское мурлыканье. Эргени кинулся к ней. Тигрица чуть привстала, глухо заворчала, но, успокоившись, вытянула по земле свое горло, открыла пасть. И тут Эргени увидел, что своим голосом тигрица, подражает гурану.
Гураний отклик был уже много ближе. Тигрица замолчала, проползла немного вперед и снова повторила призыв. Эргени не отставал от нее. Рев его раздражал, а желудок требовал пищи. Броситься же вперед матери он боялся. По какому-то странному и непонятному состоянию присутствие матери заставило его подчиниться ей.
Но голодные муки были недолги. Как только глупый гуран подал свой голос около тигрицы, она в один момент свалила его и, насытившись, оставила часть Эргени.
* * *
С этих пор они снова начали охотиться вместе. И теперь всегда тигрица ела первая и уже после того, как она была сыта, уступала добычу Эргени.
Ноябрь нагнал седые тучи, навалил в тайге сугробы снега, разогнал ветры. Иногда проглядывало солнце, наступала оттепель, но потом мороз сковывал землю, покрывая снег крепкой ледяной коркой.
Тигры не любили, когда мокрые хлопья снега прилипали к их шкурам. Они терлись о деревья, тряслись, прятались в горных ущельях. А когда разыгрались бураны и ни ущелья, ни лапчатые ветви елей не могли укрыть их, тигрица огрызалась на Эргени, как будто он был виной этому снежному бурану. Эргени, как маленький, плелся сзади матери и нюхал воздух.
Однажды после двухдневной голодовки он под, корнем лиственницы нашел худую мышь и только хотел ее проглотить, как к нему подскочила тигрица и отобрала добычу. Эргени ощетинился и заворчал на мать. Тигрица отошла в сторону и теперь, какая бы ни была у Эргени добыча, она к ней не прикасалась, пока он не насытится.
Но добыча попадала редко, и чаще тигры ходили с пустыми желудками. Дубняк, что тянулся на много верст по западному склону Сихотэ-Алиня, был тиграми осмотрен самым тщательным образом, и в нем они не нашли никаких признаков кабанов. Тигры горами сошли опять к реке Лефу, и вдруг перед ними промелькнуло какое-то пыхтящее чудовище. Длинный след едкого дыма окутал зверей, и они долго чихали и терли себе морды лапами, не зная, как избавиться от него. И после, когда поднялась вьюга, тигры были рады ей, - теперь они больше всего боялись едкого дыма.
Пробродив безрезультатно несколько дней по склонам гор над рекой, тигрица смело сошла в долину. Прежде всего бросилась ей в глаза длинная бесконечная, черная лента. Тигрица, злобно ворча, подползла к рельсам и долго лежала не двигаясь. Когда мимо нее пронеслось пышущее жаром чудовище и за ним повис темный след дыма, тигрица не побежала в тайгу, а только отошла в кусты и приготовилась к защите.
Ветер разметал дым, и тигрице не пришлось биться с чудовищем. Она оглянулась на горы. Между двух кедров приметила осторожного Эргени. Вытянувшись на снегу, он наблюдал за матерью. Тигрица ласково замурлыкала, но Эргени оказался глух к ее призыву. Она повторила громче, но в это время до ее слуха долетело нежное повизгивание поросят. Тигрица насторожилась. Поросята визжали недалеко. Тигрица подползла снова к железнодорожному полотну, осмотрела окрестности. За полотном у гор она приметила человеческое жилище. Ближе к ней стояло такое же строение, и поросячий визг исходил от него.
- Предыдущая
- 4/7
- Следующая
