Квинтэссенция Кью (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 35

Фредерик продолжил. Я не хотел слышать больше.

«Я забрал то, что было моим, и продал за лучшую цену.

Пошел на хер».

Джеральд Дуболазов.

Джеральд? На момент слабости от мигрени, я не мог вспомнить, что за шишка он был.

Фредерик разгладил помятую бумагу, бормоча:

— Печать Красного Росомахи.

Я развернулся и ударил в стену так сильно, что кулак прошел через гипсокартон. Я хотел, чтобы это была чья-нибудь голова.

Этот гребаный русский ублюдок. Дуболазов. Человек, который практически владел всей России. Президент России думал, что он управлял, мафиози думали, что они держат все под контролем, но они все были в кармане одного человека: Джеральда Дуболазова, короля всего грязного и мерзкого.

Merde!

Вернувшись обратно в ванную, я стал искать улики. Все, что могло бы пролить свет на то, как они нашли Тесс, и где напали на ее. Времени забрать ее обратно было ужасающе мало.

Светлые пряди устилали пол, и я сжал челюсти. Одна только мысль о том, что кто-то делает больно Тесс, заставляла меня видеть литры крови и акры гребаной бойни.

В голове возник звук огромных, зловещих часов. Тик-так, отсчитывая секунды, отмечая моменты жизни Тесс в подвешенном состоянии. Я должен был найти ее, прежде чем стало слишком поздно.

Что-то хрустнуло под моим ботинком, и я наклонился посмотреть. В тот момент, когда я взглянул на это, моя мигрень из мучительной усилилась до убийственной.

Я повалился на бок, и тут появился Фредерик, сказав мне через плечо:

— Твою мать, это не хорошо.

Я был полностью с ним согласен.

Доказательство того, что случилось с Тесс, разъярило зверя, который царапался в моей голове. Я забыл обо всем, кроме необходимости погрузить свои руки глубоко в грудь похитителей и вырвать их гребаные сердца.

«Я хочу крови. Хочу видеть трупы. Я хочу танцевать на их безымянных могилах. Я не успокоюсь, пока каждый человек, вовлеченный в это похищение, не умрет медленной и мучительной смертью».

Моя рука сжалась вокруг объекта моего гнева, и я дал клятву. Я найду Тесс, спасу ее и убью каждого последнего сукина сына, похитившего ее.

Прозвучал звон разбитого стекла, смешиваясь с моим суровым дыханием. Разбитый шприц порезал мою ладонь, и одинокая капля крови приземлилась в лужу воды.

Шприц, который накачал наркотиками Тесс и украл ее у меня.

Моя эсклава, сильная и жестокая и дико сексуальная, была похищена.

Я больше не был ее клеткой.

Ею стали они.

Глава 8

Не оказывай мне милости, не делай поблажек, мне нужно, чтобы ты затянул петлю.

Тесс

— Это я приказал им привести тебя, эсклава.

— Ты и вправду думала, что я могу тебя хотеть?

— Мне мало тебя. Я обманывал себя, но пришло время покончить с этим. В этот раз ты попадешь к владельцу, который хочет тебя.

Слезы лились по моим щекам, когда я забилась на полу в ногах у Кью. Он стоял гордый и царственный, полностью закрытый и был похож на робота. Ни заботы, ни чувств, ни любви или желания в его глазах.

Только чистое, расчетливое равнодушие.

— Ты не хочешь этого. Только не ты. Я знаю тебя, Кью. Я знаю теб… — Я судорожно глотала воздух, рыдая от его отрешенности.

— Все кончено. Ты мертва для меня. — Он развернулся и направился к двери, оглядываясь, глумливо сказал на прощание: — Не позволяй росомахам разорвать тебя живьем.

Дверь захлопнулась, и я осталась в окружении сухих веток и грязи лицом к лицу с тремя расхаживающими вокруг, голодными росомахами. Наполовину волки, наполовину барсуки, дьявольские отродья истекали слюной и шагали взад-вперед, их желтые глаза светились от мысли о легкой добыче.

— Кью! — закричала я, карабкаясь назад. Росомахи достигли размеров динозавра, у всех был выбит штрих-код на лохматой груди. Они рычали, и кровь сочилась изо рта, текла красной рекой, окружая мои ноги.

Я в аду. Я умерла, и это мое наказание.

— Прекрати кричать, путана. Черт возьми, я пытаюсь уснуть. — Что-то острое врезалось мне в бедро, и я с трудом открыла тяжелые глаза.

Я попыталась сесть, но мое тело больше не принадлежало мне. Оно принадлежало химическим веществам, блокирующим мои мозговые волны. Сладостный туман украл сознание, вызывая кошмары полные ужаса.

Бросив попытки привести конечности в рабочее состояние, я легла на спину. Зрение стало тусклым, и потрескавшийся заплесневелый потолок надо мной зиял широкой дырой и как будто говорил что-то в замедленной съемке.

Кто-то ткнул меня в щеку, но я не могла ничего сделать. Он засмеялся.

— Черт, да она под кайфом.

Этот голос налил мое сердце свинцом, я боролась с собой, чтобы отстраниться, чтобы оказаться как можно дальше, но каждая часть моего тела была под тяжестью того, что мне вкололи.

Жар, холод, онемение, чувствительность. Я больше ничего не могла различить.

Пальцы приземлились на мое бедро, крепко сжимая.

— Ничего, ничего. Ты скоро к этому привыкнешь. Это гребаная поездка, в которой ты позволяешь наркотикам взять верх. — Надо мной маячил Кожаный Жилет, облизывая мерзкие губы. — Подожди. Я сделаю тебе действительно хорошо. — Он наклонился и провел своим отвратительным языком по моей шее.

Меня затрясло от абсурдности ситуации. Не в силах превозмочь этот мутный кошмар, из глаз брызнули слезы. Они катились каскадом вниз по щекам, заполняя уши соленой жидкостью. Я хотела сказать ему, чтобы он оставил меня в покое, но мой язык был нем.

— Проклятье, Игнасио. Тебе приказали не прикасаться к ней, пока мы не приедем.

Кожаный Жилет попятился, вытирая рот с насмешкой.

— Я не трогал ее. — Он подмигнул мне. — Я лизнул ее. И я трахну ее, до того, как закончится эта неделя.

Мое сердце умерло и сгнило в груди. Вот и все. Моя жизнь была закончена. Я больше никогда не увижу Кью. Никогда не буду свободна. Мой разум был скован наркотиками; тело станет игрушкой до тех пор, пока я не умру от какой-нибудь ужасной болезни.

— Дерьмо, проверь ее шею. Я забыл отключить его, — сказал Рваный Шрам.

Кожаный Жилет перешел на ругательный испанский, разглагольствуя и наезжая на него.

Я перестала слушать его, желая, чтобы мои другие чувства, как слух и зрение, тоже покинули меня. Жить как слепой, глухонемой было бы лучшим выходом, чем пережить тот момент, когда Кожаный Жилет, наконец, меня изнасилует.

На ум пришло другое похищение — когда я принадлежала Кью. Он медленно обернул мое зрение, слух и чувства против меня, но он сделал это таким образом, как я принимала, хотела этого.

Я пыталась нарисовать в воображении Кью, чтобы найти хоть какое-то успокоение, даже когда слезы полились из глаз.

Грубые пальцы вывернули шею в сторону и махнули над горлом той же iPhone-подобной штуковиной, которой меня пометили в первый раз, вызывая пронзительный визг.

Я снова попыталась уклониться, чтобы увильнуть от его захвата, но ничего не получилось. Каждая команда попадала на затуманенные рецепторы, превращая меня в овощ.

— Готово. Если они задумали преследовать ее, отслеживая номер, который мы предоставили, у них ничего не получится.

Первый луч жизни вселился в мое тело при мысли о том, что Кью ищет меня. Он не успокоится, пока не найдет. Я чувствовала это всей душой. У Кью были недостатки, но спасение тех, кто нуждался в нем, не было одним из них.

«Пожалуйста, найди меня. Пока не поздно».

— Дерьмо, чувак, они могли отслеживать нас в течение последних двух дней. — Жилет посмотрел на Шрама. — Это было твоим гребаным заданием: убедиться, что об этом позаботились. Росомаха будет взбешен, если мы облажаемся. Ты слышал, что он сказал боссу. — Он стукнул его в ухо, и что-то с грохотом упало на пол. — Ты некомпетентный маленький червяк; я покажу тебе, как убедиться в том, что ублюдок не выследит ее.