Эффект плацебо или неудавшийся детектив (СИ) - Николаев Владимир - Страница 8

— Ну, не знаю, — заулыбалась противно Лена, — Колька подкатывался к Ниночкиной дочке. А Ниночка вроде как и не возражала.

— У Зуевой дочь есть? — заинтересовалась Елагинская, — А сколько ей лет?

— Около двадцати, — усмехнулась Сивкова, — только выглядит на все двадцать пять. Толстая, как корова. И такая же глупая. На нее мужики ноль внимания. Вот Ниночка-то и была счастлива, что хоть кто-нибудь ее девку окучит.

Валерия поморщилась и тут же опустила голову, чтобы скрыть гримасу от собеседницы. Подобные выражения на устах девушек всегда казались Елагинской моветоном, и с теми, кто так изъяснялся, она предпочитала не общаться. Но тут деваться было некуда. Либо слушай, либо распрощайся с надеждой получить нужную информацию. «Да, тяжела работа частного сыщика», — иронически подумала Валерия Ильинична, вздохнула, придала лицу заинтересованное выражение и подняла голову. А Леночка продолжала:

— Ниночка Кольку этого прикармливала, как карася. Приглашала к нам в кабинет, угощала тортиками, чайком. Я сколько раз ее просила не делать этого, а она на мои слова никакого внимания не обращала. Знаете, как от водителей воняет? Маслом машинным всяким. Ужас. Колька этот придет, за стол сядет, а руки у него грязнющие… Я потом за этот стол и сесть-то боялась. Вдруг подцеплю что-нибудь?

— Да уж конечно, — сочувственно кивнула Лера, — что ж Нина Васильевна-то за будущего зятя не порадела?

— А кто она против Гриши? Гриша тут на складе самый важный человек. Как он сказал, так и будет.

— Понятно, — кивнула Валерия, — Григорий Петрович, значит, во все вникает?

— Во все. Должность у него такая. Директор по безопасности, — важно ответила Лена.

Елагинская проводила взглядом Сивкову, убедилась, что та уехала в маршрутке, и снова отправилась на склад. Нина Васильевна ждала ее не в столовой, а в кабинете логистики. Гостеприимно разложила на столе пирожные, поставила греться чайник. Уточнила:

— Валерия Ильинична, вы какой будете чай?

— Черный, если можно, — улыбнулась сыщица, заметив мусорном ведре в большом количестве пакетики обычного Липтона, — я как-то к зеленый не очень люблю.

— И я тоже, — в ответ улыбнулась Нина Васильевна, — он как будто веник заваренный. Пирожные будете?

— С удовольствием. Я с Сивковой в суши баре была, и так теперь хочется чего-нибудь простого российского.

— Тогда угощайтесь. Пирожные из «Севера». Свеженькие.

— Спасибо, Нина Васильевна.

Зуева разлила чай и села напротив Валерии. Подождала, пока гостья съест одно заварное, и поинтересовалась:

— Ну, как, узнали что-нибудь?

— Ничего, кроме того, что того, что Леночка вас ненавидит лютой ненавистью.

Нина Васильевна пожала плечами:

— Это всем известно. Она и не старается этого скрывать. Ей кажется, что я мешаю ее карьере.

— А вы на самом деле не мешаете?

— Да чему мешать-то? Она ж глупа, как пробка. И жадна. Когда Колю уволили, все скидывались ему на дорогу и прочие расходы. Парень решил домой уехать. Григорий Петрович сгоряча его по статье уволил, так что Кольке здесь в Питере делать было нечего.

— А в Петрозаводске есть чего?

— В Петрозаводске? Нет, он из городка Лахденпохья.

— А где это?

— В Карелии, как и Петрозаводск. Маленький такой деревянный городок.

— Вы там бывали?

— Нет, Колька рассказывал. Ну, вот, все скидывались по пятьсот рублей, а Лена только сотню дала и ту со скрипом. Ворчала, что ее зарплата не позволяет бездельника содержать.

— Да, кстати, Леночка сказала, что Остапенко вам в зятья метил. Это правда?

— Правда. Вскружил голову моей дочери бестолковой. Я не возражала особенно, да, видать, зря. Нужно было сразу все разорвать. Сейчас-то он уехал, а у меня дома море слез и скандалы.

— Тяжело вам приходится, — кивнула Елагинская, откусывая «картошку», — неужели нельзя было помочь парню? Замолвили бы слово кому надо…

— Кому? — пожала плечами Зуева, — некому мне слово замалвливать. Это вам Леночка сказала, что у меня покровители в дирекции есть?

Лера кивнула. Нина Васильевна покачала головой:

— Никого у меня нет. И не сегодня-завтра меня отсюда уволят. Я нужна была из-за связей своих железнодорожных. А теперь у многих тут такие же связи есть. Я же их и научила всему. Ту же Сивкову. Только они молодые, компьютеры, факсы, сканеры для них обычное дело, а я едва разобралась, что к чему. Пока меня начальство терпит, а чуть что… Знаете, я даже радуюсь, что не мне Карпов поручил документы на этот контейнер оформлять. Тогда, конечно, обижалась. Контейнер-то я доставала, а все бумажки Ленке дали делать. А теперь радуюсь. Если б я накладные печатала, точно меня бы уже здесь не было. Уволили бы, как Кольку. И многолетнее знакомство с Гришей не помогло бы.

— И что бы вы тогда делать стали? Или не задумывались над этим?

— Задумывалась, конечно. Надо мной уже давно тучи ходят. С тех пор как зи… — Нина Васильевна запнулась на мгновенье, кинула испуганный взгляд на Леру, но та как раз выбирала еще одно пирожное и заминки как будто не заметила, — зимой Ленка скандал устроила большой. Я ее попросила в базу данные занести, а она к начальнику склада побежала, стала вопить, что ей надоело за мной грязь подбирать… Представляете, так и сказала — грязь подбирать.

— Да, — кивнула сочувственно Валерия, — неприятно. И чем дело закончилось?

— Да ничем. Ленке все равно пришлось все заносить. А после этого ее еще и заставили меня компьютеру учить. Вот уж она злилась!

— И научила она вас чему-нибудь?

— Нет, конечно. Я на курсы ходила. Сама, за свои деньги. А Сивкова больше шипела на меня.

— А вы на чьем компьютере учились: на ее или на вашем?

— На ее, конечно. Стояла у нее за спиной и следила, на какие кнопки она нажимает. И вот скажите, что за толк в таком обучении? Ее ручки наманикюренные по кнопочкам летают, разве ж я за ними уследить могу? Да и вижу я издалека плохо. Да, ладно, что с дуры возьмешь, — махнула рукой Зуева, — еще чаю хотите?

— Нет, спасибо, — покачала головой Лера, черный чай она на самом деле не любила, а выбрала просто из желания расположить себе собеседницу, — а скажите, Нина Васильевна, что вы думаете о Коле Остапенко? Как никак он вам почти зятем был.

— Да ничего я не думаю. Это ж моя дуреха в него влюблена была, а не я. По мне, так ленив он немного был, да сейчас, по-моему, все мужчины такие. А больше особенных недостатков я не заметила.

— А то, что он приезжий разве не недостаток?

— Не для всех. Сейчас во всем мире мужчин значительно меньше, чем женщин, а моя Лизка не красавица, так что ей и приезжий хорош. Жаль, конечно, что он домой уехал, да ничего с этим не поделаешь. Придется Лизке нового ухажера искать.

— А Остапенко совсем уехал? Вернуться не обещал?

— Нет. Моя дура-то из-за этого три дня почти ничего не ела и плакала все время. Даже в институт не ходила.

— Значит, он с ней совсем порвал?

— Ну, писать, конечно, обещал… Но не пишет. И не звонит. В общем, с концами пропал.

— А он точно уехал? Может, только сделал вид?

— Может, и вид сделал. Только мы с Лизкой провожали его. То есть провожала-то Лизка, а я за ней следила. Ну, чтобы нормально домой доехала и все такое…

— Боялись, что в поезд с ним сядет?

— Нет, что под поезд сиганет. Она ведь у меня единственное дитя-то. Хоть и дуреха она, а все равно жалко.

— И Остапенко сел в поезд и уехал?

— Сел, точно сел. Лизке ручкой на прощанье помахал, мне кивнул, когда поезд тронулся. А что дальше он делал — не знаю. Может, сошел на первой станции и обратно вернулся. Он ведь не под конвоем ехал.

— Жаль, — вздохнула Лера.

— Почему? — удивилась Зуева.

— Так если б под конвоем, мы б точно знали, где он сейчас.

— Вы его подозреваете? — осторожно поинтересовалась Нина Васильевна.

Лера кивнула. Потом отрицательно помотала головой. Потом, видя, что Зуева ее не понимает, разъяснила: