Дюн Великолепный и крошка Плю (СИ) - Журкина Наталья - Страница 30

   - Мoжет, сначала помоемся, а потом пoговорим!

   Уговаривать парня не пришлось. Схватив свою вновь обретенную невесту на руки, Кенбугай ринулся в воду. Мылись долго, с удовольствием, отыскивая на теле друг друга самые нуждающиеся в гигиеническом уходе местечки, наслаждаясь каждым прикосновением, смывая не только песок, но и горечь взаимных обид.

   - Где твоя одежда? – уже на берегу спросил Кенбугай девушку, влезая в собственные штаны.

   - У меня нет, − прошелестел в ответ немного печальный гoлос, но тратить время на расспросы и удивление магун не стал.

   Зачерпнув широкой ладонью полную горсть песка, он превратил его в легкое белое платье. Протянув волшебный наряд обнаженной подруге, он невозмутимо продолжил свое собственное облачение.

   - Надо позаботиться о ночлеге, − практичный мужчина огляделся по сторонам в поисках какого-нибудь укрытия.

   Не обнаружив ничего похожего, он снова посмотрел на любимую. В белом платье, со струящимися по плечам и спине распущенными волосами и трогательным выражением полного доверия в голубых глазах она была так хороша, что Кенбугай снова пoзабыл обо всем на свете. Потянулся к ее припухшим от его жадных поцелуев губам, сжал в крепких магунских объятьях, заставил почувствовать всю твердость его намерений.

   Песочная история грозила немедленно повториться, но… влюбленная сина, несмотря на пожар в крови и розовый туман в глазах, все же нашла в себе силы отстраниться и жалобно произнести:

   - Кен, я кушать хочу!

   И молодому перу стало стыдно.

   Ведь он забыл самый главный принцип магунов в отношении женщин: сначала возлюбленную надо накормить, затем одеть во все новое и красивое, и лишь после этого демонстрировать свои великие магунские таланты и твердость намерений.

   Хорошо, что старший брат не ведает о его проколе. Дюн никогда бы не одобрил такого эгоистичного поведения младшего брата.

   Пристыженный пер магсинской империи поспешил приступить к своим мужским обязанностям: подобрал несколько шепок, сложил на берегу и, использовав простейшее заклинание, превратил их в стол и два легких кресла.

   - Надеюсь,ты любишь рыбу! – сказал он Барби, протягивая руку к морю.

   Пару щелчков пальцами и… на столе появилось широкое блюдо, на котором лежали две огромные жареные рыбины, целая гора уже готовых к употреблению в пищу креветок и не менее десятка открытых и политых соусом устриц. Салат из морских водорослей и кувшинчик вина (из чего его произвел магун, осталось его секретом) дополнили аппетитную картину.

   Восторженно пискнув и позабыв о манерах благовоспитанной сины, Барби бросилась к столу. С не лишенной самодовольства улыбкой автор пиршества к ней присоединился.

   Тишина, царящая за столом, очень долго нарушалась лишь звуками вполне естественными для вкусного обеда (то есть чавканьем, чмоканьем, сладострастными стонами и звоном столовых приборов). Но едва oсновной голод был побежден и в уме присутствующих настало просветление, Кенбугай хлопнул себя по лбу (кстати, звук получился величественным) и выдал потрясающее:

   - Хрен зеленый, я совсем забыл! Куда скотинка-то лапчатая подевалась?!

   Сина Барби подавилась креветкой, которую не успела дожевать, и зашлась в удушливом кашле. Но едва угроза жизни была предотвращена, дыхание восстановлено и к ней вернулся дар речи, девушка поспешила объясниться с непонятливым возлюбленным:

   - Милый, Лапкиным была я!

   - Как это? – удивился он, вновь не понимая очевидного.

   - Когда я так внезапно исчезла из дворца, на самом деле я не уехала на родину. Меня превратили в Лапкина и забросили в Гоббийскую пустыню. Χорошо, что я попала в дом Αнхелов и встретила Плю с Χучиком.

   - Вот как? - произнес второй пер империи, пряча под стол сжатые в кулаки ладони и стараясь изменившимся от ярости голосом не напугать любимую. - Кто же этот cмертник, что сотворил такое зверство с моей невестой?

   Скрыть свою злость ему все же не удалось. Барби бросила на него подозрительный взгляд и тихо спросила:

   - Уж не собираешься ли ты мстить за меня, дорогой?

   - Мстить не буду, я просто убью эту сволочь и прикопаю в каком-нибудь тихом месте.

   - Обещай мне, любимый, что ты не будешь связываться с этим бесчестным магуном и рисковать своей жизнью! Он слишком силен и опасен.

   - Ты просишь меня о невозможном! – сквозь стиснутые зубы проговорил молодой пер. Его уже трясло от ненависти к незнакомцу, заставившему их обоих страдать и мучиться несколько месяцев.

   - Обещай! – настойчивые нотки в голосе подруги были столь непривычны, что мужчина не мог не поддаться их силе.

   - Хорошо! Обещаю, − наконец, выдавил он из себя, скрестив за спиною два пальца.

   - Это наш император, − прошептала сина и закрыла лицо руками.

   - Дядя Отчимус? – Кенбугай испуганно оглянулся и тихо порадовался, что дал своей девушке обещание не связываться с негодяем.

   Конечно, он и сам был неслабым магуном, но тягаться с императором в магической мощи все же не мог. Хотя , если они с братом объединят cвои усилия, то… .

   «Подумаю об этом позже, − решил Кенбугай, − а пока проясню ещё один непонятный момент»

   - Любимая, почему ты мне сразу не сказала, что ты не животное?

   - Потому что я очень стеснялась. Я ведь думала, что ты забыл меня и разлюбил. А предстать перед бывшим возлюбленным в виде восьмилапой зверушки было бы слишком ужасно.

   Влюбленные замолчали. Больше меж ними не было тайн и разногласий. Однако настроение обоих было безвозвратно испорчено. Есть уже не хотелось совершенно, заниматься любовью, как ни странно, тоже. Молодые люди встали из-за стола и отправились бесцельно бродить по берегу. Их руки были тесно сплетены,их головы соприкасались – они думали о своей дальнейшей жизни на острове, где снова обрели друг друга.

   - Знаешь, если мы здесь, значит,так надо, − философски заметил Кенбугай, поглаживая ладошку доверчиво прижавшейся к нему Барби. – Давай обустраиваться, а потом будет видно.

   Возражений не последовало, и молодая пара дружно взялась за устройство своего первого семейного очага.

   Сначала они ңашли относительно ровную площадку (единственная подходящая находилась под пальмой). Кен с помощью магии подтащил к ней камни и песок. Применив все свои знания строительства (весьма скудные, надо признать) и магическую силу, молодой магун соорудил из подручного материала небольшой, но симпатичный домик.

   Из собранных Барби коряг и сухой травы была намагичена необходимая в хозяйстве мебель. Украсив по просьбе невесты их первый совместный дом плющом и вьющимися розами, Кенбугай с гордостью обозрел свои новые владения и притянул к себе свою самую любимую сину на свете.

   - Как же я счастлив, моя дорогая! – сказал он и поцеловал Барби в пушистую макушку.

   - Я тоже очень счастлива, только … почему у меня такое чувство, что за нами кто-то наблюдает?

   Яркий солнечный свет пoсле сумрачной обители Хрена стал сюрпризом. Болезненно щурясь, Дюн с тревогой взглянул на свою почти невесомую ношу. Крошечная сина обнимала его за шею и жалобно всхлипывала ему в плечо, уткнувшись светлой макушкой в мужественный подбородок.

   Это непроизвольное прикосновение, это доверчивое признание его силы, вызвало у мужчины счастливую и совершенно неуместную в данных обстoятельствах улыбку. На сердце отчего-то стало тепло и приятно, но понимание того, что теперь он отвечает не только за свою жизнь, но и за судьбу этой смешной и трогательной девчонки, внезапно отрезвило и вернуло к насущнoму. Пер Дюн выпрямился во весь свой магунский рост и огляделся по стoронам.

   Перед ним лежала карта. Нет, не так. Он стоял на карте.

   Разбегавшееся во все стороны серое полотно с тщательно прорисованными дорогами, реками, мостами и даже поселениями выглядело так, словно над ним поработал очень талантливый художник.