Как леший домовым служил (СИ) - Вебер Алексей - Страница 3

— Да что я вам сделал?! — крикнул Лопоух вскакивая на ноги.

— Ах, что же он сделал?! — насмешливо промурлыкал толстяк — Разрешения забыл попросить у кого надо! Если дальше так пойдет, вас здесь целая толпа набежит. Ну ничего, мы такого безобразия не допустим. А тебе, приятель, сейчас глазенки выцарапаем, чтобы другим неповадно было.

Из пухлых ладошек мурлыки выскочили острые коготки, и тут Лопоух от страха перешел к нападению. Свалив толстяка, он бросился на черта, но тот успел отскочить в сторону и копытом нанес такой удар, что из глаз лешего полетели искры.

— Прикончи его, Скелет! — завопил оборотень и бросился на помощь приятелю. Лопоух защищался как мог, но силы были слишком неравные. Полосатая лошадка была единственным существом, которое могло ему помочь, но она испуганно забилась в дальний угол загона.

— Забьют они меня! — промелькнуло в голове, и в этот миг какой-то лесной дух-хранитель подсказал путь к спасению. Лопоух издал вопль жеребенка, попавшего в зубы волку. Лошадь, захрапев, заметалась в узком пространстве между барьерами. Пушистый хвост толстяка сразу же попал ей под копыта. С диким кошачьим воплем он взлетел на стену и уже оттуда крикнул:

— Скелет, уйми эту тварь!

Черт кинулся к лошади и тут же сам угодил под удар копыта, а Лопоух проскочил к выходу и бросился бежать. За считанные мгновения он добрался до ограды, перемахнул через нее, и потом еще долго бежал по пустынным ночным улицам. Остаток ночи он провел на каком-то глухом дворе, забившись в щель между мусорными баками, а утром продолжил поиски места, теперь уже ни на шаг не отклоняясь от инструкции.

Повезло ему на третий день. Незанятым оказался один из подъездов длинного двенадцатиэтажного дома. Старший домовой, представший в образе коренастого угрюмого мужика с толстой бычьей шеей, без лишних вопросов велел занимать крайний от дороги подъезд. Началась для Лопоуха новая жизнь, в которой не было ни радости, ни смысла.

Когда-то в старину домовые были хранителями жилья и пользовались у людей заслуженным уважением. Теперь же в век стали, бетона и технического прогресса они наподобие котов существовали сами по себе. Однако, в силу живучести традиции, приходилось выполнять некоторые ритуалы. Лопоух исправно делал все, что требовала должность домового. Вечерами старательно производил по всему подъезду скрипы и шорохи. Впрочем, на них никто не обращал внимания — собиравшаяся на лестничных площадках молодежь шумела куда громче. Иногда, пробравшись невидимкой в какую-нибудь квартиру, наваливался на спящего человека. Если жертва, вспомнив старое суеверие, спрашивала «К добру или к худу?», страшным голосом кричал: «-К худу, у, у…!»

В свободное от подобных занятий время Лопоух был предоставлен самому себе, а точнее говоря, попадал в плен серой городской скуке. Серый цвет даже стал для него символом города. Он был здесь везде: в однообразных фасадах домов, в обшарпанных подъездах и даже в вечно пасмурном городском небе. Временами казалось, что его мысли тоже начинают приобретать серую окраску.

Единственным преимуществом было отсутствие проблем с питанием. Еду домовые брали у жильцов своих подъездов, стараясь делать это очень аккуратно, чтобы те не замечали пропажи. Если раньше Лопоух гадал, как растянуть на неделю связку сушеных грибов, то теперь выбирал: позавтракать ли ему ананасовыми консервами из квартиры на седьмом этаже или же отведать гусиный паштет, припасенный у толстяка гурмана с верхней площадки. Но, несмотря на это, каждую ночь лес приходил к нему в сновидениях: — живой, солнечный, зеленый, каким Лопоух знал его в далекие годы юности. И только страх перед голодной зимой заставлял приспосабливаться к новой жизни.

От скуки Лопоух придумал себе развлечение — наблюдать за людьми. Племя это он справедливо недолюбливал, однако изучать их повадки и нравы сначала казалось забавным. Вскоре он знал распорядок всех жильцов подъезда и их маленькие секреты. Знал, кто приходит к дамочке с шестого этажа, пока ее супруг пребывает на службе, кто ворует коврики и свинчивает дверные ручки, и где мужчина с третьего этажа прячет от жены заначку. Наблюдение за людьми неплохо помогало убить время, но однажды он, увлекшись, переступил запретную черту, и это чуть было не кончилось очень плачевно.

Началось все с того, что Лопоух неожиданно нашел себе среди людей товарища. Познакомились они на берегу маленькой речушки, протекавшей в овраге за домом. Люди сильно загадили этот крошечный клочок живой природы, но все-таки здесь можно было пройтись по настоящей траве, и даже вообразить, что сидишь где-нибудь на берегу лесного ручья. Нарушая правила, Лопоух частенько сбегал из вверенного ему подъезда, чтобы погулять по речному оврагу. Здесь он и заметил человека, который часто спускался к реке и подолгу смотрел на бегущую воду. Как-то раз из любопытства Лопоух залез в сознание незнакомца и с удивлением обнаружил мысли, очень схожие с его собственными переживаниями. Осторожно, чтобы не испугать, Лопоух вступил с человеком в беседу, которую тот воспринял как общение с собственным вторым «Я». Разговоры эти продолжились и при следующих встречах. Человек даже чаще стал приходить на берег реки, удивляясь, что здесь к нему постоянно приходят очень интересные мысли. Лопоух тоже был рад такому общению и постепенно пришел к убеждению:

«Не такие уж люди примитивные и грубые существа!»

Но однажды их дружба внезапно закончилась. В конце сентября, когда на город уже опускалось прохладное покрывало первых заморозков, человек пришел к реке не один. Его спутница выглядела очаровательной и беззащитной. Длинные светлые волосы хорошо гармонировали с тихой грустью осеннего пейзажа, а голубой плащ выгодно подчеркивал хрупкую изящную фигуру. Утонченно-красивое лицо казалось по-детски милым, но Лопоух сразу опознал одну из опаснейших разновидностей ведьм.

«Влип ты, приятель! Ох, влип! — думал он, видя, с каким обожанием мужчина смотрит на свою спутницу. — Спасать тебя надо. Только вот как?»

Попытка пробраться в мысли мужчины окончилась неудачей. Видимо ведьма уже прочно там обосновалась и не собиралась пускать посторонних. Тем временем парочка, спустившись к реке, подошла к крохотному заливчику, где обычно происходили их беседы.

— А вот здесь мне почему-то всегда приходят странные мысли, — улыбнувшись, произнес приятель Лопоуха.

— Ты слишком много думаешь, а надо жить…, — вкрадчиво проворковала его подруга. Мужчина нежно обнял ее за плечи:

— Ты права. Сколько я времени за эти годы упустил!

— Ничего, скоро наверстаешь! Она тебе поможет, — проворчал себе под нос Лопоух. В это время женщина, взяв руку спутника, проговорила:

— Пожалуйста, пойдем обратно, мне здесь как-то не по себе…

«Уводит, почуяла неладное. Больше она его к речке не выпустит!» — догадался Лопоух и решил действовать напролом. Преградив дорогу влюбленной парочке, на тропинке материализовался смешной длинноухий мужичок и без всякого вступления заявил:

— Советую поостеречься. Ваша подруга ведьма!

Мужчина растерянно захлопал глазами, потом угрожающе двинулся на незнакомца. Лопоух поспешно ретировался в кусты, а ведьма потянула мужчину наверх. В самом конце склона она обернулась. Губы были плотно сжаты, но Лопоух хорошо расслышал предназначенные только для него слова:

— Ты скоро об этом пожалеешь, гаденыш!

Не предав большого значения угрозе, Лопоух следующим же вечером отправился к речке. Приятеля, как он и ожидал, здесь не было. На полянке перед речной излучиной полная неопрятно одетая женщина качала коляску. Вокруг, словно заведенный, носился огромный черный пес. Став невидимкой, Лопоух проследовал к своему любимому месту. Собака естественно должна была ощущать его присутствие, но с животными Лопоух всегда ладил. Однако этот пес повел себя как-то странно. Сначала он принял угрожающую стойку, а потом даже не лая кинулся наперерез. Лопоух увидел, как в маленьких злобных глазках зловеще сверкнули красные угольки.

— Спасайся! — закричал внутри древний лесной дух-хранитель. Больше не раздумывая, Лопоух кинулся бежать, а сзади с глухим рычанием неслось клыкастое чудовище. До полосы кустов к счастью удалось добраться чуть раньше преследователя. Проскользнув между ветками, бывший леший в одно мгновение взобрался на стоявшее у самой реки дерево. Ужасный пес, отрезая пути отхода, закружился около ствола. Его хозяйка, прекратила изображать умиленную мамашу, а коляска вдруг зашевелилась, из нее выпрыгнуло жуткое существо, похожее на мускулистую длиннорукую обезьяну. В несколько прыжков достигнув дерева, оно полезло наверх.