Реальный Gameррой (СИ) - Калинин Алексей Николаевич "lemex31" - Страница 60

Я кладу магнитик на стол Олеси Абиковой и поворачиваюсь к ним спиной.

– Боря... – окликает меня Карина.

– Да?

– То, что ты нам сейчас рассказал… Правда?

– Я никогда не был более искренен, чем сейчас. Девчонки, это одна сплошная подстава. Одна большая…

– Ты будешь на нас сейчас ругаться, наверное, – подает голос Олеся. – В общем, мы поверили Юрию и написали на тебя «служебки». Ты прости нас, но мы были злы, из-за Оксаны…

– Значит, он всё-таки вынудил вас. Эх, и я дурак не позвонил вам. Ладно, прорвемся как-нибудь.

– Нет, ты в самом деле ничего такого не хотел, как было на записи?

– Я даже не знаю, кому ещё объяснить. Но чувствую, что объяснять придется многим. Фиг с ним, если меня уволят, но вот Оксану жалко, Юрий же ей потом прохода не даст.

– Мы сейчас пойдем и заберем свои служебки. Правильно, девчонки? – Александра поднимается с места.

– Правильно. Не дадим нашего Борю в обиду! Только мы можем над ним издеваться! – встает и Карина.

– Я согласна, вот сейчас… – Олеся обрывает речь на полуслове.

Её взгляд направлен за мою спину. Я уже знаю, кто там стоит – спиной чую радостный оскал.

– Бунт на корабле? Поздно вы захотели исправиться, я уже отдал ваши «подлючки» генеральному и… Караев, зайди ко мне!

Не нужно объяснять, кто был за моей спиной. Я подмигиваю девчонкам, все-таки что-то хорошее и доброе в них осталось. Хоть и «сучки крашеные», но это мои «сучки крашеные», занозы, к которым успел привыкнуть. Я выхожу следом за Юрием.

– Проходи, садись, подписывай, – именно с таких трех слов начинается наше общение.

– Чего подписывать? – я уже вижу приказ, где выделяются грозные буквы «п. 5 ч. 1 ст. 81 ТК РФ», но предпочитаю немного повалять дурака.

– Подписывай заявление об увольнении по собственному желанию. Хватит мне глаза мозолить, отправляйся-ка ты в свободное плавание. Я вижу, что ты уже вырос и тебе стали тесны рамки нашей организации, поэтому пиши заявление без отработки. А я уж так и быть – замолвлю за тебя словечко при рекомендациях на новом месте работы. Или же в действие вступит второй приказ, вот этот, – он подталкивает ко мне листок с «грозными буквами».

– И думаешь, что эта филькина грамота у тебя пролезет?

– Не у «тебя», а у «вас». Соблюдай субординацию, Караев. Тыкание осталось в Карелии, здесь же другие условия.

– А не пошел бы ты? – я улыбаюсь, глядя в краснеющие глаза.

– Хорошо, Боря. На тебя раньше был оформлен выговор от Оксаны, когда ты флешку с отчетом забыл? Чего ты так удивляешься? Она на тебя разозлилась тогда не на шутку, даже строгач влепили, но не успели ознакомить, – Юрий достает из ящика стола листок с октябрьской датой. – А когда я принес генеральному директору ещё и три служебных записки, то он сразу постановил тебя уволить по приказу.

– Это же всё белыми нитками шито, трудовая инспекция мигом тебя раскусит. Или тебе мало одного Квадратова? – я с удовольствием наблюдаю, как дергается его щека.

– Да, с Квадратовым неудобно получилось. Но кто же знал, что этого полудурка потянет «Хонду Аккорд» покупать на честно украденные деньги? Сам виноват, почуял власть и деньги и подумал, что держит черта за причандалы. Не надо было ему Скалова увольнять… А насчет тебя вопрос уже решен, либо по собственному, либо по статье.

– Что-то мне в туалет приспичило. Минуту подождешь… – те? – я стараюсь сделать ударение на последнем слоге.

Юрий откидывается на спинку кресла, на лице довольство Александра Македонского, выигравшего очередную битву. Он чувствует себя на коне, а перед ним поверженный противник, который должен тихо уползти под кустик и сдохнуть от жалости к себе. Не дождется! Волк во мне обнажил губу и показал клыки. Похоже, что Юрий что-то почувствовал, глядя на меня, так как сел обратно и скрестил в замок пальцы.

Агрессия + 1 %

Самоконтроль – 10 %

– Да, конечно, сходи. Я подожду.

Я выхожу и чувствую, как меня пошатывает. Не то чтобы я этого не ожидал, но всё равно неприятно вот так вот, ни с того ни с сего, а лишь потому, что он начальник. Неправильно это как-то, несправедливо. И в тоже время в груди зарождается веселая злость. Наплевать, прорвемся! Вот только нужно увидеть Оксану и понять – стоит ли прорываться или постараться сберечь нервы?

Вот и её кабинет. Дверь открыта.

– Оксана, привет.

Она поднимает на меня холодные глаза. Мне кажется, или они чуть покраснели в уголках? Такое бывает, когда «Визин» не полностью устраняет эффект от плача.

– Да, Караев, что ты хотел?

– Хотел спросить…

– У тебя что-то важное? У меня много дел.

– Да… важное. Для меня важное. От твоего ответа зависит – останусь ли я здесь, или же нет. Скажи, мы сможем начать всё с начала, не как начальница и подчиненный, а как мужчина и женщина?

Сколько времени прошло, прежде чем она ответила? Десять секунд? Минута? День? Месяц? Год?

– Борис, я предпочту остаться на рабочих отношениях. У тебя что-то ещё?

– Нет, больше ничего. Прощай, Оксана.

– Всего доброго, Борис, – после небольшой заминки говорит Оксана.

Я разворачиваюсь и иду обратно. Что там говорят люди из открытых дверей? Мне не так уж и важно, я нечленораздельно мычу и иду подписывать вольную. Скоро я буду свободен от работы, от начальства, от сослуживцев. Кто меня хватает за руку? Я оказываюсь в кабинете начальницы отдела кадров.

– Борис, что там у вас произошло? Что это за дебильная запись гуляет по заводу? – обеспокоенно спрашивает Наталья. – Ого, да на тебе лица нет. Что с тобой?

– Да ничего существенного, увольняют меня.

– Вообще-то я тоже не последнее лицо на предприятии. Только через меня происходит увольнение. Кто тебя увольняет?

– Юрий просит написать по собственному желанию, либо меня выкинут по статье. Да ладно, мне уже и самому незачем здесь оставаться. Так что наши с ним желания совпадают.

– Посиди здесь и подожди, – Наталья выскакивает наружу.

Я тупо смотрю на большой фикус на окне. Состояние такое… сумасшедшее и веселое, грустное и радостное. Внесена ясность и ни осталось и капли той неопределенности, которая мучила все эти дни. Всё ясно и понятно – никому не нужен менеджер Боря. Менеджер Боря может уходить.

Наталья влетает как разъяренная кошка – шерсть дыбом, когти выпущены, глаза метают искры. Ещё чуть-чуть и вцепится в кого-нибудь.

– Вот же (цензура бы запикала следующее выражение, обозначающее удовлетворенного гомосексуалиста). Я к нему и так, и этак, а он ни в какую. И наш генеральный тоже за Оксану обиделся. Надо же было тебе такое ляпнуть.

– Да не ляпал я, речь о другом была, а он повернул по своему и… Знаешь, Наташ, мне уже надоело в пятый раз объяснять одно и тоже. Это подстава.

– Слушай, но тебя же в самом деле уволят.

– Пускай. Начну на новом месте, опыт есть, голова на месте. Так что не страшно.

– Точно всё нормально? А то мы могли бы ещё побороться.

– Да точно. С Оксаной облом, на предприятии уже не отмоешься, так что лучше поищу в другом месте.

– Кстати, тут тебе Оскари переслал. Я обналичила, вот, держи.

Наталья протягивает мне конверт. В таких обезличенных конвертах любят давать взятки. Мне пригодится на первое время – за квартиру заплатить, да и на жизнь останется. Не спрашивать же у родителей…

– Спасибо. Ладно, напишу, да и домой отправлюсь – резюме обновлять. Завтра «бегунком» займусь и всё сдам. Сегодня ничего не хочется.

– Эх, Боря-Боря. Жаль, что так получилось, не переживай. Ведь, как говорится «всё, что ни делается – всё к лучшему».

Я выхожу из кабинета Натальи, прохожу несколько метров и ставлю свою подпись под документом об увольнении по собственному желанию. Юрий молчит, но я вижу, как подергиваются уголки губ. Молча выхожу.

– Боря, ну как? – меня встречает Олеся.

Такое ощущение, будто она ждала под дверью, и я подозреваю, что так оно и было. На чистом лице тревога, я ободряюще улыбаюсь.