Солдаты живут - Кук Глен Чарльз - Страница 18

Дрема тоже вышла вперед на несколько шагов, но осталась ближе к нам, чем к генералам. Она старалась выглядеть приветливо, даже окруженная нераскаявшимися язычниками.

Сари снова шагнула вперед и спросила:

– Готова ли Шеренга отменить запрет на то, чтобы Отряд получил доступ к знаниям, необходимым для ремонта Врат? Вы должны понять, что без этого мы не покинем Хсиен. И мы все еще готовы выдать преступника Думракшу.

Это же предложение она делала Шеренге постоянно. Они желали чего-то большего, но вслух этого желания не высказывали – хотя наши призрачные шпионы и выяснили, что они надеются заручиться нашей поддержкой для резкого усиления политической позиции Шеренги. Но они не осмеливались намекнуть на это при свидетелях, которые всегда имеются, если переговоры проходят в Хань-Фи.

Маски повернулись к Сари. Никто из неизвестных не ответил. От них явственно исходило отчаяние. В последнее время они начали верить – не имея на то внушающих доверие доказательств, – что обладают некоторой властью над нами. Вероятно, по той простой причине, что мы не ввязались в драчку с кем-либо из наших соседей, что продемонстрировало убийственное неравенство между их и нашими силами. Мы сокрушили бы большинство местных армий.

Дрема прошла мимо Сантаракситы, встала возле Сари и на вполне сносном местном диалекте заявила:

– Я Капитан Черного Отряда. Я буду говорить. – И, обращаясь к генералу в маске, увенчанной головой журавля, продолжила: – Тран Ти Ким-Тоа, ты последний, вошедший в Шеренгу. – Генералы зашевелились. – Ты молод. Вероятно, ты не знаешь никого из тех, чья жизнь и боль заново обретут смысл, если Мариша Мантара Думракша вернется сюда, чтобы ответить за свои злодеяния. Я это понимаю. Молодость всегда нетерпелива к прошлому стариков – даже когда это прошлое обрушивается на плечи молодых.

Она сделала паузу.

Семь обтянутых шелками задниц нервно заерзали, наполняя затянувшееся молчание негромким шуршанием. Мы, из Отряда, ухмыльнулись, оскалив клыки. Совсем как это делают горные обезьяны возле Плацдарма, когда запугивают друг друга. Дрема назвала имя новейшего из Девяти. Его личность для остальных восьми – не секрет. Они сами его выбрали, когда среди них появилась вакансия. Зато он не будет знать, кто они такие, – если только кто-то из старших не пожелает назвать ему свое имя. Каждый генерал обычно знает имена лишь тех, кто избран в Шеренгу после него. Назвав последнего вошедшего, Дрема продемонстрировала угрозу, но угрожала при этом лишь одному из неизвестных.

– Костоправ, – поманила меня Дрема. Я выступил вперед. – Это Костоправ. Он был Капитаном до меня и диктатором Таглиоса. Костоправ, перед нами Тран Ху Дан и шестеро других из Шеренги Девяти. – Она не назвала положение этого Трана в Шеренге, но его имя вызвало новое шевеление.

Дрема сделала знак Лебедю.

– Это Лозан Лебедь, давний друг Черного Отряда. Лебедь, представляю тебе Тран Ху Дана и шестерых других из Шеренги Девяти. Тран – распространенная в Хсиене фамилия. И среди Девяти много Транов, но никто из них не является кровным родственником другому.

Представив Лозана Лебедя, она назвала новое имя – Тран Ху Нанг. Я начал гадать, как они ухитряются друг друга различать. Может, по весу? Несколько членов Шеренги были отнюдь не худенькими.

Когда Дрема назвала последнего из входящих в Шеренгу Транов, Трана Лан-Аня, их председатель прервал ее просьбой сделать перерыв для совещания. Дрема поклонилась, ничем более его не провоцируя. Мы знали, что это Фам Ти Ли из Гу Фи, превосходный генерал, пользующийся среди своих солдат хорошей репутацией, и сторонник объединенного Хсиена, но утративший с возрастом рвение к борьбе. Еле заметным кивком Дрема дала знать, что ей известно и его имя.

– Как только мы вернемся на Равнину, у нас пропадет интерес к возвращению в Хсиен, – объявила Дрема. Можно подумать, то был наш строжайший секрет, который мы тщательно оберегали. Любой пробравшийся к нам шпион сообщил бы, что мы желаем лишь возвращения домой. – Подобно нюень бао, сбежавшим в наш мир, мы пришли сюда лишь потому, что у нас не было выбора. – Дой не принял бы подобное толкование истории нюень бао. Для него его предки были группой искателей приключений, кем-то вроде первоначального Черного Отряда, ушедшего из Хатовара. – Сейчас мы сильны. Мы готовы вернуться домой. И наши враги там содрогнутся, ошеломленные новостью о нашем возвращении.

Я не поверил этому ни на секунду. Душелов будет только рада увидеть нас. Добрая потасовка развеет скуку ее рутинного правления. Когда становишься всемогущим правителем, это лишает жизнь всяческих развлечений. Моя жена тоже это обнаружила во времена расцвета ее мрачной империи. Мелочи управления поглощают правителя целиком.

Госпожа возненавидела их настолько, что ушла со мной. Но теперь скучает по ним.

– Нам не хватает лишь знаний для починки наших Врат, чтобы наш мир не оказался захвачен повелителем Непрощенных Мертвецов, – добавила Дрема.

Наши представители обязательно подчеркивают это обстоятельство. Оно остается ключевым во всех заявлениях о наших намерениях. Мы возьмем Девятку измором. И они уступят, чтобы больше этого не слышать. Однако их опасение насчет риска очередного вторжения из другого мира граничит с паранойей.

Окажись они упрямыми задницами, они могли бы попробовать переупрямить нас в надежде, что мы сдадимся, уйдем домой, а наши Врата после этого развалятся у нас за спиной. Тогда наша угроза исчезнет навсегда.

Сила Шеренги кроется в анонимности ее членов. Когда генералы собираются, чтобы строить всяческие планы, их ограничивает вероятность того, что среди них может оказаться один из Девяти. А Шеренга делает все раскрытые ею заговоры достоянием гласности, тем самым обрушивая на заговорщиков гнев военачальников, которых в план не включили. Система неуклюжая, но уже много поколений поддерживает конфликты ограниченными, затрудняя создание альянсов.

А Дрема может раскрыть анонимность Девятки. И если она их выдаст, то следом рванется хаос. Мало кому из генералов нравится, когда их амбиции ограничивают – одновременно полагая, что планы прочих злодеев нужно давить в зародыше.

Неизвестным тоже не понравилось, что им угрожают. Те, чьи имена были названы, вскоре настолько разгневались, что старому монаху пришлось встать между нами, напоминая о том, где мы находимся.

Будучи старым солдатом, я начал быстро подсчитывать возможные ресурсы на случай драки – если у кого-то из генералов не хватит ума от нее воздержаться. Результат меня не ободрил. Наше величайшее достояние куда-то подевалось.

Куда пропала Шики? Когда? И почему?

Надо было мне внимательнее наблюдать за всем, что происходит вокруг. Иначе такой просчет может оказаться фатальным.

Один из генералов в маске подпрыгнул в кресле, заверещал и шлепнул себя по заднице. Мы разинули рты. Наступила тишина. Генерал кое-как обрел внешнее достоинство. Тишину нарушил негромкий звонкий смех. Нечто с жужжащими алмазными крылышками метнулось прочь с такой скоростью, что я не успел его ясно разглядеть, и вылетело из зала быстрее, чем кто-то успел отреагировать.

– Многие из ночных существ уйдут вместе с нами, – заметила Сари. – Возможно, так много, что Хсиен перестанет быть Страной Неизвестных Теней.

Мастер Сантараксита зашептал ей в ухо, что вызвало раздражение генералов и старого монаха. Монаху особенно не нравилось, что наши дамы продолжали говорить угрозами. Но он был настороже. Отряд задумал нечто новое, и это его пугало. Неужели у пришельцев кончилось терпение? Весь Хсиен опасается тигра, дремлющего в Вороньем Гнезде. И мы специально поддерживаем этот страх.

Когда я снова огляделся, Шики уже была с нами. Но как?..

Я присмотрелся к ней, ожидая увидеть в ее позе или выражении лица какой-нибудь намек на недавнюю чертовщину. И ничего. Лицо парнишки выражало каменное безразличие.

Сари махнула рукой, прося Сантаракситу отойти. Тот заторопился к Дреме, зашептал что-то ей. Дрема кивнула, но ничего не сделала, и это заставило старого ученого едва ли не впасть в панику.