Его девственница (ЛП) - Пейдж Сабрина - Страница 17

Это, несомненно, порадует моего отца.

- Да, о тебе, - говорит Луна, усмехаясь. – Похоже, что я много знаю о писателях или, тем более, об известных писателях? Я слышала, как эти сучки говорили какое-то дерьмо про амишку с нашего этажа, которая учится в классе Габриэля Райана.

Она говорит это как бы случайно, что я даже не знаю, какую часть из этого обдумывать сначала.

- Говорили д… - я останавливаюсь. Нецензурные слова застревают на кончике моего языка, я почти решаюсь повторить это, но не могу себя заставить.

- Говорили фигню про сектантку? Кто такая амишка?

Луна пристально смотрит на меня.

- Я? Я – амишка?

Луна закатывает глаза.

- Не волнуйся из-за этих девушек. Наследие. Большие сиськи, отсутствие мозгов, семейные деньги. Делят общагу с нами, плебеями, в течение года, чтобы набраться жизненного опыта, - она подчеркивает часть про опыт, произнося слова с придыханием, при этом закатывая глаза.

- Наследие? – спрашиваю я.

Луна говорит так быстро, что мне трудно поспевать за ее мыслями. Она также не перестает двигаться, ее нога упирается в матрас, пока она говорит. Она крошечная связка энергии.

- Понимаешь, - вздыхает она. – Дети родителей, которые учились в этой школе, и их родители учились в этой школе, и их бабушки с дедушками ходили сюда, на протяжении поколений и бла-бла-бла. Наследие. Они не такие как мы.

Они не такие как мы.

Я так удивляюсь тому, что Луна так просто поставила нас обоих в одну категорию, что я даже не знаю, как ответить.

Кажется, она не замечает моего шока. Она просто продолжает говорить.

- В любом случае, ты понимаешь, - продолжает она, печально махая рукой. – Они все испорченные и дерьмовые.

Я киваю, будто знаю это. Реальность такова, что я ничего не знаю о том, кто испорчен, а кто нет. Я никогда раньше не встречала избалованной девушки. В таком городе, как Саус Холлоу, никогда не было ни одного богатого человека. Они были в другом городе, в получасе езды. Я была там однажды, вроде бы.

Мистер Гейб – единственный известный человек, родившийся в Саус Холлоу, и он прославился только после того, как покинул город, что не может быть совпадением. Даже будучи маленькой, я знала, что пребывание в Саус Холлоу, неизбежно будет высасывать каждый кусочек творчества или желание чего-то большего прямо из тех, кто жил там. Раньше я часто задавалась вопросом, что случилось с моей матерью, добил ли ее город, что она больше не смогла этого выносить и поэтому покинула его.

Чем старше я становлюсь, тем все больше понимаю, что, вероятно, именно из-за города она сбежала.

- Я не амишка, знаешь ли, - ляпаю я.

Я чувствую себя глупо, оправдываясь.

Я чувствую себя еще более смущающейся, одетая в длинное платье. Но это ненадолго, у меня есть кое-какие деньги на новый гардероб. У меня имелись кое-какие сбережения на моем банковском счете, когда я покидала Саус Холлоу. Деньги, которые я копила в течение многих лет, работая няней, и откладывала их на черный день. Моя стипендия может кое-как помочь мне, пока я не начну сама зарабатывать, но все же это не те деньги, которые я могу просто так спустить на магазины, покупая новую одежду, в отличие от большинства студентов здесь.

- Ни хрена, Пьюрити, - говорит Луна. Она останавливается на секунду. – У тебя есть прозвище? Это как-то странно, называть тебя Пьюрити.

Если бы кто-нибудь другой так сказал, это было бы оскорбительно. Но Луна смотрит на меня так, будто только что спросила о погоде, вместо того, чтобы говорить о том, что мое имя странное.

Думаю, девушка не имеет понятия, что такое фильтрация речи. Она просто ляпает, что попадает в голову, а потом смотрит на тебя так, как будто это не должно было прозвучать оскорбительно.

Всего за две минуты, она сказала, что моя одежда заставляет меня выглядеть так, будто я амишка, рассказала, что какие-то девушки обсуждали меня, и в конце концом провозгласила мое имя странным. Я не совсем понимаю, ненавидит ли она меня или считает нас подругами.

- Страннее, чем Луна Мун? – спрашиваю я.

Луна просто заливается смехом.

- Когда мне было тринадцать, я говорила всем, что меня зовут Джейн. Это на самом деле подкосило мою мать. Она сказала, что ни один ее ребенок не будет просто Джейн. Когда я начала носить рубашку-поло цвета хаки в школу, то ее реакция была сродни той, если бы я убила кошку или что-то типа того. Мой подростковый бунт был таким же, как и у других детей. Ох, ходить в школу… Моя мама была в ужасе от того, что я собиралась сделать прививку и пойти работать на Уолл-Стрит.

- Мой отец тоже думает, что школа – это работа дьявола.

- Ну, это то, в чем взгляды наших родителей схожи, - говорит Луна, делая паузу, оценивая меня. – Так теперь мне называть тебя амишкой?

Я снова смотрю на свое платье.

- Моя одежда настолько плоха?

- Ох, я тебя умоляю, - издевается она. – Я просто дразнюсь, Пьюрити. В случае, если ты не заметила, мое чувство юмора немного…

- Странное?

- Видишь? Ты понимаешь, - говорит она. – Я немного саркастична. И с твоей одеждой все в порядке. Твое платье милое, в стиле ретро.

Я стону. – Я выгляжу, как домохозяйка из пятидесятых?

Рука Луны прикладывается к подбородку, пока она оценивает меня.

- Да уж, определенно домохозяйка из пятидесятых. Если бы ты немного укоротила юбку и добавила макияж, ты вполне смогла бы выглядеть как сексуальная пинап-девушка.

Я стону снова. – Мне нужна новая одежда.

- Ой, пожалуйста. Пошли на хрен этих сучек, - советует Луна. – Кого волнует, что они думают? Если тебе нравится твой стиль, так сохраняй его.

- Я не уверена, что хочу сохранить его, - говорю я, выпуская раздраженный выдох. – Я совсем не уверена, что это действительно мой стиль. Просто это то, что мне разрешалось носить дома.

- Разрешали? – лицо Луны кривится.

- Мой отец довольно строгий, - признаю я. Мое лицо снова краснеет. – Он проповедник. Мне не разрешали носить что-либо нескромное, ну, или делать что-нибудь такое. Но это звучит хуже, чем было на самом деле…

Я останавливаюсь, рефлексивно оправдывая свое воспитание. Почему я пытаюсь защититься? Честно, было нелегко во многих вещах. И я даже не знаю, как объяснить это девушке, которая была воспитана мамой, которая позволяла ей носить все, что она хотела, и стричь волосы, как ей хотелось, и сделать татуировку с пирсингом, и вообще выражать себя любыми способами.

- Деевочка, - говорит Луна, протягивая слова. – Твой отец типа какой-то культовый лидер? Без обид, я понимаю, что он твой папа и все такое.

Мое лицо краснеет от смущения. – Нет, - отвечаю я медленно. – Точнее, я так не считаю.

Но, правда в том, что я уже не первый раз слышу слова «культовый лидер» и имя моего отца в одном предложении. Однажды я подслушала, как городской библиотекарь миссис Купер, которая давала читать мне книги, которые не позволял мне читать отец, назвала его церковным культом. Она думала, что я в другой стороне библиотеки между книжными стеллажами, но я брела обратно, чтобы вернуть ей книгу, и она была в разгаре жаркой беседы с мистером Адамсом, который владел единственным магазином в городе.

Моему отцу не нравились мистер Адамс и миссис Купер. Он называл мистера Адамса распутником и настаивал, чтобы его прихожане никогда не ходили в его магазин, потому что они не должны потакать бизнесу неверующего. Я никогда не была уверена, почему убеждения мистера Адамса о Боге могли помешать управлять магазином, но для моего отца и членов его церкви, по-видимому, это имело решающее значение.

- Он проповедник, - запинаясь, объясняю я.

- Так он методист или баптист, что ли?

- Нет-нет, - отвечаю я. – Его церковь не является классической церковью или чем-то таким. Он всегда говорил, что основные деноминации стали слишком либеральными, поэтому он создал свою собственную церковь, с большим упором на патриархат…

Я останавливаюсь в середине своего объяснения, потому что это звучит очень странно, теперь, когда я говорю это вслух.