Лунная афера (СИ) - Воля Олег - Страница 26

— Обливейт, — шепнул маг, провернул рукоятку вокруг оси и аппарировал в дом на Гримо.

* * *

Если бы в этом ангаре оказалось бы какое-нибудь сверхъестественное существо, для которого летящий шмель медленно и лениво шевелил бы крыльями, а весь мир вообще казался неподвижным, то оно увидело бы восхитительное и ужасающее зрелище. Ещё до того как бочонок превратился в невыносимо яркую и горячую вспышку, пространство вокруг него исказилось и потекло, как будто творцом этого мира был какой-нибудь безумный фанат творчества Сальвадора Дали. По бетонному полу, покрытому стареньким кафелем, пошла рябь как на поверхности пруда при дуновении ветра. Стены вдруг потеряли свою параллельность друг другу, а на потолке образовались маленькие отверстия, в которые пыталась просочиться пустота космоса. Но успеть это сделать она не смогла. Твердый свет родился в недрах бочонка. Расширяясь и распрямляясь, он пожрал сначала деревянные стенки, а потом гипсокартонные перегородки и потолок. Все это просто исчезло, насыщая новорожденного. Вырвавшись из пространства служебных помещений, свет ринулся к стенкам ангара, впиваясь на своем пути в плоть людей и сталь машин.

Встретив, наконец, препятствие в виде гофрированных стальных листов стены и потолка, свет притормозил. Он не мог сразу съесть столько материи. Она медленно испарялось под его напором, но не торопилась исчезать совсем. Но на помощь уже летела волна восхищенного до разрыва молекулярных связей воздуха, насыщенного испарившимся металлом и кремнеземом. Вместе они, воздух и свет, порвали творение человеческих рук как плохое оригами.

Свет ринулся на свободу к звездам и горизонту, становясь все мягче и спокойнее и распадаясь на тысячу лучей. А его помощник воздух конечно отстал. Он рвался вслед за светом, разбрызгивая сталь, растаявшую как мороженое, разбрасывая бетонные плиты, ненароком вывернутые из земли и скрученные в узел машины, но это было безнадежно. Свет умчался, оставив своего медлительного товарища. Огорченный воздух медленно возвращался обратно, туда откуда так неожиданно для себя вырвался. По пути он пинал и гнал перед собой все, что не успело улететь прочь при его яростном рывке. Вернувшись к останкам ангара, воздух почувствовал необыкновенную легкость и устремился ввысь, к безмятежному куполу неба.

Но никакого сверхъестественного или просто живого разумного существа в этой степи не оказалось, и зрелище вырастающего на месте ангара исполинского гриба издали наблюдали только оглушённые звери и птицы.

... предания стариков глубоких.

Настроение народа, собравшегося на Гриммо, было двойственным. Тревога затянувшегося ожидания сменилась радостью возвращения. А потом радость была отравлена скорбью по погибшим товарищам. Гермиона мысленно уже представляла, что она скажет матерям и женам погибших воинов, и все слова казались ей фальшивыми и блеклыми перед лицом неотвратимости.

Тело Кикимера погрузили в стазис. Поттер решил сделать посмертную маску домовика и только потом похоронить рядом с могилой Добби. Самого Поттера хотели было погнать в Звейндрехт залечивать бесчисленные гематомы, покрывавшие все тело, но он отказался покидать гостиную, пока ему не расскажут, как его нашли и спасли.

Гермиона быстро изложила предысторию их спасательной экспедиции и, наконец, публично поблагодарила Кристобаля Хунту за помощь. Внимание всех присутствующих тут же переключилось на таинственного мага из России. Но от ответов на многочисленные вопросы он уклонился и предложил сначала посмотреть на то, что записали видеокамеры в лунном боксе. Это предложение было встречено единодушным одобрением, и вот на экране огромного телевизора в гостиной дома на Гримо стала разворачиваться история приключений Поттера.

Народ передёрнуло при виде попыток пауков прокусить скафандр. Монологи Нильсена всех потрясли не меньше чем авада Айры. А когда запись окончилась, Хунта встал и торжественно объявил:

— Дорогие друзья, вот сейчас я могу ответить на все ваши вопросы. До сих пор я был связан непреложным обетом, запрещающим раскрывать то, что мне известно тем, кого не посвятила в это американская сторона. Этот фильм полностью снимает ограничения, и теперь для вас я не обязан хранить тайну величайшего обмана 20-го века.

Когда народ пошумел и успокоился, Хунта начал:

— То, что я хочу вам рассказать, я понял далеко не сразу. Потребовалось много времени, развал Советского Союза, большие перемены в мире магглов и их средств обмена информацией, чтобы собрать кусочки мозаики, которую я вам сейчас продемонстрирую.

— Началось все в 1968 году с доклада главного конструктора лунной программы американцев Вернера фон Брауна. Он признал невозможным обеспечить пилотируемую посадку на Луну. Проблема была в верхней водородной ступени ракеты-носителя Сатурн. Запланированная дата экспедиции приближалась, а у создателей ракеты не было ещё ни одного удачного запуска двигателя этой ступени с промежуточной орбиты. Имеющаяся в наличии верхняя ступень с надежными кислородно-керосиновыми двигателями не развивала нужный импульс и не могла разогнать до второй космической скорости связку «Аполлона» и полноценного спускаемого аппарата. Все что мог обеспечить Вернер фон Браун — это пилотируемый облет Луны и спуск на её поверхность предельно облегченного беспилотного модуля.

Требовалось дополнительное финансирование и, главное, время. А со временем было очень плохо. Они полагали, что значительно менее амбициозная лунная программа русских была на финишной прямой. Назревала очередная победа СССР в космической гонке.

Неизвестно, в чьей голове родилась идея имитации высадки, но она все больше и больше овладевала умами тех, кто принимает решения. «Свободная пресса» уже давно была послушным инструментом, и никто не сомневался, что фальсификацию удастся выдать за триумф. Останавливало только понимание, что обман невозможно скрыть от глаз главного соперника. Более того, Соединенным Штатам нужно было публичное признание Советским Союзом победы США в космосе. Только так и не иначе. Но какую «чечевичную похлебку» можно было предложить русским за «первородство»?

Тут надо вспомнить, что весь мир ждал, что скоро разразится третья мировая война. Что антагонизм двух идеологических полюсов рано или поздно будет разрешен силой оружия. Только что, по историческим меркам, закончился карибский кризис. США увязла во вьетнамской войне. Раскручивался маховик гонки ядерных вооружений. Но на фоне этого бряцанья оружием те, кто реально принимают решения, уже приняли новую стратегию, в которой победить социалистический лагерь планировалось без насилия. План, рожденный в аналитических центрах Лэнгли, и чьи искаженные отблески называют «планом Даллеса», предусматривал деморализацию СССР и всего социалистического лагеря. Разложение общества изнутри. И для реализации этого плана Соединенным Штатам нужно было очень серьезно поработать над восстановлением имиджа «империи добра». Одним из краеугольных камней этого имиджа было превосходство в космосе. Так что выигрыш в лунной гонке был делом принципиальным.

И опять мне неизвестен автор идеи — как заставить русских признать и подкрепить своим авторитетом фальшивку. Но она была гениальна: гарантировать русским отказ от применения ядерного оружия первыми. И гарантировать это не никчемными бумажками, а всерьез, с помощью магии. Это действительно было то предложение, от которого русские не могли отказаться.

Вот теперь начинается история, в которой я принимал непосредственное участие. В январе 69-го года со мной связался известный вам Матус Айра. Он, или те, кто его послали, правильно предположили, что я вхож в верхние круги власти в СССР и имею там некоторый авторитет. При встрече он передал личное письмо свежеизбранного президента Никсона к генеральному секретарю Леониду Брежневу. Айра предложил вариант реализации долговременного магического контракта и попросил помочь убедить российское руководство в серьезности намерений американской стороны. Я обдумал и согласился. Разумеется, Брежнев воспринял все это с настороженностью, но я был убедителен и обещал лично участвовать в реализации обещаний американской стороны. В итоге Брежнев согласился. Он не был таким фанатиком ракет как Хрущев. С одной стороны это хорошо, но в чём-то это печально…