Князь Благовещенский (СИ) - Останин Виталий Сергеевич - Страница 14

В порядке бреда: а что если он потерял дар до моего заселения в его тело? Ирина Александровна ведь отмечала его странное поведение и до сегодняшнего дня. И алкоголь, за которые его постоянно стыдит князь? Что если я не причина, а следствие? Он теряет дар, держит это втайне и ищет способ его вернуть. Для мага это, наверное, похуже импотенции будет! Был всемогущим, для которого люди — — букашки, и вдруг — бац! И тут появляется Люда, которая каким-то образом узнает о проблемах обер-секретаря и предлагает ему помощь — полное восстановление способностей! Взамен лишь надо предать своего князя и провернуть некую сделку!

Возможно! Но что за предмет сделки? Что за компания, в уставной фонд которой стремятся попасть москвичи?

— Вечер добрый, сосед! Любуешься закатом?

Вздрогнув от неожиданности, я повернул голову на голос. На соседнем балконе, отделенный от меня полутораметровой перегородкой из толстого стекла, стоял пожилой мужчина. Даже старик: среднего роста, со сморщенным печеным яблоком лица и коротким ежиком седых волос. Ко всему прочему он был слепым, обращенные на меня глаза были затянуты белесой пленкой. Жутковатое зрелище, особенно для человека погрузившегося в мысли и вырванного из них неожиданным приветствием. Голос, кстати, такое хриплое карканье, очень ему подходил.

— Добрый вечер. — поздоровался я чуть настороженно. Соседи — это плохо. Они могут знать Игоря и завести разговор, в котором я могу проколоться. — Да, закат впечатляющий.

Красный шар солнца и правда наполовину ушел за горизонт, окрасив ленту Амура в медь.

— Я не вижу, ты же знаешь! — усмехнулся старик. И внезапно сменил тон со светского на деловой и требовательный: — Игорь, а почему я тебя не чувствую?

"В каком смысле?" — чуть не выдал я вслух. Это было бы неуместно. Тон, которым был задан вопрос предполагал, что я должен понимать суть сказанного.

— Хмм? — многозначительно ответил я вместо этого.

— Пожалуй, соглашусь, вопрос бестактный. — произнес сосед, по-своему истолковав мое хмыканье. — Для любого другого. Но не для меня.

А мы что родственники? Что он, вообще, имеет в виду? Я почувствовал, как паника поднимается из глубины безмятежных вод. Вот ведь не было печали!

— Э-э... — что отвечать я не знал, проклятый старик застал меня врасплох!

— Да ты не Игорь! — выдал тот внезапно.

Лицо его стало суровым. В следующий миг он легко, даже изящно, перепрыгнул стеклянную перегородку, оказавшись в полуметре от меня. Рука-ветка с неожиданной силой схватила меня за рубашку и выдернула из кресла.

— Кто ты такой?

Это уже был не старик. То есть, внешне-то сосед выглядел, как прежде — божьим одуванчиком, но от него исходила какая-то сила, что я воспринимал его совсем иначе. Этаким здоровяком, которому ничего не стоит уделать меня одной левой.

— Я могу все объяснить!.. — выпалил я задушено.

— Да уж, изволь. — рука старика разжалась и я рухнул обратно в кресло. Сам же он спокойно присел в соседнее. Безошибочно, словно зрячий, нашел на столике чайник, налил в мою кружку настоя, сделал маленький глоток. — Я слушаю.

Начал я с попытки убедить его в том, что он ошибся. Что я Игорь Антошин, собственной персоной. Что живу я в этой квартире, вот мой паспорт, вот прописка. Только когда сунул ему под нос раскрытый документ сообразил, что глупость сделал — он же не мог видеть! Старикан слушал меня внимательно, не перебивал. Просто сидел и пил мой чай. Когда я иссяк и с минуту затравленно смотрел на незваного гостя, раздумывая — не пристукнуть ли его для сохранения инкогнито, он поставил чашку на стол и спросил:

— Ты закончил? Тогда расскажи мне правду.

Ага, щас! Во-первых, не твое дело, во-вторых, не поверишь, а в третьих — сам-то ты кто такой? Этот вот вопрос, третий по счету, я ему и озвучил. И тут же понял, что на нем и погорел. Мой двойник знал этого человека, а я только что сообщил ему, что он мне незнаком.

— Ну вот видишь. — отметил данный факт старик. — Даже наставника своего не узнаешь. Какой же ты Игорь? Рассказывай давай.

Наставник, блин! Принесло же на мою голову! Зло глянув в затянутые пленкой глаза гостя, я неожиданно для себя вывалил ему все. Как перепуганная девица! Не знаю почему: может, устал в себе правду носить, а может, и правда испугался этого жуткого старикана.

Тот выслушал меня не дрогнув лицом. Словно бы каждый день ему рассказывали истории про пришельцев из иных миров, занявших тело старых знакомцев. Не задал ни одного уточняющего вопроса, не кивнул, не протянул "да уж". Замер истуканом в кресле и молчал. Когда же заговорил, первые его слова были такими:

— Что ж. Это все объясняет.

— Правда? — слыша в своем голосе нотки истерики, воскликнул я. — А мне объясните?

— Я говорю про твое поведение, а не то, как ты оказался в теле Игоря.

— Меня, кстати, тоже Игорем зовут! И фамилия такая же! И выгляжу также... почти так же.

— Двойник, значит. Доппельге́нгер.

— Кто?

— Двойник, на старонемецком. Темная сторона личности, антитеза ангелу-хранителю, если хочешь.

— Я не допельгангер!

— Да понятно. — старик махнул тонкой ручонкой. — Это я так сказал, для образности.

— А мне бы очень конкретики хотелось!

— Конкретики, Игорек, у меня для тебя нету. — хохотнул он. — Конкретики, мой дорогой пришелец, мне и самому хотелось бы. Кстати, давай уже знакомиться тогда. Иван Павлович Кобяков. Наставник высшей квалификационной категории, в отставке. Прежний Игорь меня просто дядей Ваней звал. Да и все, кто знает, если подумать. Так что ты тоже так зови.

— Очень приятно. — автоматически откликнулся я и пожал протянутую руку. Которая оказалась совершенно обычной: стариковской, мозолистой и слегка подрагивающей. Никакой скрытой силы.

— И мне. Никогда, веришь ли, с пришельцами не общался.

— Я не пришелец!

— А кто, мил друг? Чужой ты в этом мире. В теле этом — — чужой. Вот и выходит, что пришелец. Хоть незлонамеренный, и то хорошо. Как же тебя за целый день-то никто не раскусил?

Я пожал плечами и высказал волновавший меня вопрос:

— А вы как?

— Аура у тебя другая, Игорь. Я хоть и в отставке, но наставник, не забывай. У настоящего тугая спираль из трех цветов — решительный парень... был. И маг сильный, с пацанов у меня в обучении. А у тебя будто каракатица щупальца во все стороны тычет. И дар тлеет так глубоко, что присматриваться нужно.

Иван Павлович пальцами показал, как выглядит моя аура. Сидел расслаблено и явно не торопился бежать и ставить князя в известность о подмене. От прежней строгости на лице не осталось и следа, теперь со мной соседствовал добродушный старичок, заглянувший в гости на вечерний чай. Его, казалось, полностью удовлетворил мой рассказ. И он хоть и находил его необычным, но все же не настолько, чтобы пытать меня о том, куда я дел прежнего насельника. Но я все же поинтересовался его планами.

— Дядя Ваня, — тьфу ты, как пацан какой! — а вы про меня теперь кому-то расскажите?

Тот повернулся ко мне не вставая. Морщинистое его лицо выразило полное недоумение.

— Зачем бы? Ты человек не плохой и не злой просто в оборот попавший. Кому польза будет, если я про тебя расскажу? Тебе точно не будет.

— Ну как же! — неизвестно отчего я стал играть роль адвоката дьявола. — А если я сюда со злым умыслом отправлен? Князя извести! А вам сейчас вру, чтобы бдительность усыпить!

"Антошин, ты чего несешь, кретин? Ты, вообще, чей друг: мой или медведя?"

— Да ну! — отмахнулся наставник высшей квалификационной категории. — Глупости не городи. Тоже мне — злоумышленник! У Николая Олеговича дар на порядок сильнее, ты ему ничего сделать не сможешь, окромя как разозлить. К тому же Игорев-то дар в тебе спит. Ты сейчас, мил друг, хомо ординарус! Куда тебе супериорам вредить!

Это он, как я понял, на латыни заговорил. Ординарус — это обыкновенный, а супериор — тоже все понятно.

— Но если ты тревожишься, то давай я тебя попытаю. Чего делать собираешься? Какие планы в новом мире?