Боги, дороги и рыжие неприятности (СИ) - Князева Анна - Страница 19

Пожав плечами, я скинула куртку на ближайший стул и взялась за кувшин для умывания. Вода в кувшине была теплой, рядом обнаружился горшочек с душистым мылом и чистое полотенце. Не знаю, к чему там у себя привыкла рыжая, но как этот постоялый двор казался роскошным. Тут небось и клопов вывели. И простыни на кровати чистые...

- Эльга, а сколько тебе лет? - вдруг ни с того ни с сего спросила Избранная.

Пока я отмывала с рук грязь и засохшую кровь, она все-таки соизволила скинуть обувь и теперь лежала на животе, болтая в воздухе не слишком чистыми пятками.

- Не знаю, не считала, - пожала плечами я, тоже устраиваясь на кровати и разворачивая карту. Менялись дороги или нет, а изучить окрестности всегда полезно.

- Это как это? - продолжала допытываться моя скучающая подопечная. - А день рождения вы чего, не празднуете, что ли?

- Я ж не Император и даже не его наследница, чтоб мое рождение праздником объявлять, - поморщилась я.

Почему-то захотелось фыркнуть и пожать плечами. Ну конечно, чем глупее привычка, тем быстрее ее перенимаешь.

- Да ну, как-то совсем печальненько. Нафиг так жить? - разочарованно протянула Рыжая, потом помолчала немного, морща лоб в раздумьи и, наконец, выдала: - Все, будем новые традиции вводить. Слушай и запоминай, ща понесу культуру в массы. Итак, программа-минимум это у нас что? Это у нас торт со свечками. До тортов у вас прогресс уже дошел, я надеюсь?

- Давай потом как-нибудь, а? И без меня, - сразу отказалась я.

Надо же, двух дней в мире не пробыла, а уже традиции вводить собралась. Придумает же такое! Кому вообще надо чьи-то года считать? В полнолетие вступил и живи себе, сколько судьбой отмеряно.Не, ты не поняла! Без тебя ничего не получится, ты ж типа именинница, - не унималась будущая сотрясательница устоев. - Да ты не парься, пати будет зашибенное! Полный улет, отрыв и всяческое хэпибезди тую.

- Ладно, только попозже, - устало согласилась я. - Мне с полсотни ориентиров запомнить надо и твой бубнеж, прямо скажем, не помогает. Вот заведет нас твой пылкий воздыхатель неведомо куда, а я и не узнаю. И спросишь ты меня перед лицом смерти: это почему же мы, Эльга, гибнем тут во цвете лет смертью подлой? А я и отвечу: все потому, госпожа Огненная, что кому-то давеча было скучно и поболтать приспичило.

- Нет, ну вот что ты за человек такой? - тут же надулась рыжая. - Все настроение перегадила на ночь глядя. Молодец, че. Вечно всех подозреваешь фиг знает в чем. Паранойя на марше! Что тебе Сигги плохого сделал? Он лапочка и вообще безобидный, как котенок. Не, я не светило психологическое не претендую, зато интуиция у меня ого-го какая. Всех людей на раз читаю! Ну, в смысле, сходу разбираюсь ху из ху.

- Замечательно разбираешься, - ухмыльнулась я. - А те парни, что тебя недавно пивом угощали, тоже лапочки были? Или котики?

- Ты мне теперь всю жизнь этим тыкать будешь? - возмущенно подскочила на кровати Избранная.

- Буду, и не только этим,- честно созналась и добавила назидательно: - пока не поймешь, что доверять в этом мире нельзя никому.

- И тебе? - хитро прищурилась эта не в меру доверчивая особа.

- И мне, - совершенно серьезно подтвердила я.

- Ладно, сдаюсь, - махнула рукой моя подопечная. - Вокруг все подонки, однозначно, все лгут и человек человеку люпус эст. У тебя явно паранойя! Не, ну вот ты мне скажи, только честно: тебе что, за всю жизнь никто и ни разу не помог просто так, ни за что?

- Просто так и ни за что только в морду получить можно, - отрезала я, осторожно щупая раздутую щеку.

Рыжая фыркнула и обиженно отвернулась.

Через пару мгновений она уже крепко спала, уткнувшись носом в подушку. Я вздохнула, погасила лампу и заползла под одеяло. Это был, пожалуй, самый долгий день в моей жизни и пора ему уже было закончиться. Раздеваться я на всякий случай не стала, а карту спрятала за пазуху. Не очень-то удобно, зато уж точно никуда не денется.

Уже проваливаясь в сон, я успела подумать, что неплохо бы как-нибудь выпытать у Избранной, что такое «паранойя».

Вдруг полезное что...

Глава 8

Холодно. Ледяная корка с треском ломается под ногами, а под ней рыхлая снежная каша и я вязну в ней все глубже с каждым шагом. Вместо ног будто каменные глыбы, тяжелые и неудобные. Останавливаться нельзя. Я обещала. Нужно дойти.

Но куда?

Серая равнина и где-то там, далеко впереди сливается с таким же серым небом. Еще шаг - и снега уже по пояс, и острая кромка наста вгрызается в правый бок.

Больно.

Под ребрами ледышка застряла, скребет при каждом шаге.

Все. Не могу больше. Устала.

- Иди! Немного осталось. Ты должна дойти. Ты сможешь. - Шепчет ветер голосом Богини.

Легко ему говорить.

- Не могу! - кричу и сама себя не слышу.

Злые слезы стынут на щеках ледяной коркой.

- Ты должна. Ты обещала, - качает головой Богиня.

Где ж ты раньше была, Светлейшая. А меня уже нет, я просто кусок льда.

Глупый кусок льда, на что ты надеешься?

- Помоги...

Она смеется, и смех ее уплывает по ветру серебристым облачком.

- Достаточно и того, что я уже дала.

И пропала Светлейшая, даже следа на снегу не осталось.

- У меня все забрали! Ничего не осталось! - шепчу, уже не надеясь, что меня услышат. Но ветер приносит:

- ...тем лучше...

Я вздрогнула всем телом и... открыла глаза. И тут же снова их закрыла, борясь с тошнотой. В голове было пусто и гулко, во рту сухо, а ниже шеи не было никак, потому что там я вообще ничего не чувствовала.

Осторожно приоткрыв один глаз, я быстро глянула вниз и снова зажмурилась, сглатывая подкативший к горлу комок.

Хорошая новость: тело у меня все еще было. Плохая новость: обращались с ним не очень-то ласково. Из постели вытащили, одеть не потрудились, руки связали, в седло водрузили, да еще и какой-то длинный сверток поперек колен пристроили.

Чуть обождав, я решилась на еще один быстрый взгляд из-под ресниц. Очень зря. Внутренности тут же скрутило в тугой комок и пришлось свеситься с седла.

- О, я вижу, вы очнулись, - раздался откуда-то знакомый голос и лошадь подо мной остановилась. Сильные руки помогли мне выпрямиться и даже заботливо поправили удерживающие меня веревки.

Тошнота отступила и я, наконец, начала хоть что-то соображать. Сверток, отдавивший мне колени, оказался завернутым в плащ телом и тело это, наверняка, принадлежало моей чересчур доверчивой подопечной. А безобидный котенок Сигфрид смотрел на меня снизу вверх и очень неприятно улыбался. Выжидательно как-то и предвкушающе. Чего это он?

- Признаться, я несколько разочарован, - нарушил тишину наш похититель, когда ему надоело бестолково топтаться возле моей лошади. - Поверить не могу, что вы утратили дар речи от испуга. А ведь еще вчера вы столь бесстрашно кинулись на выручку своей недалекой спутнице, не побоявшись самого Миратюра и всех его головорезов.

- Не сочтите за нескромность, - голос мой звучал ровно и равнодушно, - но если для исполнение вашего замысла я нужна живой, то вам стоит поторопиться. Как вы можете заметить, одета я несколько скудно и не возьмусь поручиться, что холод не убьет меня раньше, чем наша беседа успеет вам наскучить.

- И что же, вы даже не спросите, что я намерен с вами сделать? - искренне удивился душка Сигфрид - Вам настолько безразлична ваша дальнейшая судьба?

Ничего такого я у тебя не спрошу, дружочек. Что на смерть везешь и так понятно, а какая будет смерть мне и правда безразлично. Куда больше меня занимало другое. Допустим, ключ от нашей комнаты ему дала служанка, но как они ухитрились нас связать, вытащить во двор и навьючить на лошадь, не разбудив при этом?

Мысли пока ворочались тяжело и неохотно, зато память уже работала как надо. Запах. В комнате пахло полынью. Обычное дело, если тюфяки недавно набивали - в солому часто подмешивают полынь, чтоб меньше всякой пакости заводилось. Вот только на кровати был не тюфяк, а пуховая перина. Никто не добавляет полынь в перины. Зато ей можно перебить запах сонного сбора. Этот, видать, сильный был, из дорогих.