Огни Азерота - Черри Кэролайн Дженис - Страница 17

• Предыдущая
• 17/59
• Следующая

Леллин отвесил поклон и отошел на шаг.

— Я понимаю ваше беспокойство, миледи, но нет нужды оставаться в лесу. Утром у нас будут кони, и здесь нам ничего не грозит. Вы встретите там знакомых. Кое-кто из мирриндян решил на всякий случай укрыться в Кархенде.

Моргейн посмотрела Вейни в глаза. Когда она дала согласие, он не сказал ни слова, но был рад. Больше двух лет он провел под открытым небом, но Мирринд напомнил ему об удобствах, которые, казалось, он забыл навсегда. Он твердо помнил, как просыпался в Мирринде по утрам, как ел горячий хлеб и масло — их вкус ему никогда уже не забыть. Он подумал, что выносливость его начала покрываться ржавчиной. Путешествие через Шатан выглядело слишком легким, хотя они проехали за день большой путь и избежали каких-то опасностей…

Сизар вернулся на тропу и пошел рядом с ними в сгущающейся темноте. Вскоре они увидели, что лес кончается и начинается открытое пространство, поросшее травой. В последних лучах заката они выбрались к Кархенду.

Вся деревня высыпала встречать их. — Сизар! Сизар! — кричали бегущие навстречу дети. Они окружили кемейса и вцепились в него ручонками.

— Это деревня Сизара, — сказал Леллин. — Здесь живут его родители, братья и сестры, так что вам не удастся избежать их гостеприимства. Да и меня не забудут.

Здесь жили три клана: Селен, Эрен и Тезен. Сизар, принадлежавший к клану Тезен, расцеловал сначала старейшин, затем родителей, затем братьев и сестер. Приход его не вызвал особого удивления, похоже, это было вполне обычным делом, но Вейни недоумевал, почему молодой кемейс, которому предстояло сопровождать их в опасном путешествии к Нихмину, привел их в свою деревню, подвергнув ее, таким образом, немалой опасности.

Леллина тоже встретил самый теплый прием. Ни старый, ни малый не проявляли особого благоговения перед ним. Он пожал руки родственникам Сизара, поцеловал в щеку его мать.

Затем они внезапно увидели мирриндян, спускающихся по ступенькам холла, будто бы те ожидали, пока хозяева деревни поприветствуют своих гостей. Они спускались — Битейн и Битейз, старейшины Серсейна и Мельзейна, и молодые женщины… некоторые из них бежали, спеша выразить свою радость.

Среди прочих детей здесь был и Син. Вейни подхватил его за талию, и мальчишка оказался на спине Мэй. Син выглядел даже немного опешившим, когда Вейни дал ему в руки уздечку… но Мэй слишком устала, чтобы доставить ему беспокойство, она даже не отошла от Сиптаха.

Моргейн поздоровалась со старейшинами Мирринда, обняла Битейн, которая успела стать ее подругой, а затем последовал хор приглашений войти в холл, подкрепиться с дороги.

— Посмотри за лошадьми, — велела Моргейн, и Вейни взял поводья Сиптаха, а следом на Мэй двинулся Син, самый гордый мальчишка в Кархенде.

Сизар шел впереди, показывая дорогу, а позади тянулась стая мальчишек и девчонок из Мирринда и Кархенда. Они хватали лошадей за хвосты, но не было недостатка и в ручонках, протягивающих им траву и лакомства.

— Поосторожнее с серым, — сказал им Син, великий знаток лошадей. — Лягается!

Совет был правильным, потому что дети подошли слишком близко, не обращая внимания на железные подковы лошадей. Но Сиптах, как и Мэй, вел себя на удивление спокойно, словно ему было прекрасно известно, как вести себя с детьми. Вейни увидел, что кони находятся в добрых руках, и похлопал Сина по плечу.

— Я позабочусь о них, как всегда, — сказал Син. Вейни не сомневался, что так оно и будет.

— Увидимся в холле за ужином. Садись там рядом со мной, — сказал Вейни, и Син засиял.

Он взглянул в сторону холла; Сизар ждал его в воротах, опершись на изгородь.

— Напрасно ты ему это позволил. Ты, наверное, сам не ведаешь, что делаешь, — сказал он.

Вейни резко глянул на него.

— Не надо баловать мальчишку, — сказал Сизар. — Можешь навредить ему, сам того не понимая.

— А если он хочет уехать отсюда? — Его охватил гнев, но в Эндаре-Карше тоже был такой закон, что каждого человека ждала своя судьба.

Сизар оглянулся, в глазах его было раздумье.

— Пошли, — сказал он, и они пошли к холлу. Следом за ними потянулась стая ребятишек, пытающихся подражать мягкому шагу кемейсов. — Оглянись и пойми меня правильно, — продолжал Сизар. — Сейчас мы для них — мечта. Но когда они достигнут определенного возраста… — Сизар тихо рассмеялся, — они будут думать по-другому, кроме очень немногих. И когда они услышат зов, они пойдут, но это будет только так, и никак иначе. А что касается этого мальчика: от него это не уйдет, но не искушай его так рано. Он может попробовать раньше, чем настанет его время, и пожалеет об этом.

— Ты хочешь сказать, что он уйдет в лес, к кел?

— Такое никогда не говорится, никогда не предполагается, и думать об этом нежелательно. Но те, кто уходят — они уходят тогда, когда вырастают и становятся отчаянными, и им это не запрещается, если только раньше они не погибают в лесах. Это никогда не говорится… но среди детей ходит легенда, что когда им исполняется двенадцать, они могут уйти. Или чуть позднее… Но опаздывать нельзя. Они сами выбирают, уходить или остаться. Мы их не удерживаем… Никто из детей не погибает в пути, поскольку мы можем помочь. Но мы и не балуем их. У деревень своя жизнь, у нас — своя. Ты должен понять это. Мы для тебя удивительны?

— Иногда.

— Ты не такой, как обычные кемейсы.

Он опустил глаза.

— Я — илин. Это нечто другое.

Они в молчании подошли к холлу.

— В тебе есть какая-то странность, — сказал Сизар, и это встревожило его. Он поглядел в глаза Сизара, в которых была жалость. — Я думаю, это печаль по поводу твоего родственника. В обоих вас есть что-то необычное, причем у каждого — свое. Твоя леди…

Что бы ни говорил Сизар, казалось, что он не договаривает, и Вейни испытующе посмотрел на него.

— Леллин и я… — Сизар сделал безнадежный жест. — Кемейс, мы подозреваем в тебе то, о чем нам не было сказано, что ты… Ну, что-то давит на вас обоих. И мы оба предложили бы помощь, если бы знали, в чем именно она должна заключаться.

«Выпытывает информацию?", — подумал Вейни и пристально посмотрел на собеседника. Слова Сизара несколько встревожили его. Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась вымученной и неубедительной.

— Я постараюсь исправить свои манеры, — сказал он. — Я не думал, что я такой неприятный спутник.

Он повернулся и поднялся по деревянным ступеням в холл, где уже был приготовлен ужин, и слышал при этом, как Сизар поднимается следом.

Ужин в деревне начали готовить до их прихода, но еды хватило и на гостей. Как и Мирринд, Кархенд выглядел живущей в достатке деревней, и шуток за столом было не меньше, чем еды. Звучал смех, улыбались старики, беседуя возле очага, весело играли дети. Никто никого не обижал: судя по всему, законы кел пользовались здесь всеобщим уважением.

— Нам пришлось многое оставить, — сказала Серсейз. — Мы тоскуем без Мирринда, но здесь чувствуем себя в большей безопасности. — Другие согласились, хотя клан Мельзейн все еще оплакивал Эта, и их здесь было очень мало. Большинство молодежи Мельзейна, мужчины и женщины, предпочли остаться в Мирринде. — Если кто-нибудь из этих чужаков войдет в лес, — сказала Мельзейн, — обратно они уже не вернутся.

— Возможно, это вообще не случится, — сказала Моргейн. Мельзейн кивнула.

— Прошу к столу, — сказала Саллейс из Кархенда, пытаясь бодрым тоном развеять унылое настроение. Все потянулись к столам и уселись на скамьи.

Син вбежал в холл и уселся на обещанное ему место. За едой они не разговаривали, ограничиваясь быстрыми взглядами. Он был здесь, и для Сина этого было достаточно. Но Сизар, поймав его взгляд, быстро посмотрел на мальчика, словно хотел сказать о чем-то, что было и так очевидно.

— Это все равно случится, — сказал он, и Вейни понял его мысль, которую никто другой понять не мог. С души его свалился груз. Он посмотрел на Моргейн и увидел удивление на ее лице, и подумал, что существует по крайней мере одна его мысль, о которой она не знает и которой он не считает нужным с ней поделиться.

• Предыдущая
• 17/59
• Следующая