Дети гламура - Кочелаева Наталия Александровна - Страница 10

— Посмотрите, вот настоящая вещь.

Лавров посмотрел. Вкус не подвел хэнксообразного юношу. Это было произведение искусства — одна из тех простых и утонченных вещей, что достойны сверкать даже на английской королеве. Каплевидный камень голубого, бархатно-голубого цвета был оправлен в белое золото и обрамлен крошечными бриллиантами.

— Это сапфир?

— Это турмалин. Настоящий мадагаскарский турмалин. Очень редкий по окраске. Видите, какой глубокий и ровный цвет?

Феерическая цена кольца даже обрадовала Лаврова. Юля может принять это кольцо. Она девушка. Она должна любить драгоценности. Она любит драгоценности. Если не возьмет — Лавров оставит кольцо себе. И если все обманет его, что чувствует и чем бредит он этой холодной весной, — пусть синий турмалин с загадочного, неведомого острова Мадагаскар останется, пусть запомнит все и спрячет в своей холодной глубине. А не махнуть ли на Мадагаскар в самом деле? Чего лучше? А вот что: сделать Юле предложение. Как в дурацких американских фильмах. Встав на колени и протянув коробочку с кольцом. И вся недолга.

— Руку и сердце, — пробормотал Дмитрий расхожие слова.

И остановился, словно пораженный громом. Не тем ли самым, что гремел недавно над его головой? Расхожие слова… Но не бывает расхожих слов в этом мире, который со слова-то и начался! Лаврову показалось, что разряд огромной силы ударил ему в макушку и прошил тело до пят. Как же он раньше не… И в ту же минуту он припомнил, как однажды один из его приятелей жаловался на испортившиеся отношения с девушкой. Она то и дело взбрыкивала, заявляя, что он не любит и не ценит ее. Приятель любил свою девушку, они жили вместе и собирались пожениться, когда он получит повышение.

— Я выбиваюсь из сил в постели, я каждый день дарю ей какую-нибудь милую безделушку — цветы, или фрукты, или цацку. А она только и делает, что фыркает, и я чувствую, скоро дойдет дело до фраз типа «все мужики — козлы» и «мама была права».

— А ты предлагал ей выйти за тебя замуж? — поинтересовался Дмитрий.

— Но ведь мы договорились расписаться, когда я получу это место.

— Это ничего не значит, милый мой. Вот тебе мой совет: говори ей каждый день, что горишь желанием назвать ее своей женой, что вы поженитесь, даже если небо обрушится на землю и все ЗАГСы будут закрыты по поводу конца света. Для женщины это самое лучшее.

— Ты думаешь? — с сомнением переспросил приятель. На этом разговор закончился, а через месяц этот парень выставил две бутылки французского коньяка.

Вот оно, вот оно, решение! Что ж он тогда был такой умный, а теперь резко поглупел? Господи, как все легко и просто оказалось! Надо было сделать ей предложение, просто сделать предложение! Даже если она не согласится, то поймет, что Лавров по-настоящему любит ее и предан ей! Надо же быть таким идиотом! Но… Она наверняка не откажет!

Прохожие на Кутузовском с удивлением оглядывались на хорошо одетого молодого человека, который двигался вприпрыжку, что-то бормоча под нос и время от времени вскрикивая. Наконец забавный чудак успокоился, сел за руль белой «мазды» и умчался.

— А ты не смейся, не смейся, — запальчиво говорила Юля. — Сейчас так много снимается российских блокбастеров…

— Юля, да как это много! Всего-то три пока и сняли, четвертый на подходе!

— Ну вот! А потом будет больше! Понимаешь, мне хочется стать ужасно знаменитой! Чтобы мое лицо узнавали! Разве я этого не стою, скажи?

— Ты стоишь всего на свете, — откровенно ответил Лавров, любуясь нахмуренными Юлиными бровями. Какая она все же забавная! И какая красавица! Ни капли грима на лице, только легкий запах духов… Ребенок. Мечтает о славе… Это забавно, слов нет, но лучше б она мечтала выйти за него замуж и сына родить. Впрочем, до этого еще дойдет. Не все сразу.

Они сидели в небольшой кофейне почти возле Диминого дома. Сегодня он заехал за Юлей и сказал, что хочет показать ей Москву. Несколько часов они катались по улицам, стояли в пробках и разговаривали, разговаривали…

Лавров привез ее в эту кофейню и теперь намеревался пригласить к себе домой. Но вот только как это сделать? Он ломал голову, и его уже не занимал вопрос, почему он так робеет перед этой малышкой. Он уже знал, что Юля — девушка необыкновенная, не похожая на других и вести себя с ней нужно соответственно — бережно, чтобы не спугнуть. С другой стороны, он очень боялся ее упустить — ведь не он один способен разглядеть в ней сокровище, подберется какой-нибудь папаша-толстосум — и хвать волосатыми лапищами… Или сама испортится, соблазнится, станет одной из тех карьерных стерв, что бронированным бюстом пробивают себе дорогу, попискивают о женской самодостаточности…

Юлька же потешалась про себя. Она уже давно прочитала адрес на какой-то квитанции, которую Лавров оставил на сиденье в машине, и прекрасно понимала, что сейчас находится в двух шагах от его дома. Озадаченное выражение Диминого лица заставляло подозревать, что он понятия не имеет, как бы поделикатней пригласить девушку к себе.

— Ну что, пойдем?

— Если ты больше ничего не хочешь… Может, еще мороженого?

— Мне фигуру беречь надо.

— Ага, для Голливуда! — понимающе кивнул Лавров и тут же получил чувствительный тычок под ребра. Он не успел обрадоваться этому интимному жесту — Юля ойкнула и остановилась.

— Ногу подвернула, — пояснила она Диме.

Пол в кофейне был гладкий, немудрено было поскользнуться. Тем более на таких шпильках.

— Дима, не смей брать меня на руки! Я вполне в состоянии передвигаться сама!

— Эмансипе, да? Смотри, распухнет — провалишь завтра съемочный день.

— Знаешь, ты прав. Нам нужно доехать до аптеки, купить какой-нибудь гель от растяжений. У меня есть, только дома. То есть у Жанны.

— Нет, к Жанне мы не поедем. Купим в аптеке. Только вот что: давай мы сейчас зайдем ко мне ненадолго.

— Ну хорошо, — удивленно ответила Юля.

— Вот это да-а, — протянула Юлечка, едва переступив порог его дома. — И ты живешь тут один?

— Нет, это коммуналка, — попытался пошутить Лавров, но ему тут же стало стыдно. Девочка и в самом деле не представляет, чтобы один человек мог занимать собственной персоной несколько комнат…

— Давай я тебе все покажу, — предложил он.

— Сначала дай попить, — вздохнула Юля. — И я ногу потянула, ты забыл?

Вообще-то она сама уже забыла.

На кухне Юля заозиралась совсем уж растерянно — никогда не видела, должно быть, чтобы один из уголков был оборудован под стойку бара. Грациозно присела на высокий табурет и стала ждать, когда Лавров нальет сок в высокий бокал, переливающийся, как мыльный пузырь. Сок был холодный, стенки бокала запотели. Осторожно, чтобы не расплескать, Лавров пошел к Юле, не отводя глаз от желтой, колеблющейся жидкости, налитой в бокал.

Юля приняла у него из рук бокал, отпила глоток ледяной жидкости и поставила на стойку. Лавров теперь зачарованно смотрел на нее — на увлажненные, блестящие губы, на фиолетовые глаза, которые стали вдруг еще темнее, еще ближе… Придвинулись — захлестнула фиолетовая глубина, невыносимая сладость, и, чувствуя слабость и дрожь в ногах, чувствуя себя так, словно весь мир рухнул в тартарары и остался только один маленький кусочек — тот, на котором и стоят они теперь, — Лавров с трепетом совершенного счастья прикоснулся губами к Юлиным губам.

Она затуманенно посмотрела сквозь полуопущенные по голливудским канонам ресницы, пришла к какому-то выводу и мягко отстранилась. Дмитрий отшатнулся сразу, словно ждал, когда его оттолкнут. Юлька усмехнулась про себя — довела-таки до кондиции! Смотрит чуть не испуганно, заискивающе… Надо что-то сказать, прояснить ситуацию…

— Вот, — виновато развела она руками. — Наверное, это должно было случиться…

И эта фраза восхитила Лаврова, как и все в этой девушке. Это вам не глупые гламурные барышни, для которых закономерное продолжение поцелуя — немедленный секс на том же месте! Для нее это — событие!