Маленькие люди - Рой Олег - Страница 15

Его манера общения напоминала смерч. Тебя буквально захватывало и начинало кружить, как домик девочки Элли.

– Фокс Райан, – представился я и сразу взял быка за рога: – Намерен поселиться в Хоулленде и хотел бы узнать, можно ли здесь получить второе гражданство?

– Устали от большого мира? – подмигнул Харконен. Вроде бы вопрос был почти тот же, что задал мне Барт, но произнесен он был совсем по-другому. Без сочувствия, почти с издевкой. – Мы рады всем, кто приезжает в наш городок. Конечно, мы можем дать вам второе гражданство. Никаких проблем. Идемте.

Он приобнял меня за плечи и развернул в сторону своей приемной. Мне это не понравилось, но виду я не подал.

– У вас нет при себе двух фотокарточек? – деловито спросил он. – Не беда, я вас сам сфотографирую. Да, учтите, получение паспорта обойдется вам в тысячу фунтов.

– Сколько? – с нескрываемым удивлением уточнил я. Черт, ну и цены у него! – Британский паспорт с доставкой на дом мне обошелся всего в сотню.

– Ну, вы понимаете, – канцлер издал дежурный вздох. – В Британии все оборудование визового центра быстро окупается, а для нашей дыры это поистине огромные деньги. Потому и расценки такие. – Но он тут же перешел на мажорный тон: – Зато паспорт у нас самый современный! Биометрический! С JPS-чипом, чтобы его можно было найти, если вы его потеряете! А главное – вы получите эксклюзивный бланк паспорта, изготовленный в типографии нашего президента из экологически чистых натуральных материалов!

«Ага, а мой старый британский паспорт, выходит, насквозь искусственный и по ночам даже светится…» – саркастически подумал я, поднимаясь вслед за канцлером на второй этаж.

Там Харконен немедленно взял меня в оборот. Он сам сфотографировал меня в профиль, анфас и портретной съемкой. Затем, распечатав при мне упаковку шприцов, сам взял у меня каплю крови из вены, сам же выпустил ее в приемник какого-то футуристического аппарата. После чего, опять-таки лично, сделал фото глазного яблока, снял отпечатки пальцев (понятное дело, моих). Наконец извлек из ящика письменного стола, совершенно неуместного в этом более напоминающем лабораторию помещении, бланк паспорта и сунул его в то самое устройство, куда до этого капал моей кровью. Все это напоминало какой-то магический ритуал. Мне даже стало несколько не по себе. Сейчас заколдует, засунет в бутылку и запечатает ее на долгие века.

– Мы выносим из своих сокровищниц старое и новое, – сказал он, вводя в компьютер данные из моего британского паспорта. – Соединяем веяния прогресса с давними традициями! Это девиз моей партии, и раз уж вы теперь мой новый соотечественник, я прошу вас проголосовать за меня на предстоящих выборах.

– Я всерьез подумаю об этом, – пообещал я, думая, однако, над тем, есть ли в Хоулленде еще какая-нибудь партия. Отчего-то мне не хотелось отдавать свой голос ни Харконену, ни Кохэгену.

Наконец этот навязчивый, оборотистый канцлер взял меня под локоть и потащил в смежную комнату. Посреди этой комнаты стоял небольшой пюпитр с гербом в виде горшка монет. Из кучи монет торчал четырехлистник клевера. На пюпитре лежала толстая книга в кожаном переплете, скорее всего, Библия. Кстати, пюпитр был слишком высоким для таких людей, как я.

Пока я озирался, канцлер успел извлечь откуда-то паспорт, а также чернильницу с некогда белым пером и маленький пульт и сейчас что-то корябал пером в моем новом удостоверении личности. Наконец, он закончил и ткнул какую-то кнопку на пульте, одновременно убирая чернильницу с пером под крышку пюпитра. При этом я смог обозреть лежавшую поверх пюпитра книгу, действительно оказавшуюся Библией, к тому же, вероятно, старинной. Открыта она была на книге Экклезиаста.

Заиграли «Зеленые рукава».

– Это наш официальный гимн, – заявил Харконен тоном экскурсовода. – А вот это, – он ткнул пультом в рисунок с горшком и клевером, – герб. А вы теперь полноправный гражданин Хоулленда, – добавил он, отдавая мне паспорт. – Поздравляю. Хоулленд – самое лучшее государство на земном шаре.

Вся эта тирада была произнесена тоном, каким говорят экскурсоводы в музеях типа Лувра или Британского музея: «…эта картина принадлежит кисти выдающегося гения эпохи Возрождения…»

– Весьма рад, – ответил я. – И очень впечатлен вашей оперативностью. Вам тысячу сейчас отсчитать?

– Конечно, но если у вас нет с собой таких денег…

Такие деньги у меня с собой оказались, а кроме того, я не хотел оставаться должником такого человека, как этот Харконен.

– Как глава Лейбористской партии Хоулленда, прошу вас на предстоящих выборах президента голосовать за представителя именно нашей партии, – настойчиво повторил он, пожимая мне руку.

– То есть за вас? – уточнил я, глядя ему прямо в глаза. Он ничуть не смутился:

– То есть за меня. Я считаю, что достоин этого поста. Поскольку я искренне болею за будущее Хоулленда и под моим руководством наша страна уверенно сможет ответить на вызовы времени.

Вообще-то у меня уже сложилось определенное мнение о политической жизни Хоулленда. Выражалось оно известной шекспировской цитатой: чума на оба ваших дома. И в своей прошлой жизни я бы просто плюнул на обоих власть имущих субъектов вкупе с их политическими силами. Но в той, прошлой жизни я стал бы гражданином Хоулленда разве что от очень высокой температуры, так как я практически не напиваюсь и не употребляю наркотиков.

Поэтому я принял еще одно неожиданное для себя решение и ответил:

– Собственно, я практически решил так и поступить, но… разрешите мне задать вам несколько нелицеприятных вопросов?

Харконен расплылся в улыбке. Вот у него с зубами, кстати, было все в полном порядке:

– Все, что угодно! Лейбористской партии в моем лице не за что краснеть перед избирателями.

– Вы ведь уже были президентом, – сказал я.

– Да, три раза, – подтвердил он. – И горд тем, что в мое президентство Хоулленд действительно развивался.

– В каком смысле?

– Ну, я построил Харконен-центр, закупил для города общественный транспорт, облагородил бульварную часть Тринити-лейн.

– Почему же вас не оставили президентом на следующий срок?

Харконен вздохнул:

– Из-за интриг моего визави. Вы даже не представляете, насколько у нас в стране интенсивная политическая жизнь!

Он снова приобнял меня за плечи, и хоть я и не могу назвать себя воинственным человеком, мне захотелось заехать ему локтем в пах, чтобы освободиться из его дружеских объятий.

– Вот что, – сказал он, и я почувствовал, что его дыханье пахнет перечной мятой, – вы, я вижу, образованный человек. Я был бы рад видеть вас в своей партии. Возможно, у вас огромное политическое будущее…

«Ну да, конечно. В семейном предприятии имени Харконена?» – подумал я, но вслух не ответил, точнее, ответил, но другое:

– Очень лестное предложение. Я обязательно обдумаю его.

Кажется, и здесь речь пошла о делах государственной важности.

– Работа, конечно, на общественных началах, – добавил он, – но, сами понимаете, политическая деятельность открывает огромные возможности…

– Понимаю, – кивнул я, мысленно добавив: «Особенно если у тебя фамилия Кохэген или Харконен».

– Надеюсь, мы сработаемся, – обрадовался он. – Вы в каком номере живете?

– Я остановился в «Дыре», – честно ответил я.

Физиономия Харконена моментально стала кислой.

– Почему? «Дыра» – это же… дыра!

– Эта дыра моему сердцу мила, – непринужденно ответил я. – Не люблю шума, люблю уединение.

– Жаль, очень жаль. Отель «Харконен-центра» предоставляет сервис высшего разряда!

– Не сомневаюсь, – подмигнул я. – Ну, я пойду, пожалуй.

– Надеюсь, скоро увидимся, – сказал он, энергично тряся мою руку.

Распрощавшись с канцлером, я неожиданно для себя (похоже, это начинает входить у меня в привычку) вернулся в приемную президента. Барт вытаращился на меня, словно увидел свою покойную бабушку на роликах.

– Можете меня поздравить. Я теперь гражданин Хоулленда, – сказал я ему приветливо.