Игрок Фемиды (СИ) - Лимова Александра - Страница 55

Я пнула ледышку у себя на пути, подходя к круглосуточному магазину в соседнем от квартиры доме, и невесело себе усмехнулась, засовывая похолодевшие от ветра пальцы в карманы куртки.

Тогда поняла, что крыша у меня съезжает. Что пора идти с людьми на контакт, иначе я свихнусь по настоящему. И пошла. Осторожно, не рассказывая о себе ничего. Да коллектив и не спрашивал. Трепались о жизни, о новостях, курили за углом кафешки и мне было лучше. Намного лучше. Я уже начала искренне улыбаться и смеяться над шутками. Потом Вита, одна из официанток, глупо хихикая, сказала, что один из постоянных клиентов, таскающийся в основном из-за меня, умоляет ее дать ему мой номер. Я рявкнула было отрицательно, но поняла, что пора. Пора выползать. Хотя бы попробовать. Но раздумала, когда Вита на него кивнула. Нет, он был вполне приятным брюнетом, пусть и несколько плотным, но собачье обожание и подобострастие в глазах вызвали отторжение. До тех самых пор, пока Вита, тершаяся рядом со мной и барменом у стойки бара и предвкушавшая начало романа с первого взгляда, не назвала его имя. Антон. Я сама понять не успела как кивнула, разрешая дать ему мой номер, но остановить Виту, радостно метнувшуюся к нему уже не успела.

Рассчитываясь в магазине за продукты, я снова невесело себе усмехнулась. Вышла и опять закурила.

О, этот Антон был совершенно, просто кардинально другим. Я и согласилась-то с ним в парке погулять, потому что мне нравился вкус запретного имени на языке. А когда он за мной заехал, пересилить себя и заставить согласиться на второе свидание вообще труда не составило.

Полгода прошли незаметно. Мы с девчонками с работы пошли в кино на премьеру какого-то фильма. Народу в зале было тьма. И как только свет погас вместо традиционной рекламы на огромном экране показали Антона долго и заунывно признающегося мне в любви и просящего меня выйти за него замуж. Я убито закрыла глаза ладонью, желая провалиться под землю. А потом он еще появился, бухнулся передо мной на колени и вручил кольцо под аплодисменты примерно сотни человек. Кто-то скажет красиво и романтично. Но не я. Это же момент такой… интимный очень. Совсем личный. А меня застали врасплох. Плачущая от умиления Вита вытолкнула меня с кресла. Радостная атмосфера зала била по ушам, этот дурень с блестящими от слез счастья глазами замер передо мной на коленях и я зачем-то кивнула, сорвав новую порцию оваций и не чувствуя ничего кроме раздражения, когда меня поочередно душили в объятиях девчонки и он.

Ужас короче. Свадьба была назначена летом. Ну как, свадьба. Я настояла просто на росписи. Хочу летом. В начале августа. Нахера так тянуть, сама не знаю. Просто хочу именно так, а он мне никогда и не возражал.

Подходя к подъезду дома, в котором мы снимали квартиру, я зло заматерилась на белый внедорожник, почти воткнутый во входную дверь. Ниссан Патрол, сказали буквы на заднице машины, и я поняла, что буду его ненавидеть, потому что кое-как протиснулась между пассажирской стороной и скамейкой, что мне настроения снова не добавило. Поднимаясь по ступеням к двери подъезда едва не споткнулась. Я знала эту песню, доносящуюся через приоткрытое стекло с водительской стороны. Мурашки по коже от нахлынувших воспоминаний. Я рванула к двери почти бегом, стремясь не слышать ни музыки ни ревущего потока ностальгии в голове.

Дверь внедорожника хлопнула. И пакет выпал из обмякших пальцев при ровном звучании проклятого голоса, заставившего сердце бешено ударяться о грудную клетку а душу заметаться в помертвевшем теле, вызывая дикую, ни с чем не сравнимую болезненную тоску, будоражащую кровь в жилах.

— Привет, маленькая.

Меня будто заморозили. Ни пошевелиться. Страх, отчаяние, колющая тоска, неверие схлестнулись пенящимися волнами и накрыли с головой, сорвав дыхание. Я стояла, широко раскрывшимися глазами уставившись на дверь перед собой. Мурашки вдоль позвоночника. Внутри все сжалось до отчетливой боли. От страха. Медленно, на деревянных ногах повернулась.

Он почти не изменился. Окатило жаром, сжигая жилы и разрывая сердце. Будто не было пропасти времени между нами. То же лицо с резкими, но достаточно изящными скулами, прямой нос, ровная линия губ. Те же по волчьи бледные голубые глаза. Белая рубашка, черные брюки и приталенное черное полупальто. Я безотчетно сделала шаг назад и уперлась спиной в безразличную сталь двери. Дыхание сорвалось, когда сделал шаг ближе. Нахмурился, и остановился.

— Тебе совершенно не идет этот цвет волос. — Хмыкнул он, опираясь бедром о переднее крыло машины и доставая из кармана сигареты. — И шмотки тоже. Что за мешковидная безвкусица?

— Убирайся. — Выплюнула я, по животному ощерив верхнюю губу.

— Я ж только что приехал. — Усмехнулся он, выдыхая дым и вглядываясь в мое лицо. В его глазах мелькнула тень тоски, что тронуло дрожью похолодевшие кончики пальцев. Он отвел взгляд на свои наручные часы. — Ну как, только что. Часа два кукую тут сижу. И ночь в городе. Сложно, однако было пробить тебя. Как будто оберегал кто-то. Я уже правда начал подозревать чье-либо покровительство, но нет. Даже удивительно, что это просто твое везение так позволяет так хорошо мыкаться по углам. Год и восемь месяцев. Я просто охренел уже от всех твоих перемещений. Ладно здесь задержалась…

— Убирайся. — Чувствуя как все внутри дрожит, как накрывает лавина слепящего безумия, сильнее вжалась в ровную, холодную поверхность двери.

Антон хмыкнул, отведя взгляд и добавил таким голосом, что мне стало плохо:

— Поехали домой, маленькая.

Резко отвернула голову, чтобы отросшие пряди скрыли мое лицо, кривящееся в попытке сдержать глупые слезы. Тело будто лихорадило. Вдох. Выдох. Еще раз. И Еще. До чувства обретения более-менее контроля над собой. Медленно подняла взгляд на него. А там сожаление. Не жалость. Сожаление и глубокая тоска по мне.

— Уходи. — Жалко и совсем неубедительно. — Уезжай отсюда.

— Только если с тобой.

— Я… я замуж выхожу. — Мой отточенный мрачный взгляд исподлобья его совсем не впечатлил, хотя людей заставлял оторопеть.

— Не вышла ж еще. — Усмехнулся он, скользнув взглядом по моей правой руке. — Или, вернее будет сказать, что вышла, судя по твоей фамилии. Только вот меня обрадовать забыла.

— Мне сказали, что под ней точно искать не будут. — Негромко проронила я, старательно гася животные, безумные чувства, зарождающиеся в душе и старающиеся испепелить рациональность разума.

— Не ошиблись. — Усмехнулся Антон, чуть прищурившись и пробегаясь взглядом по моему напряженному телу, все так же прижимающемуся спиной к двери. — Я так понимаю, помогал наш общий знакомый, раз за грядущие мои поиски был в курсе?

— Не имеет значения. — Резко отрезала я, пытаясь заставить себя смотреть на него ровно, без вызова и просьбы, бурлящих в голове.

— Ну, точно, Дроздова. — Выдохнул дым, отведя взгляд и давая мне передышку. — Разъебу их шарагу. Почему-то о Луизе я так и не подумал.

Утренняя воскресная тишина звенела от напряжения между нами. При словах о Луизе, я безотчетно ощерилась, понимая, что Антон действительно накажет ее. А методы у него… у твари…

— Она помогала мне по моей просьбе. Вот меня и разъеби. — Рыкнула я, засовывая трясущиеся пальцы карманы.

Антон усмехнулся, прицокнув языком и снова посмотрел на меня тяжелым взглядом. Нужно уходить. Снова бежать. Снова все бросать. Господи, как я устала…

Дрожащая рука вытянула ключи из кармана. Пальцы замерли на брелке от домофона. Антон сделал шаг. Меня вдавило спиной в дверь. Я оцепенело смотрела на его медленное приближение. Безотчетно, совсем по животному оскалилась, понимая, что загнана, сломана, и… парадоксально желаю прикосновения его прикосновения. Слезы потекли из глаз от ужаса творящегося во мне. Антон остановился. Прикусил губу. Он ведь прекрасно читал меня по лицу. Всегда. Шаг к капоту, оперся спиной, чуть склоняя голову и ожидая, когда я справлюсь с собой.

— Лен, я знал, что ты меня не примешь, когда я найду тебя. Поэтому я уже год в стабильной завязке. И возвращаться к дури не планирую. — Негромко произнес он то, что я так жадно, так страстно хотела услышать, что саму себя напугала этим.