Дочь дракона (СИ) - Хант Диана - Страница 48

— И вы решили ее поправить за счет меня, — съязвила я. — Очень интересно, но подло и неприятно. Но ты продолжай. Что там с моим драконом?

— Да, — рассеянно сказал Исам. — На документы можно было внимания не обращать… В Альма-матер могли ошибиться, или руководствоваться какой-то своей логикой… Но во время перехода между мирами ты слышала рев… И нас вынесло к священной горе Такэхая Сусаноо-но Микото… То есть, потенциально дракон должен был у тебя быть. Мы с Кеншином подумали, что он у тебя был, поэтому гора и позвала тебя.

— Стоп! — возмутилась я. — Почему ты говоришь о моем драконе в прошедшем времени?

Прежде, чем продолжить говорить, Исам какое-то время помолчал.

— Помнишь, мы рассказывали, что не все, кто рождаются от дракона, становятся драконами?

— Вы говорили, не все проходят инициацию горы, и еще, что не всем создают для этого условия.

— Запомнила! — почти восхитился Исам. — Правильно. Драконами становятся сильнейшими. И инициацию не все переживают. Поэтому допускают к ней не всех.

— А как можно не допустить дракона к инициации? — не поняла я.

Исам покраснел. Затем я тоже покраснела.

— То есть, то есть не все сохраняют девственность до инициации? — догадалась я.

Исам кивнул.

— Поскольку инициацию переживают только сильнейшие, для тех, кто, есть риск, что не переживет ее, создают специальные условия…

Дальше дракон забормотал что-то невнятное о священном акте единения, таинстве, соитии и слиянии…

— Так, — голосом, не предвещающем ничего хорошего пробормотала я. — Значит, тех, кто потенциально не готов стать драконом, ловят на сексуальный крючок?

— Да, — коротко ответили мне, выдохнули и потупились. — Драконы отличаются темпераментом. Очень отличаются…

— Но ведь это подло! — вырвалось у меня.

— Это гуманно, — не согласились со мной. И напомнили: — Не все переживают инициацию.

Оттого, что мне это только предстоит, я поежилась.

— Исам, — тихонечко так позвала, но меня услышали.

— Это очень больно? Очень страшно? Ну, инициация эта…

Мне не ответили. Вместо этого дракон поднялся с земли и пересел на бревнышко рядом со мной. И обнял за плечи. Так нежно-нежно и вместе с этим ощутительно. Я ему голову на плечо положила и вздохнула. Ведь понятно сразу стало, что и больно, и страшно. Только сейчас это все таким нереальным показалось. Реальными были только эти объятия, которые, казалось, могли защитить от всего мира. Нежные. Надежные. Какие-то родные очень…

Какое-то время мы молчали. Ни одному из нас не хотелось нарушать тишину.

Потом мое любопытство (чтоб его!) опять не выдержало.

— Исам, так значит, ты понял, что у меня внутри этот… дракон, когда нас из моего мира в этот перекинуло? Прямо к этой горе?

— Почти, — ответил Исам. — Вообще меня под тем деревом осенило. Помнишь? На озере фей?

Я помнила.

И кто-то тоже помнил, потому что залился краской чуть ли не больше меня.

— Ты тогда еще сказала, чтобы я… ну, что ты… ну, что ни с кем еще, — замялся дракон.

А я так медленно голову с его плеча подняла.

— Да, — говорю. — Сказала. А ты — что? Сомневался?

Кто-то угрожающих (и весьма красноречиво) ноток в моем голосе не уловил. А зря.

— Я тогда, как понял, что мог тебя дракона лишить, чуть разума не лишился, — поведал Исам. — Таким подлецом себя почувствовал. Ведь если бы ты сказала чуть позже… Я бы… Подозреваю, что остановиться бы не смог. Я Кеншину рассказал, что ты — дракон. Понадеялся на его благородство, дурак…

И Исам посмотрел на меня так виновато-виновато, по-прежнему не замечая, что кто-то изменился в лице.

— Так значит, ты не подозревал о моей невинности? — спросила я и кто-то тон, кажется, заметил, потому что заморгал часто. — Значит, думал, что я… Что я… Что каждому это вот предлагаю?!

Некстати вспомнилось за каким занятием Исам нас с Кеншином застал и стало совсем тошно.

А потому в следующий миг в голову дракона полетела чашка (из которой чай был уже выпит, а жаль), а еще в следующий — и термос (с остатками чая).

Дракон от чашки увернулся, от термоса тоже (к моему вящему сожалению), и, уворачиваясь от небольшого поленца, прокричал:

— Таша, ты что? Ну а что я должен был подумать? Девица гуляет по ночам в откровенно неприличных нарядах, танцует какие-то дикие танцы в сомнительных заведениях… Ее с подругой окружает в подворотнях толпа недвусмысленно настроенных мужчин… И вы же еще собирались драться с ними! То есть вели себя совсем не как женщины, к которым я привык в родном мире! Да у нас даже блудницы не ставят себя на один уровень с мужчинами! Это неприлично! Что мне оставалось думать?!

— Ах, значит, в неприличных нарядах! Ах, значит, блудницы! — продолжала я восклицать, кидаясь всем, что под руку попадалось. А попадалась походная посуда, поленца и даже разложенный спальник. — В сомнительных заведениях, значит! Да чтобы ты знал, мы с Ариэлькой вообще пай-девочки, понятно тебе?!

— По вашим танцам этого не скажешь, — не согласился дракон, уворачиваясь от очередного чего-то.

— Ах, не скажешь? — вопила я, думая, что бы еще в него бросить за такое оскорбление (а на стрип-пластику мы, если что, для себя ходили, вот).

В следующий миг дракон вихрем метнулся ко мне, а еще через секунду я оказалась прижатой к его груди, причем руки были надежно блокированы. Мастер Горо не смог бы блокировать лучше.

Лицо Исама было совсем близко, мир привычно расплылся, только он оставался четким, его пронзительные синие глаза, красиво очерченные губы…

— Прости, что подумал о тебе плохо, — тихо сказал дракон.

А я вдруг разревелась.

Вот прямо у него на груди, в его объятиях. Реву и чувствую себя дурочкой.

— Александра, Сашенька, — забормотал дракон. — Я так сильно обидел тебя?

Я головой мотаю, и при этом реву еще горше.

— Таша, — позвал Исам, явно напуганный.

— Я не из-за этого плачу-у, — провыла я. — Просто ты… Просто ты… Ариэльку напомнил… А я соску-у-училась!! Она моя лучшая подруга.

И меня принялись гладить по волосам и целовать в макушку, и шептать что-то утешающее, что отчего-то имело обратное действие, я ревела в три ручья, как не ревела, наверное, со школы…

Наконец, когда рыдания утихли, Исам сказал:

— Просто кто-то очень устал. Поспи, Таша. Завтра трудный день.

И меня подхватили на руки, как маленькую и унесли на коврик, а потом закутали в спальник и застегнули на нем молнию.

Исам лег рядом, согревая и положил мою голову на свое плечо.

Повозившись, я развернулась к нему задом и дракон обнял меня другой рукой. И мне стало так хорошо, так надежно и так здорово, что я начала проваливаться в сон практически сразу же.

Правда, все же не удержалась, чтобы не спросить.

— Исам?

— М-м? — промычали в ответ.

— А почему ты спас моего дракона?

Меня погладили по голове. Потом раздался ответ:

— Потому что верю в тебя.

Это прозвучало очень интимно, намного интимнее, чем давеча признания Кеншина, его комплименты и заверения, что его поймет даже святой.

— Но ведь я нужна вашему клану, — не сдавалось мое любопытство. — Причем нужна и без дракона.

Мне не ответили, а черт снова дернул за язык.

— А вдруг не переживу инициацию?

Меня прижали к себе до хруста, так, что дальше эту тему развивать не захотелось, а потом снова прошептали на ухо:

— Я верю в тебя.

Помолчав, я все же проговорила единственный из оставшихся страхов. Потому что не оставлять же его было внутри!

— А ничего, что я не спешу стать породистой самкой, и поехала сюда вообще только ради Альма-матер?

— Я помню, — просто ответили мне.

— И?

— Я верю в тебя.

Вот заладил, пронеслось в голове… Но стало как-то очень легко и спокойно, и, наконец, навалился долгожданный сон.

Пробуждение было фееричным.

Я, развернувшись на плече Исама лицом к нему, как-то очень хорошо и удобненько пригрелась, в спальнике, который надежно защищает от утренней свежести, да и от сопящей рядом грелки такой жар исходит, что просто ой-ой-ой… И вот, почти не сплю уже, а так, дремлю, и вставать ну совершенно не хочется, и вдруг вопль!