Не пугайте серого волка (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 16

- Держите, суки...

Майя Петровна нашла их жертву бесчувственной. Мужчина не отреагировал ни на касания влажной губки, ни на воду, лившуюся в рот, ни на самый обычный нашатырь. Еще бы! Это вам не потрахаться! Он прошел через самые изощренные пытки, и теперь организм нуждался в полной отключке, чтобы восстановить утраченные силы и здоровье хозяина.

- Мерзавец, - буркнула ламия. - Хоть и крепче остальных, а всё равно слабак. - И крикнула: - Снимите это барахло с алтаря! Нужно привести его в чувство, у него осталась еще дна ночь...

Он пришел в себя в полумраке. Это была маленькая комнатушка с узкой лежанкой, больше ничего здесь не было, если не считать самого оборотня. В этот раз не было апатии, зато была дикая слабость. Однако итог достигнут - его вытащили из оков! Правда, связали руки и ноги.

- Хвала идиотам! - шепотом воскликнул волк и счастливо рассмеялся.

В этот раз он был осторожен и контролировал движение силы, потому трансформация коснулась только челюстей. Перегрыз веревки и раскинул руки в разные стороны, вдохнув полной грудью:

- Да!

На большее ликование тратить времени не стал. Он не знал, сколько сейчас времени, и когда за ним придут, потому спешил. И когда освободил от пут и ноги, позволил себе откинуться на спину и беззвучно расхохотаться, накрыв лицо ладонями. Неужели получилось? Однако оборвал смех и прислушался к себе. Выбраться из алтарного зала удалось, от веревок избавился, но сможет ли сменить личину? Организм был измотан бесплодным оборотом, и еще не восстановился полностью.

Жутко хотелось есть, и это сейчас было самым необходимым, но такой роскоши ему не предоставили. В свете одинокой свечи волк, исследовав себя, обнаружил на сгибе правого локтя след от укола. Кажется, его чем-то накачали, но вряд ли вредным. Ламиям нужно было привести инструмент в рабочее состояние еще до ночи, хотя бы в сознание, остальное сделают чары и их трава.

- Чертовы стервы, - с кривой ухмылкой выругался волк, - не так уж много и можете. Даже традиционной медициной не гнушаетесь. Жрицы, - перекривлял он ламий и поднялся с лежанки.

Перед глазами поплыло от слабости и пришлось опереться на стену. Впрочем, он несколько суток пролежал неподвижно, так что ничего удивительного. Это еще не повод паниковать. Оборотень медленно выдохнул, открыл глаза и оттолкнулся от стены. После опустился на четвереньки, уперся взглядом в дверь и шепнул:

- Приступим... не торопясь.

Дверь вдруг стала символом свободы и тревоги одновременно. Если не получится, то через нее войдут убийцы и оттащат его на заклание. Если получится, то скоро он вырвется из западни, в которую попал. Если будет медлить, то его могут прервать, если поторопится, то всё испортит.

- Меня убьют, а я стою, как дурак, и рассуждаю. Всё на хрен.

И единственное, что Игорь позволил себе чувствовать - это инстинкт самосохранения. Он и повел оборотня по выбранному пути. Знакомо хрустнули кости, потянуло сухожилия, заныли суставы, отозвалась зудом кожа, и мир начал меняться. Волк откинул голову назад, часто задышал, справляясь с болезненными ощущениями. Он уже давно свыкся с ними, почти перестал замечать. Это в человеческих фильмах оборотни меняли личину даже на ходу, в жизни же этот процесс занимал время, пока шла перестройка строения тела, и ощущения были далеко не приятными. А сегодня трансформация давалась особенно тяжело после той экзекуции, которую Игорь устроил себе сам.

Наконец, зверь с темно-серой шерстью тряхнул головой и фыркнул. Он был огромен. Слишком большой для обычного волка, мощней, умней, коварней. Однако в эту минуту волка занимала только дверь. Он уселся и уставился на вожделенную цель немигающим взглядом. И когда острый слух уловил шорох приближающихся шагов, волк припал на передние лапы, готовясь к прыжку. А затем обоняния коснулся цветочный аромат, и хищник оскалился. Он ненавидел этот запах! А сейчас, когда картина реальности стала сочней, понял, что аромат приторный и неприятный. Он щекотал нос, и оборотень чихнул, замотал головой, а потом... дверь открылась.

Прыжок был стремительным, и кто перед ним волк даже не сразу понял, да это было и не важно. Он вцепился в руку, державшуюся за ручку двери. Резкий визг женщины оглушил. Она повалилась на пол под тяжестью волчьего тела. Оборотень успел разглядеть искаженное ужасом и болью лицо Майи Петровны, а после сжал челюсти на ее шее. Остервенело мотнул головой, разрывая горло старшей ламии, и рванул прочь, сбив по дороге одного из рабов-кастратов.

Волк плохо понимал, куда бежит, его вели инстинкты, и главный - выжить! Он заметался по дому, ворвался в алтарный зал и, яростно зарычав, выскочил обратно в коридор через не закрывшуюся дверь.

- Мама! - очередной надрывный визг ударил по ушам. - Кто? Твари, кто?!

Оборотень выбежал к каморке, где его держали, оттолкнулся от пола и взлетел над Яной, оттолкнув ее задними лапами. После рванул уже в правильном направлении.

- Где жертва?! - заорала теперь старшая ламия.

Волку было плевать на то, где она собирается искать пропавшего идиота, которого ее бесцветная доченька пользовала эти дни. Оборотень вырвался из храма и бросился в сторону леса.

- Догнать! - уловил чуткий слух зверя отголоски воплей старшей жрицы. - Спустите собак! Но вы должны притащить эту тварь живой! Он нужен мне живым!!!

Догадалась, понял волк. Хотя сложно не догадаться, когда вместо голого мужика из запертой комнаты выбегает злой серый волк. Незаметно совершить подмену, наверное, было бы непросто. Вход в храм, наверняка, охраняют. За пленником тоже должны были наблюдать. И раз уж существуют ламии, то почему бы ни быть оборотням? Тогда догонят и вернут на алтарь, и уже не вырваться. Не спастись...

Зверь зарычал и помчал дальше, что было сил. Он думал о том, что собаки полны сил, и их больше одного ослабленного волка, а охотники знают этот лес намного лучше, но сдаваться Игорь не хотел. Сумерки на улице сгустились до черноты, но волчье зрение и чутье вели вперед, не позволяя передохнуть. Позади была погоня.

Его нагнали на лесной опушке. Три собаки выскочили волку наперерез. Его яростный рык разнесся над лесом, и оборотень сцепился в отчаянной схватке с первым кобелем. Должно быть, псины почуяли, что перед ними нечто иное, чем обычный зверь. И когда волк развернулся к выжившей собаке, она вдруг взвизгнула, поджала хвост и бросилась прочь. Но уже слышались голоса охотников, и хищник помчался дальше.

Свет фонарей разрезал лесную темноту. Топот копыт лошадей и запах оружия только подстегнули волка. А потом грянул первый выстрел, за ним еще и еще. От стволов деревьев летели щепки коры, пули взрывали землю, и зверь метался между деревьев и кустов, мешая целиться. Его догнала еще одна собака, но рев оборотня заставил ее с визгом кинуться назад. А волк рванул дальше. Кажется, он еще никогда не бегал так быстро.

Ночной лес притих. Настороженная тишина сковала, казалось, сам воздух. Только ветер тревожно шуршал листвой деревьев, да одинокое уханье совы прозвучало где-то, и тут же стихло, оборванное так резко, словно птице заткнули клюв. И среди этой вязкой немоты мчал, не разбирая дороги, огромный волк. Уши его были прижаты к голове, хвост то и дело норовил нырнуть к брюху, и хоть зверь скалил клыки, ему было... страшно.

Кусты предательски трещали, выдавая беглеца. Но погоня, кажется, отстала. Впрочем, волк не останавливался даже для того, чтобы принюхаться. Он спешил покинуть проклятый лес и вернуться в шумный город, наполненный зловонием выхлопных газов, ревом машин и гомоном человеческих голосов. Человеческая часть его сознания требовала остановиться и не бежать, словно шавка с поджатым хвостом, но звериная сущность продолжала гнать вперед. Инстинкт самосохранения оказался сильней гордости и амбиций.

На мгновение оборотень остановился, уселся и тяжело сглотнул, переводя дыхание. Язык вывалился из его пасти, грудная клетка часто поднималась и опадала от долгого стремительного бега. Он пытался понять, где находится и куда бежать дальше, но никак не мог сориентироваться. Зверь потряс большой головой, снова сглотнул и осторожно потянул носом воздух. Пахло хвоей и сырой землей. Еще зайчатиной, где-то неподалеку притаился этот небольшой зверек, но запах зайца не вызвал у волка никакого интереса. Меньше всего он был сейчас настроен на охоту, потому что сам оказался дичью.