Полуночные тени. часть 2 (СИ) - Кручко Алёна - Страница 12

       Тайных входов на галерею Марти знал два – из отцовских комнат и с лестницы для слуг. Случайно столкнуться с отцом он совсем не хотел, а на черной половине его если вдруг и увидят, то отцу не выдадут – слуги любили наследника Герейнов и частенько покрывали его перед строгим старым бароном. Так что вопроса, куда идти, не возникло. Зато довольно скоро Марти озадачился непонятным шумом снизу. Крики, лязг… Постоял немного, решил – гости гуляют, наверное. Даже засомневался, стоит ли идти смотреть – что, в самом деле, интересного в хмельных кутежах?

       Он стоял на темной лестнице, несколькими ступенями выше площадки – как раз на этой площадке, под проржавелым держателем для факела, таилась от непосвященных нужная ему дверь. Он не знал, что Старуха-Прядильщица уже отматывает последние мгновения его жизни.

       Дикий визг ударил по ушам. Марти насупился. Гости к служанкам пристают, а отец и не осадит, сам, небось, уже готов. Утром разговора не получится. Ни с ним, ни с мамой, она не любит, когда отец напивается до дебошей, тоже злая будет.

       Ну и ладно, решил он, к бесам галерею. Зато никто не заметит, если пробраться в конюшню, посмотреть на дядиного жеребца. Настоящий боевой конь, не чета привычным тонконогим полукровкам! Небось, стоит целое состояние, не зря дядин конюх всех от него шугал, даже один разочек взглянуть, и то не подпустил! Еще посмеялся: боевые кони, мол, кусаются, а уж такому мальцу и башку оттяпать может. Да Игмарта сроду кони не кусали! Даже самые злые степняцкие!

       По-прежнему держась в тени, Марти миновал площадку и побежал вниз, к выходу на хозяйственный двор. Веретено Прядильщицы замерло.

       Двери конюшни открылись без скрипа. Кони гостей должны были стоять по левому ряду, лунный свет почти не проникал туда, а зажигать огонь Марти остерегся: не приведите боги, уронит искру в сено! Постоял, привыкая к полутьме. Дядин вороной жеребец – он, Марти знал, стоял в ближнем от дверей деннике – учуял человека, фыркнул. Из мрака возникла голова, едва видная, как будто не обычный боевой конь был здесь, а призрачный подземный скакун, которому сам Молотобоец, бог подземного мира, меняет каждое новолуние изношенные подковы. Марти осторожно шагнул ближе. Замирая от восторга, погладил бархатистый храп. Подумал: вырасту, и у меня такой конь будет! Настоящий боевой!

       Заходить в денник не рискнул, хотя и хотелось: обученные боевые кони признают только хозяина. Постоял, разглядывая тяжелую лобастую голову, мощную грудь, вздохнул и попятился. Надо уходить, пока не застали, мало ли, вдруг дядя спьяну решит любимого коня проведать. Марти навестил еще Ласточку, свою любимицу. Протянул на раскрытой ладони подсоленную корку. Мягкие губы, щекоча кожу, взяли угощение.

       – Я к тебе утром еще зайду, – пообещал Марти, прижавшись к теплой морде.

       Закрыл конюшню, обошел залитый лунным светом двор вдоль стены, чтобы страже глаза не мозолить. Задержался у дверей парадной залы, вслушиваясь: не идет ли кто. И услышал…

       Дикий, хриплый, захлебывающийся вопль отца. Крик матери:

       – А-айр!

       Короткий миг тишины.

       И торжествующий голос дяди:

       – Найдите мне щенка! Герейн может быть только один.

       Потом он корил себя, что даже не попытался взглянуть на родителей. Корил жестоко и отчаянно, пока не вырос и не понял: боги вели его в ту страшную ночь или проснулось то самое чутье, которым славились королевские псы, но поступил он верно. Нельзя было смотреть. Ни на мгновение нельзя было задержаться. Он все сделал так, как нужно. Когда метнулся через двор к конюшне, к потайной калитке для гонцов. Когда не поддался искушению взять Ласточку: верховому трудно затеряться на ночной дороге. Когда обогнул стороной деревню, где жила кормилица.

       А тогда он шел в Азельдор, помня, что нельзя шуметь, зная, что мужчины не плачут, но не умея сдержать рыданий. Шел напрямик, не трактом, лесными тропами – он неплохо знал окрестности. Правда, дядя наверняка знал не хуже. Но пока обыщут замок, деревню…

       Марти понимал, что в Азельдоре помощи не найдет. Единственный, к кому он посмел бы там постучаться, купец-лошадник, покупавший у них коней, мог помочь, а мог решить, что теперь выгодней дружить с новым хозяином богатого баронства. Королевский гарнизон не вмешивался в дела баронов, их заботой считалась только граница. Приткнуться к идущему в столицу каравану, а там пойти прямиком к королю? Вряд ли это окажется так уж легко, но ничего другого в голову не шло.

       По крайней мере, обдумывание планов помогло не плакать. Он теперь старший в роду, законный старший, что бы там ни думал убийца. Он должен быть сильным, а не реветь, как девчонка.

       Утром он наткнулся на караван ишаров. Ничего уже не соображал от усталости, вывалился на тракт, едва ли не лбом врезавшись в повозку. Сильные руки подхватили, подняли в седло; резкий гортанный голос спросил:

       – Куда спешишь, удалец?

       Что он там говорил, сам потом вспомнить не мог. Зато накрепко врезались в память слова караванщика-ишара:

       – Иногда выжить – это уже победить. Вырастешь, тогда отомстишь. Месть – хлеб, который не черствеет с годами.

       Остаток пути до Азельдора он проспал. Провалился в сон, как в густую вязкую смолу, полную боли, крови, криков. И страха. Боль и кровь были чужие, а страх – его. Все казалось, что в этой смоле таится бездонный колодец, шагни неосторожно – и провалишься, прямиком к Хозяйке тьмы в преисподнюю. А она только и ждет…

       Ишар разбудил его уже за городскими воротами, возле гостиницы. Сказал:

       – Мы здесь будем боговорот или два, пока не расторгуемся. Можешь жить с моей охраной. – Добавил в ответ на смущенные благодарности: – От одного мальчишки я не обеднею. А не сумеешь найти попутчиков в столицу, можешь со мной пойти. У меня сын такой, как ты.

       В тот день Марти шатался по Азельдору, слушал, что говорят люди, и в бессильной ярости глотал слезы. Говорили о набеге степняков на замок Айрона Герейна, о гибели самого барона Айрона, его жены и сына. О том, что гостивший у брата Готфрид Герейн ценой огромных потерь отбил нападение. Что теперь он по праву вступит во владение баронством. Что поклялся отомстить за семью старшего брата.

       Слову мальчишки против слова воина не поверит даже король.

       Подобравший его ишар тоже слышал эти разговоры. Вечером сказал презрительно:

       – Твой дядя умен, нашел, на кого повесить пролитую кровь. Глядишь, еще и наградят.

       – Я все равно ему отомщу, – зло пообещал Марти.

       – Этот долг поведет тебя по тропе воина, – кивнул ишар. – Завтра не уходи никуда. Придет человек, который тебе нужен.

       – Кто?

       Ишар сухо улыбнулся:

       – Запомни, удалец, никогда не задавай пустых вопросов. Учись слушать, смотреть и думать.

       На следующий день пришел Аскол – покупать благородных ишарских коней, тонкие кольчуги, стальные самострелы, что легко спрятать под плащом. Кроме покупок, увез с собой ошалевшего от такой удачи Марти. Поставив только одно условие – не искать мести, пока не станет настоящим воином.

       Что же, я долго ждал, думал Игмарт, глядя, как занимается за окном холодный жемчужно-сиреневый рассвет. Очень долго. Но теперь – пора.

 У владетельного барона Готфрида Герейна год выдался хлопотный. Разъезды, переписка, сложные переговоры, незапланированные подарки… Нелегко держать руку на пульсе заговора, сохраняя при этом видимость скромного, занятого лишь собственным хозяйством домоседа. Летом пришлось лично навестить Ульфара, осенью – еще пару-тройку влиятельных господ, недовольных нынешним королем. Кого улестить, а кого и припугнуть, а то ведь и не вспомнят о заслугах и древности рода Герейнов, когда настанет время делить выигрыш.

       Досадно, что приходится избегать столицы. От Гаутзельма нынешнему Герейну милостей не дождаться, не зря его бесово величество выжившего щенка пригрел. Понять бы, почему все эти годы о правах на баронство речи не зашло. Любит его бесово величество в игры с подданными играть. Нравится ему, когда барон, чья родовитость королевской не уступает, сидит в собственном поместье, словно в волколачьей яме приманкой, не зная, что завтрашний рассвет принесет. Ну да ничего. Видят боги, доиграется!