Санкт-Петербург на Дону (СИ) - Лебедев Александр Александрович - Страница 12

— О! Хорошо у тебя посол работает, уже донёс… Да только не умею я прозревать.

— Что, совсем?

— Не то чтобы совсем, но всё не так просто. Во-первых, я не могу прозревать, когда захочу, а во-вторых я вообще не уверен, что прозреваемое мной есть будущее. Вот смотри пример. Тебе ж небось докладывали, как я с Софьей за трон бодался, так действительно, всю эту кутерьму я видел в своём воображении. Но, так как результат меня вполне устраивал, никаких отличных от виденных событий действий я не предпринимал. А с взятием Азова было не так. Видел я, что в первый год поход будет неудачный, большие потери и напрасные расходы, а возьмём крепость только на другой год. Тогда я весь план Азовского похода переделал и всё пошло как ты знаешь. С Крымом же вообще, толком никаких видений и не было.

Тут всё сложнее, чем даже указывал в докладе наш посол, — по себя размышлял Вильгельм, — выходит, провидение подсказывает царю московитов наилучший способ действий, так, что ли?

Пётр взглянул на Вильгельма. По его довольной морде нельзя было понять, толи он рад услышанному, толи нет, но прячет за маской радости, а может вообще не поверил. Царь вздохнул, ему до Вильгельма, в этом смысле, далеко, но постигать и эту науку необходимо.

— Об английских победах ты говорил ещё, — продолжал тем временем царь, — так и у России в последнее время их довольно: Киев у поляков отвоевали, а теперь ещё и Крым.

— Да, да, — ответил Вильгельм, — так и нужно действовать. Дам тебе ещё совет: всегда ищи союзников. Вот у османов в союзниках Франция. Разрушив этот союз, ты сразу ослабишь обоих.

— Что же ты предлагаешь?

— Тебе нужно взять наше королевство в союзники и объявить войну Франции! Поляки и Римская империя пропустят твои войска через свои земли, это я устрою, а доблестные англичане помогут силой оружия: у нас сейчас с французами тоже как раз война!

— Сдаётся мне, друг мой Вильгельм, что такие действия выгодней больше Англии, — расхохотался Пётр.

Вильгельм хмыкнул и пожал плечами: мол, должен же я был хотя бы попытаться, раз у меня есть возможность?

Такими беседами развлекались два государя не один вечер. Успели они обсудить и внутренние дела, и денежную политику и много ещё чего, утвердившись в мнении друг о друге, как о весьма достойных людях.

Сегодня русские попросились на экскурсию по заводам, мануфактурам и фабрикам. Хозяева сразу согласились: а чего бы и не показать московитам английскую промышленную мощь? Пусть завидуют!

Но отправились осматривать достижения английского загнивающего феодализма не все русские дипломаты. Фёдор Алексеевич Головин с якобы частным делом, отправился через Канал. Быть во Францию самому, даже в составе тайного посольства, Пётр посчитал несвоевременным. Всё-таки война с османами ещё не закончена, такие контакты с противником наших союзников могут быть неодобрительно оными союзниками восприняты. А нам вместе с ними ещё с Турцией мир заключать. Всему своё время. Пока обойдёмся частным визитом. Торговлю в новых русских черноморских портах предварительно можно и так обговорить.

Остальные послы наслаждались осмотром предприятий.

— Да, столько всяких заводов на Руси нам ни в жисть не построить! — сокрушался Меншиков по итогам осмотра предприятий английской промышленности.

— Англия тоже, не сразу стала первоклассной державой, — не согласился с ним Лефорт — со временем и наше царство достигнет всего.

— А надо ли нам всё? — спросил Пётр. Пока будем догонять первые тоже, на месте стоять не будут, уйдут вперёд, и мы опять останемся в отсталости. Я вот думаю, что нам нужно своё, что-то, в чём мы сразу первыми станем, быстро и сильно. Вот глядите сюда — видите, как хитро путь для шахтных вагонеток до завода проложен: из железа полосы, рельсы называются, прибиты к деревянным поленьям. И так от самой шахты. Ни дожди такую дорогу не размывает, ни колёса её не разбивают, ни в колее грязь тележку не засасывает. Вот что надо делать в первую очередь! А остальное уж приложится постепенно.

— Дык, экселенц, уж англичане оную железную дорогу делают, мы уж никак первыми не будем, — удивился Меншиков.

— Они, считай, внутри завода прокладывают, а мы города такой дорогой соединим! Ну, для начала, на волоках установим. По рекам всяко гораздо дешевле груз везти, чем гужом, а если с Исети до Чусовой такую дорогу устроим, сильно обороты грузов с уральских заводов сможем увеличить, а если ещё у Царицына между Волгой и Доном волок железом обуть, Вятку соединить с Северной Двиной, то у нас вся наша огромная держава объединится и свяжется накрепко. И ещё, вот такие дороги, повозки к ним, оснастку, можно и в другие страны продавать, за дорого, потому как кроме нас никто так не сделает.

— Ещё ко Днепру от Москвы железный волок такой хорошо бы, — поддакнул царю Меншиков.

— А хватит ли железа на такую красоту? — спросил Лефорт — я приблизительно в уме прикинул, то выходит всё русское железо, которое сейчас делается на продажу за год, уйдёт на 20 вёрст сей дороги. И кто платить будет?

— Железа с Каменного пояса пойдёт скоро множество, Демидыч докладывал, за число годов малое может увеличить выпуск многократно. Ну а платить… Есть у меня мысли, откуда кредит брать: будем возвращаться домой, заедем в Киев и там ещё в давних пор евреи живут: под такое дело можно будет с ними и договориться.

— Ах и ох! — одновременно воскликнули и Меншиков и Лефорт.

— Как же так, мон шер ами, — начал плакаться первый, чего ж мы сразу, перед Польшей туда не заехали, а теперь такой крюк давать, почитай неделю лишнюю в тарантасах трястись.

— Ну ёлы-палы, и вы туда же! — не стал сдерживать раздражения Пётр. Откуда же я знал, что нам богатые европы денег не дадут?

После окончания всех переговоров, найма спецов и осмотра местных достопримечательностей, русская делегация собралась путешествовать дальше. Провожала их принимающая сторона, в знак особого внимания, до самого корабля.

На прощанье Пётр заключил, так полюбившегося ему Вильгельма, в объятья, правда, макушка английского короля оказалась на уровне подмышки русского царя, разница в росте дала себя знать, но трогательности момента это не испортило. Король даже пустил сентиментальную слезу.

Вена, Венеция и германские княжества остались позади. Везде прошлись со стандартной программой: торговые соглашения, найм специалистов и заверения в вечной дружбе. На пути в Данию послов настигла сразу две новости: в Польше умер Ян Собесский, а Москве произошёл стрелецкий бунт.

— В Москву надо, срочнее, срочнее, — причитал Меншиков, приплясывая возле Петра от нетерпения — не ровён час это отродье гнусное всю столицу испоганит!

— Не суетись, Алексашка, — урезонил его Пётр. Сам подумай: когда бунт начался? Сколько по времени письмо к нам шло? За то время уже, небось, всех бунтовщиков переловили и в крепость посадили, а кого и казнили уже. Сам знаешь, с Ромодановским шутки плохи.

— А точно?

— Нутром чую!

Несмотря на плохие известия, посольство продолжило свой путь. Только смерть польского короля вынудила путешественников обойти его владения стороной: в этом государстве наступило время смуты, когда каждый задрипанный шляхтич мог вести себя как полноправный монарх и творить чего ему вздумается, вплоть до того, что казнить попавших в его руки послов, без каких-либо для себя неприятных последствий.

В Копенгагене русскую делегацию встретил будущий король, принц Фредерик. Он проводил послов во дворец и представил их своему отцу — королю Дании и Норвегии Кристиану V. Разговор крутился вокруг возможных войн и прочей политики.

— Нынешняя война Аугсбургской лиги против Франции подходит к концу. Дело идёт к тому, что все останутся при своих. Когда мы освободимся от союзнических обязательств перед шведами, тогда придёт черёд им расплатиться с нами за прошлое! — горячился король.