Будда, или Легенда о Разбуженном принце - Сергеева Татьяна Юрьевна - Страница 25

Он очень торопился, потому что боялся прогневить змею и быть ужаленным. Его увидел знакомый и заговорил, но человек не стал останавливаться: неизвестно, как в это время поведёт себя его ядовитая спутница. Змея действительно разозлилась и зашипела. Человек остановился, скинул с плеч корзинку и отбежал подальше.

— Я тебя не понесу дальше, ты хочешь меня укусить, — закричал он.

— Да, хочу, — высовывая голову из корзины, возмутилась змея, — ты — невежа! С тобой здороваются, а ты даже не отвечаешь!

— Если укусишь, я умру, — испугался человек.

— Конечно, умрёшь, — ответила змея. — Я убиваю наверняка.

— А кто тебя тогда понесёт к монахам? — спросил человек.

— Ладно, — спохватилась змея, — проси прощения.

— За что? — изумился человек. — Я тебя не обижал, это ты меня хотела погубить.

— Экий, ты несговорчивый, — опять рассердилась змея.

— Хорошо, хорошо, — поспешил согласиться человек, — я прошу у тебя прощения.

— Вот так бы давно, а теперь в путь, — сказала змея, устраиваясь поудобнее в корзинке. Теперь человек шёл ещё быстрее, торопясь доставить в монастырь свой опасный груз.

Они пришли, когда наступило полуденное время, и монахи приступили к трапезе. Змея с радостью наблюдала, как монахи едят приготовленную на её золото еду. Затем, когда все закончили трапезу и совершили омовение уст и рук, они преподали змее наставления в Учении. Обрадовавшись, змея подарила монашеской общине всё своё золото. После своей кончины она родилась уже не змеёй, а божеством в мире Тридцати Трёх богов — Таватимсе.

— Так вот, — закончил свой рассказ Будда. — Человеком, нёсшим змею, был я, а змеёй — Шарипутра, один из вас. Тогда я в ответ на упрёк змеи проявил смирение, поэтому и сейчас перед монахами смирение проявляю.

— Хороший вопрос, — улыбнулся Будда. — Это было так давно, что и не перескажешь. Я оказался в аду за свои злые дела. Стражи ада заставляли меня и ещё одного грешника бегом таскать железную тачку и чуть что били нас железными молотами. Мой товарищ от постоянных побоев очень ослаб. У него не было сил волочить тачку, за что он постоянно подвергался страшным побоям, умирал и снова возвращался к жизни. Видя его мучения, я сказал стражу ада:

— Буду тянуть тачку один, отпусти этого человека!

— А ну, замолчи! — закричал, разгневавшись, страж ада и ударил меня изо всех сил железным молотом. Я тут же умер, но зато возродился уже в Таватимсе — мире богов. С того времени и по сей день обо всех живых существах мыслю с милосердием и любовью. А вам, мои ученики, стоит запомнить, что никогда не бывает рано или поздно проявить милосердие к живым существам.

— Да, — ответил Будда, — совершал и не раз, в прежних своих рождениях.

— Как можно поверить в это?! — удивлялись ученики.

— Случилось это давным-давно. У одного царя вскочил на макушке волдырь. Дело обычное — вскочил и прошёл. А этот волдырь не проходил, а рос, рос и вырос сначала размером с куриное яйцо, а потом стал ещё больше — величиной с тыкву. Наконец он лопнул, и из него появился живой, здоровый и очень красивый мальчик.

Изумлённый всем этим царь позвал гадальщиков, которые сказали, что ребёнок со временем станет Чакравартином — Царём Мира. Ребёнку дали имя Мандхата — «Рождённый макушкой». Когда мальчик вырос, а отец его умер, придворные стали просить его стать царём.

— Если мне суждено быть царём, то пусть меня попросят об этом цари четырёх стран света вместе с богом Индрой, — сказал Мандхата.

Как только он вымолвил эти слова, спустились с небес четыре великих царя, держа драгоценную вазу, наполненную благовонной водой, и, вылив её на темя царевича, наделили властью. Спустился и царь богов Индра, который преподнёс драгоценную корону и, надев её на голову Мандхаты, восславил его.

Придворные говорили правителю, что, став Царём Мира, ему следует отправиться в свои владения, чтобы осмотреть их.

— Если мне суждено быть Чакравартином, — отвечал им царь, — то пусть царские земли сами прибудут ко мне, а не я пойду за ними.

И тут же появился перед ним царский дворец с садом и бассейном для омовения, а за ними и все знаки Чакравартина: золотое колесо, драгоценные слон и конь, красивая жена, советник и военачальник.

Как-то раз, осматривая свои владения, царь увидел, как люди пашут поля, боронят их, сеют зерно.

— Чем занимаются мои подданные? — спросил царь.

— Они добывают себе и нам хлеб, — ответили придворные. — Без хлеба не проживёшь. Вот они и пашут, и боронят землю, сеют в неё зерно, собирают его, превращают в муку и пекут из неё хлеб.

Тогда царь произнёс:

— Если я обладаю силой благой заслуги, то пусть сами собой появляются всевозможные яства. Да так, чтобы всем всего было вдоволь, и исчезли бы голод и неутолённая жажда!

И как только эти слова были сказаны, сами собой появились перед каждым жителем страны еда и напитки.

Однажды на прогулке царь заметил ткачей, занимавшихся прядением и ткачеством.

— Что они делают? — спросил он. — Я же распорядился, чтобы у всех была еда.

— Да, да, — поспешили заверить его придворные. — С едой проблем больше нет: она появляется сама собой. Однако кроме еды нужна людям ещё и одежда, прикрывающая тело.

— Если я обладаю царским жребием, — произнёс царь, — то пусть сама собой у всех людей появляется одежда!

И как только эти слова были сказаны, на деревьях вместо цветов стали вырастать одежды всевозможных размеров и расцветок.

Во время очередной прогулки заметил царь людей с музыкальными инструментами в руках.

— Что это всё означает? — спросил грозно Мандхата. — Опять люди трудятся? Чего же им теперь не хватает?

— Теперь, Великий, — отвечали придворные, — они не трудятся, а радуются и веселятся. Поскольку у них вдоволь еды и одежды, люди от радости играют на разных музыкальных инструментах.

— Если я обладаю царским жребием, — сказал царь, — то пусть музыка играет сама собой, и сами собой появятся лучшие музыкальные инструменты!

И как только эти слова были сказаны, на ветках деревьев появились музыкальные инструменты, которые играли музыку сами по себе. На этом заботы царя о населении его страны не закончились. Он сделал так, что с небес дождём стали падать различные драгоценности. Вскоре они заполнили всю землю.

— Ну, что? Доволен ли мною народ? — спросил царь советников.

— Не знаем, Великий, — ответили они. — Все пьют, едят и слушают музыку. Люди говорить опасаются, вдруг ты прикажешь лишить их и речи, как лишил работы!

— Глупцы, — рассердился царь. — Всё равно узнаю, довольны они мною или нет! Послать по всей стране шпионов, пусть узнают.

Долго рыскали по всей стране царские шпионы и осведомители. Наконец вернулись во дворец царя и доложили:

— Великий государь, народ счастлив, а потому никто ничего не говорит. Все молчат.

— Вот дураки, — закричал царь на своих шпионов, — не затем я вас посылал… Я хочу знать, каких милостей ещё желает народ?

— Государь, — отвечали шпионы, — не изволь гневаться, и про это мы всё узнали!

— Так почему не говорите?

— Мы и говорим: народ молчит, и только самые глупые считают, что больше не нужно твоих милостей, а то в них можно утонуть.

— Как это можно утонуть в милостях? — удивился царь.

— Да, государь, так они и говорят, — настаивали на своём шпионы. — Утонем, и всё. Конец будет всему живому.

— Неблагодарные, — возмутился царь, — получили от меня бесплатно еду, питьё, одежду и развлечения, драгоценностями я их завалил — и всё недовольны…