Характерник (СИ) - Ли В. Б. - Страница 65

Не медля, сразу после пира, переселился с помощниками и охраной из постоялого двора в свое подворье на Москве-реке. Двор просторный, с двухэтажными хоромами, конюшней, другими постройками, прислуга тоже в наличии. Не имел прежде дела с собственными крепостными, думаю, со временем дать всем вольную, а пока принял как есть. Расположились свободно, моему отряду в тридцать бойцов места хватило, они сами выбрали себе комнаты в нижней клети (этаже), на верху я с есаулами, походными писарем и казначеем, джурами-помощниками. Выдал нужную сумму ключнику на продукты и обзаведение стольким насельникам, дал ему в помощь джур, они отправились на рынок. Сам в ожидании вызова к государю сел за записи новых предложений из своего опыта и рассуждений. Прежнее задание с описанием воинских новшеств я исполнил еще в прошлом году, осенью отправил нарочным к царю, что-то из них он применил, издал указ о полках нового строя, во многом опираясь на мои советы и предложения.

Уже через день ко мне приехал гонец от царя, вызывает немедленно, отправился с ним без задержки. Федор принял меня в своем кабинете, встретил радушно, пригласил за стол, стал расспрашивать о прошедшей кампании. Рассказал о наших действиях в тылу врага, партизанской тактике ведения боевых операций, так за беседой прошел час. После провел осмотр организма, состояние вполне приемлемое, никаких рецидивов пока нет. Обрадовал этой новостью государя, сам он чувствует себя вполне бодро, но тревожится мыслью о будущих наследниках, его первенец умер летом этого года, не прожив и десяти дней, жена умерла сразу после родов. В свете своих новых способностей решил попробовать вмешаться в генную структуру венценосного пациента, предложил ему пройти еще один сеанс, на что он немедленно согласился.

Я потратил на лечение пять часов, измучил Федора, сам уже стал выбиваться из сил, но смог добиться нужного результата, устранил наследственный дефект в генной цепочке. Мой первый опыт вмешательства в такую сложную и тонкую структуру увенчался успехом, о чем сообщил Федору, больше ему и его детям не грозит подобная беда. Радости его не было предела, даже больше, чем от собственного выздоровления, прежде он уже думал не жениться больше, не мучить будущее потомство наследственной напастью. Теперь жизнь для него стала полнее, появился новый смысл, цель в будущем - передать государство своему кровному наследнику. Осознаю, что сейчас я повернул историю на совершенно новый лад, не будет Петра I с его реформами, окном в Европу, азовскими походами, флотом и прочими свершениями, но полагаю, с ними справится и Федор, без перегибов и излишних жертв.

В Москве задержался еще на две недели, обсуждал с самодержцем свои предложения по возможным реформам в системе государственного управления, сбору налогов, самого налогообложения, в промышленности и земледелии с введением троеполья, крепостном праве. Многое я взял из прежней истории по реформам Петра I, последующих правителей, что-то применил из своего личного опыта в Запорожье. Программа преобразований получилась обширная, с перспективой на большой срок, разбил их на взаимосвязанные этапы по последовательности реализации. Федор после первого ознакомления с моими записями и комментариями сильно озадачился, для него многое стало открытием, в своих планах он так далеко не шел. Я постарался для него расписать максимально подробно, как детальную инструкцию, но все же осмыслить и усвоить такой объемный материал не так просто, только через неделю царь позвал меня продолжить разговор на важную для него тему.

Прошедшее время потратил не зря, много времени уделил общению с ближними боярами, другими важными мужами, представившими для меня интерес как будущие союзники и соратники. Особенно близко сошелся по общности взглядов и мнений с Иваном Языковым, Алексеем Лихачевым, Фёдором Апраксиным и Михаилом Ромодановским, младшим сыном Григория Григорьевича Ромодановского. Все они входили в ближний круг государя, мне тоже пришлись по душе, думаю, что взаимно. Встречался с ними каждый день, побывал у них в гостях, к себе приглашал, выпили вместе не одну чарку медовухи и нашей горилки. Все они молоды, полны сил и энергии, горят желанием сделать большее для других и всей страны, в чем у меня с ними полное единодушие. Так в встречах, беседах, советах и заседаниях прошло московское время, уже в конце сентября с позволения царя отбыл к себе на родину.

На обратном пути после Калуги повернул на юг к Орлу, надо проведать свою новую вотчину, свести знакомство с орловским воеводой. Земля здесь еще малообжитая, во многом схожая с Запорожьем, да и казаков среди местного люда немало. Правда, они уже в большинстве осели в своих хозяйствах, в боях и походах не причастные, как наши зимовые казаки. С воеводой, Василием Ростовским, виделся, но особой дружбы с ним не сладилось, засиделся человек на месте, нет уже особой тяги к новому. Поместьем меня царь наделил не малым, два десятка верст по кругу, почти тысяча душ в трех селах и восьми хуторах. Занимаются здесь хлебным и пеньковым промыслом, в каждом селе есть артели, выделывающие ткань из конопли, веревки и канаты. Сплавляют пшеницу и пеньку по Оке на торги в Поволжье, закупают там ремесленные товары, собственного производства почти нет.

В поместье объехал свои владения, побывал в поселениях, впечатление от виденного совсем не радужное. Все делается по старинке, землю вспахивают все еще сохой, плугов помине нет, ремесла все ручные, с простейшими орудиями, коим не один век, придется многое здесь менять, перенимать достигнутое нами в своих хозяйствах. Но пока не до того, есть более важные заботы, чем заниматься своим поместьем. Единственно, дал указание тиуну, управляющему, отправить работных людей ко мне в Запорожье, будут учиться новому у наших мастеров и хуторян. В начале ноября наконец вернулся в Сечь, почти после полугодового отсутствия, побыл дома неделю, а затем проехался по родной земле, обеспокоился ходом ведения заданным помощникам дел. Что-то вызвало недовольство, но в основном работа велась как нужно, край растет и богатеет.

В эту зиму, кроме лечения сложных пациентов, много времени уделил мастерам экспериментального завода, после запуска в производство первых станков вместе с ними продумал конструкцию механической прялки с челноком и веретеном, прообраза ткацкого станка, примитивного парового двигателя. Мастера выточили и собрали новые механизмы, приступили к их испытаниям и доводке, пришлось не раз переделывать, пока они не заработали как следует. Подготовили производство детских самокатов, самовара, лопат, граблей, ножей, прочих хозяйственных и бытовых изделий на наших станках и оборудовании. Для него на небольшой речке Вольнянке с быстрым течением по весне стали строить новый завод с водяным колесом и станками, в дальнейшем можно поставить паровые двигатели для их привода.

Первая продукция с нашего предприятия поступила в продажу в июне, ее реализация началась слабо, люди еще не разобрались с новинками, побаиваются их брать. Пошли на оригинальный для нынешнего времени маркетинговый ход - первые образцы бесплатно раздали лучшим мастерам и хуторянам, показали и научили пользоваться ими, повели рекламную кампанию в слободах, селах и хуторах, а дальше дело сдвинулось, уже осенью наши товары пошли нарасхват. В последующие годы на построенных еще нескольких заводах освоили серийное производство промышленного оборудования для мастерских и мануфактур, товаров общего назначения, от игрушек до швейных машинок. Запорожье постепенно стало промышленным центром на юге Русского государства, за нашей продукцией приезжали купцы со всех концов страны. Проявили интерес европейские коммерсанты, хотя у них тоже начался промышленный бум, особенно в Англии и Франции.

Тем временем весной этого, 1682 года, на присоединенных казацких землях начались волнения, вызванные непродуманными действиями русской администрации и гетмана Самойловича, их диктатом в насильственном введении новых порядков. Началось в Подолии, затем смута перешла на всю Правобережную часть Малороссии, дело дошло до боевых столкновений регулярных частей с казацкими отрядами. Оказались втянуты в братоубийственную войну запорожские полки, вначале они выполняли команды малороссийского руководства по блокировке мятежников, но после, когда им приказали стрелять в казаков, отказались выполнять преступный приказ. После первых вестей о происходящих событиях я немедленно выехал в Киев, встретился с Голицыным, выслушал его объяснение происходящим волнениям, дальнейших намерениях. Попросил наместника временно приостановить боевые действия, с трудом сумел убедить в таком шаге, пришлось даже применить свое влияние на его волю. Он уже закусил удила, горел желанием наказать непокорных казаков, выжечь их вольности.