Каперский патент (ЛП) - О'Брайан Патрик - Страница 29

Некоторое время он рассматривал изображение — тщательную прорисовку канатов, окружающих воздушный шар и удерживающих корзину; одревеневшую фигуру и ее лишенное выражения лицо, замершую театральную позу. Абсурд, но что-то от Дианы в этом было. Она — прекрасная наездница, и хотя в жизни бы не села так даже на синей помеси осла и мула и тем более не приняла бы драматическую позу, но сама чудовищная неправдоподобность, символ лошади и полная беспечность седока имели с ней реальную связь.

— Спасибо, Блейн, — отозвался он спустя некоторое время. — Я глубоко благодарен вам за эти сведения. Есть ли что-то еще, пусть и неубедительное, что вы можете добавить?

— Нет. Вообще ничего. Но стоит отметить, что отсутствие болтовни и сплетен в таком месте, как нынешняя Швеция, само по себе о многом говорит.

Стивен кивнул, изучая афишу еще раз, и пытаясь понять хоть что-то по-шведски.

— Я бы хотел совершить полет на воздушном шаре.

— Когда я был во Франции перед войной, то наблюдал полет Пилатра де Розье. У них было два баллона — маленький монгольфьер прямо над корзиной и большой газовый над ним. Высоту они набирали неплохо, но на трех или четырех тысячах футов вся конструкция загорелась. Икар и то не мог бы разбиться на более мелкие осколки.

Сэр Джозеф пожалел о своих словах, как только произнес их; но любые смягчения или объяснения только усилили бы эффект. Так что он встал, принес вино из угла в комнаты и налил им по бокалу.

Они обсуждали токайское и вина вообще, пока не выпили половину бутылки. Потом Стивен поинтересовался:

— Вы говорите, что современная Швеция примечательно полна сплетнями.

— Едва ли это удивительно, если подумать. Бернадотта могли избрать кронпринцем, и он мог выступить против Наполеона, но он все еще француз, и во Франции не теряют надежды снова вернуть его на свою сторону. Они могут предложить ему Финляндию, Померанию — массу территорий. И у них есть определенное влияние на него — полдюжины незаконнорожденных детей в По, Марселе и Париже. Если и это не сработает, то всегда есть легитимная династия, изгнанные Васа. У них достаточно сторонников, и они могут устроить coup d'etat [23]. Опять-таки, Абоский мирный договор не по душе большинству шведов. И конечно же, здесь замешаны интересы русских и датчан, равно как и северных германских государств. Так что, несмотря на все текущие союзы, Стокгольм полон разного рода агентов, пытающихся повлиять на Бернадотта, его свиту, советников и различных противников, реальных или потенциальных. Их дела, ну, или приписываемые им дела, дают почву для невероятного количества болтовни. Не наше ведомство, и слава Богу — как-то видел Каслри [24], согнувшегося под тяжестью груды отчетов — но, естественно, мы свою долю информации получаем.

Маленькие серебряные настольные часы пробили час, и Стивен поднялся из кресла.

— Вы же не дезертируете, когда бутылка на середине отлива? — воскликнул Блейн. — Сядьте, как вам не стыдно.

Стивен уселся, но с его точки зрения, в бутылке могло быть хоть какао. Когда опустел последний бокал, он произнес:

— Могу ли я поведать вам о странном примере силы денег?

— Если вам угодно.

— Мой слуга, Падин, вы его знаете, чрезвычайно страдал от ретенированного зуба мудрости. Подобные операции за пределами моих способностей. Когда я отвел его к лучшему зубодеру Плимута, то никак не могли заставить его открыть рот — будто он смирился с болью. А теперь я привез его в Лондон, на прием к мистеру Каллису из больницы имени Гая, и ведет он себя совершенно по-другому. Он с радостью открывает рот, он терпит сверло, ланцет и щуп без крика. Не потому, что Каллис — официальный дантист принца-регента, в графстве Клэр это ничего не значит, но потому что операция стоит семь гиней и еще пол гинеи за перевязку. Подобная трата — больше чем Падин в жизни расходовал до этой экспедиции «Сюрприза» — не только придает человеку определенный статус, но и неизбежно влечет за собой невероятную степень хорошего самочувствия.

— Вы имеете в виду, что он не ждет вас внизу? — уточнил Блейн, иногда способный разочаровать собеседника. — Вы имеете в виду, что пойдете домой один? И вдобавок с этим безумно огромным бриллиантом в кармане? С легкостью представляю себе, как страховщик отказывается от выплат в такой ситуации.

— Какой страховщик?

— Вы же не хотите сказать, что камень не застрахован?

— Но придется.

— Дальше я услышу, что и у корабля нет страховки.

— Ага, — воскликнул ошеломленный Стивен, — есть же и морское страхование, точно. Частенько об этом слышал. Возможно, нужно побеспокоиться.

Сэр Джозеф взмахнул руками, но произнес лишь:

— Пойдемте, провожу вас до угла Пикадилли. Там всегда ошивается стайка факельщиков. Двое проводят до дома вас, а двое — меня. — По пути Блейн продолжил: — Когда я говорил о том, что мистер Обри может вступить в бой с государственным кораблем примерно равной силы, то я не совсем бросал слова на ветер, как это могло показаться. Если не ошибаюсь, он особенно хорошо знаком с гаванью Сен-Мартена, не так ли?

— Дважды исследовал и долго участвовал в ее блокаде.

— Могут возникнуть обстоятельства... вы можете остаться в городе еще на неделю?

— Конечно же, могу. Меня можно найти в «Блейкс». Но, в любом случае, мы встретимся в клубе Королевского общества за обедом в четверг, перед моим докладом. Я приведу с собой мистера Мартина.

— Буду счастлив познакомиться с ним.

Знакомство оказалось приятным для обеих сторон. Стивен усадил Мартина между собой и сэром Джозефом, и двое общались беспрестанно, пока не начались тосты. Мартин, как он признался, не уделял должного внимания жесткокрылым, но, так уж случилось, узнал многое о повадках, пусть и не о формах, южноамериканских семейств, наблюдая их вблизи на родной земле. Жуки, особенно светящиеся, вместе с планами Блейна по их новой классификации на истинно научных принципах, составили единственную тему их разговора.

На последовавшем собрании Общества Стивен зачитал свой доклад по остеологии ныряющих птиц, как обычно тихо пробормотав его. Когда выступление закончилось, и те члены Общества, которые могли и услышать, и понять Мэтьюрина, поздравили его, Блейн проводил Стивена во двор и отведя чуть в сторону, поинтересовался самочувствием Падина.

— Совершенно дрянное дело. — ответил Стивен. — Благодарю Господа, что сам не попытался. Зуб пришлось сломать и по одному выдергивать куски нерва. Он перенес операцию лучше, чем даже я бы сам, но боль все равно очень сильная. Я уменьшаю её как могу спиртовой настойкой опиума. Конечно, он демонстрирует значительную силу духа.

— Он свои семь гиней окупил, бедняга. — И дальше Блейн продолжил совершенно другим тоном: — Кстати о моряках, не повредит, если наш друг будет готов отправиться в короткое плавание почти без предупреждения

— Написать ему срочным письмом?

— Если сможете сделать письмо ни к чему не обязывающим. Все может оказаться лишь ложными предположениями, ерундой. Но обидно оказаться неподготовленным, если в итоге все обернется правдой.

Эшгроу никто и никогда не счел бы приемлемым жилищем — коттедж стоял внизу холодного, сырого северного склона на бедной болотистой земле. Единственная узкая дорога к нему шла по низине — глубокая грязь большую часть года, а после сильного дождя вообще не проехать. Но с вершины склона, из обсерватории, можно увидеть Портсмут, Спитхед, остров Уайт, Ла-Манш и оживленное судоходство. Более того, во времена приливов удачи Джек Обри заложил внушительные лесопосадки и более чем вдвое увеличил дом.

Скудные заросли кустарников прошлых лет в основном превратились в молодой лес. И хотя сам коттедж не мог соперничать с величественной конюшней, с ее двойным каретным сараем и рядами денников, в нем все же было несколько очень комфортных комнат. В одной из них, обычно предназначенной для завтрака, Джек Обри и София с удовольствием допивали еще один кофейник.