Каперский патент (ЛП) - О'Брайан Патрик - Страница 13

С болью, и очень острой, доктор справился опасной дозой лауданума, спиртовой настойки опиума, одного из наиболее ценимых им лекарств.

— Здесь, — сказал он на латыни своему помощнику, держа в руках бутылку янтарной жидкости — содержится самое близкое к панацее средство из известных. Периодически использую его сам. Прекрасно помогает при бессоннице, патологической тревожности, боли при ранениях, зубной боли, головной боли и даже при мигрени. — Он мог бы добавить в список душевную боль, но продолжил: — Как вы заметили, я подобрал дозу, исходя из веса страдающего и силы его страданий.

Сейчас, с благословения Господа, вы увидите, как лицо Падина вернется к выражению обычного доброжелательного благодушия, а несколько минут спустя он незаметно соскользнет на грань опиумной комы. Самый ценный препарат во всей фармакопее.

— Я в этом уверен. Но разве у приема опиума нет противопоказаний? Разве не может образоваться зависимость?

— Возражения высказывают только некоторые несчастные, в основном янсенисты [10] — они также осуждают вино, хорошую еду, музыку, компанию женщин и, ради всего святого, выступают против кофе! Подобные возражения верны только касательно немногих бедных душ с мизерной силой воли. Они с той же легкостью становятся жертвами опьяняющих жидкостей, практически моральные имбецилы. Они подвержены и другим формам моральной ущербности. Иначе вреда не больше, чем от курения табака.

Стивен плотно закрыл бесценную флягу, убедился, что в запасе есть еще пара оплетенных бутылей, из которых ее можно снова наполнить и продолжил:

— Уже некоторое время адский грохот прекратился, так что, может быть, мы сумеем подняться и выкурить по сигаре на квартердеке. Вряд ли кто-нибудь будет возражать против добавочного дыма, я думаю. Падин, ты как себя чувствуешь?

Падин, чей разум заглушила латынь, а боль — лекарство, улыбнулся, но ничего не ответил. Стивен с тем же результатом повторил вопрос по-ирландски, попросил Бондена аккуратно привязать раненого в гамаке, чтобы его поврежденная рука не болталась, и повел Мартина на квартердек.

Пустота там поразила Стивена, пока он не заметил мистера Веста, пристально взирающего на грот-марс с бизань-вант. На марсе капитан и Пуллингс держали свои подзорные трубы параллельно друг другу, рассматривая что-то с наветренной стороны.

— Быть может, они увидели чеграву, — предположил Мартин. — Мистер Пуллингс заметил иллюстрацию в вашем Бюффоне — я его забыл раскрытым в кают-компании — и сказал, что, кажется, довольно часто встречал их в этих широтах.

— Давайте поднимемся по снастям и удивим их, — предложил Стивен, на которого внезапно нахлынуло необычное благодушие — прекрасный вечер, мягкий воздух, золотистое закатное небо и ярко-синие волны, белые по бортам и в кильватере.

Несколько старых «сюрпризовцев», все — былые пациенты Стивена, поспешили на корму вдоль шкафута, крича: «Не смотрите вниз, сэр — не цепляйтесь так за выбленки — держитесь за ванты, которые толстые, двумя руками — потихоньку, сэр — не шевелитесь на волнении, что бы ни делали». Встревоженные матросы помогали им карабкаться снизу, все выше и выше — очень высоко, потому что «Сюрприз» нес грот-мачту тридцатишестипушечного фрегата. Наконец-то два восторженных лица уставились на площадку марса сквозь «собачью дыру».

— Не дергайтесь, — воскликнул Обри, — Вы еще не обрели морскую поступь. Неподходящее время для беготни по снастям. Давайте руку.

Он вытащил Стивена и Мартина на платформу, и Стивен в очередной раз поразился его силе. Неполные девять стоунов Мэтьюрина — естественно, но Мартин-то гораздо более плотного телосложения. Но подняли его так же легко, как собаку за загривок — вытащили из «собачьей дыры» и поставили на ноги.

Наблюдали на марсе не за чегравой, а за парусом, причем недалеким.

— С каким апломбом все-таки эти восемнадцатипушечные шлюпы ходят, — проворчал Пуллингс. — Посмотрите, как несется! Сейчас еще мунсели поставят. Ставлю полкроны, что в течении пяти минут он лишится фор-брам-лиселя.

— Хотите взглянуть на него, сэр? — поинтересовался Джек, передавая Мартину подзорную трубу

Мартин приставил к ней единственный глаз, про себя отметил пролетевшего буревестника и после паузы воскликнул:

— Он стреляет! Я вижу дым! Конечно же, у него не хватит храбрости нас атаковать?

— Нет, нет, это один из наших. — Их достиг грохот выстрела. — Это сигнал нам лечь в дрейф.

— А нельзя ли сымитировать глухоту и уйти в противоположном направлении? — поинтересовался Стивен, которого пугало еще одно столкновение с королевскими офицерами.

— Большинство частных военных кораблей избегают своих государственных собратьев, если могут идти быстрее, — ответил Джек, — и такая мысль меня посетила в первую очередь. Но курс он сменил очень быстро, сразу на пять румбов, это значит, что нас узнали. Если мы не ляжем в дрейф после выстрела, а вот и второй, и если о нас доложат, мы можем и каперский патент потерять. «Сюрприз» чертовски легко узнать из-за этой необычной грот-мачты — заметен за десять миль, что твой надутый индюк. Том, наверное, для обычного крейсирования нужно поставить запасную короткую брам-стеньгу, а эту всегда можем вернуть на место в случае погони.

Пуллингс не ответил — он все ниже и ниже склонялся над подзорной трубой, лежащей на поручне марса, чтобы лучше ее сфокусировать, и наконец воскликнул:

— Сэр, сэр, это «Тартарус»!

Джек забрал подзорную трубу и через секунду тем, что у него считалось счастливым голосом, подтвердил:

— Так и есть. Можно разглядеть бредовый ярко-синий галс-боканец.

Последовал еще один выстрел, и Джек продолжил:

— Показывает свой номер. Сейчас будет передавать сигнал. Уильям всегда хорошо управлялся с сигнальными флагами.

Он позвал вахтенного офицера внизу:

— Мистер Вест, мы сблизимся со шлюпом на всех парусах, и пусть сигнальный старшина приготовится. Точно — вернулся он к соседям по грот-марсу, когда шлюп расцветился линией флагов. — живо подняли. Том, рискну предположить, что ты их можешь прочесть без сигнальной книги?

Пуллингс у Джека служил сигнальным лейтенантом, и большую часть списка сигналов знал наизусть.

— Попробую, сэр. — И медленно начал читать: — Добро пожаловать... повтор добро пожаловать... рады видеть... прошу капитана отужинать... имею сообщение... надеюсь... теперь телеграфирует Д О Г... сигнальный мичман у них безграмотный.

На квартердеке помощник сигнального старшины, шелмерстонец, спросил:

— Что бриг имеет в виду, сигналя Д О Г?

— Они имеют в виду нашего доктора. Он не какой-нибудь там два-пенса-за-визит полубрадобрей-полухирург. Нет, он настоящий врач с дипломом, в парике и с тростью с золотым набалдашником.

— А я и не знал, — удивился шелмерстонец, уставившись на марс.

— Многого ты еще не знаешь, приятель — отозвался старшина, впрочем, беззлобно.

— Приближающимся судном командует мистер Баббингтон, — объяснил Стивен Мартину. — Вы же помните мистера Баббингтона по партии в крикет?

— О да. Он сделал несколько рывков, прекрасно рассчитанных по времени, и вы мне рассказывали, что он играл за Хэмблдон. Буду очень рад снова его видеть.

Чуть позже он его увидел. Корабли дрейфовали под обстененными марселями, не очень близко из-за усиливающегося волнения. «Тартарус» крайне вежливо зашел с подветренной стороны фрегата. Его капитан, с красным от радости и усилий лицом, уговаривал Джека не поднимать свою шлюпку со шлюпочных ростров — у «Тартаруса» есть шлюпбалки, катер можно спустить за долю секунды.

— Буду очень благодарен, Уильям, — заверил Джек, с легкостью перекрывая голосом сотню ярдов моря. — Но визит будет коротким. Мне надо идти на зюйд, а погода может ухудшиться.

Катер коснулся воды, гостей перевезли к «Тартарусу», и Джек, забыв на секунду, что не может отдавать приказы, указал мичману: — Левый борт, пожалуйста.

Это означало бы подъем без церемоний. Но он собрался с мыслями, когда шлюпка зацепилась за борт, и пропустил вперед Пуллингса и Стивена — офицеров на королевской службе.