Странные Эоны - Блох Роберт Альберт - Страница 3

— Я что-то не вижу никаких следов гостеприимства, — пробурчал он.

Уэверли пожал плечами. — Когда ты звонил, он сказал, что будет здесь в девять. Может быть, сейчас он экономит электричество.

Но когда они оба вышли из машины и подошли к двери, они обнаружили, что она заперта. С внутренней стороны витрины к стеклу было прикреплено объявление, где крупными буквами было написано: ЗАКРЫТО. ПОЗВОНИТЕ ЕЩЁ РАЗ.

Сдвинутые брови Кейта выражали его гнев, но Уэверли только покачал головой:

— Значит, он немного опаздывает. Давай дадим ему еще несколько минут.

Всякий хлам на улице начинал кружиться и плясать при каждом порыве ветра.

Мне это не нравится, — сказал Кейт. — Теперь он будет дуть еще целых три дня.

Такое уж время года, — мягкий голос Уэверли ничего не выражал, как и его лицо. — Расслабься.

Это действует мне на нервы, — Кейт безостановочно ходил туда-сюда по тротуару перед входом в магазин. — Я почти всю прошлую ночь из-за этого не спал. Жизнь здесь, среди холмов, делает тебя раздражительным. Я вскакиваю всякий раз, когда стучат ставни. И я никак не могу выбросить из головы эту картину — то, как тварь глядит и выгибается, как будто она прямо сейчас готова выпрыгнуть из холста и схватить тебя за глотку.

Не потому ли ты купил ее? Я думал, что тебе понравилась эта вещь.

Так и есть. Но здесь нечто другое. В ней есть что-то такое. Что заставляет принимать ее за реальность.

Но ради Бога, Элиот, фотография была сделана с натуры.

Что-что?

Уэверли усмехнулся.

Я только что процитировал тебе последнюю строку из «Модели Пикмана». Тебе следует самому прочитать этот рассказ. И, между прочим, тебе надо бы прочесть все, что написал Лавкрафт, — и все, что написано о нем, тоже. Напомни мне, чтобы я принес тебе некоторые из этих книг.

Я не уверен, что мне этого хочется.

Ну-ну, дружище, — где же твое интеллектуальное любопытство? Это вроде аллеи, по которой тебе нужно пройти.

Я не люблю аллей, — сказал Кейт. — Ни когда в них гуляет ветер «сантана», ни когда в самом конце аллеи меня ждет встреча с монстром, — он самодовольно улыбнулся. — Не обращай на меня внимания — это просто нервы. — Кейт остановился и поглядел на часы. — Где только черти носят этого Сантьяго? Уже половина десятого.

В то время как Кейт стал пристально разглядывать пустынную улицу, Уэверли снова подошел к входной двери в магазин.

Подожди минутку, — сказал он.

Кейт взглянул на него.

Может быть, он уже здесь, — Уэверли стал пристально смотреть сквозь оконное стекло. — Та дверь в конце придела — она должна вести в заднюю комнату. Видишь, — сквозь нее снизу пробивается свет?

— И правда. Скорее всего, он должен был войти через черный ход.

Уэверли загремел дверной ручкой, потом заколотил в стекло, но никакого ответа не последовало. — Нас не слышат, — сказал он. — Давай-ка обойдем дом сзади.

Кейт посмотрел на него с перекошенным от отвращения лицом. — Я тебе говорил, что терпеть не могу аллей.

Снова прозвучал смешок Уэверли. — Ну, в этой- то аллее тебя никакой монстр не поджидает, это я тебе гарантирую. Пошли.

Он обнаружил узкий проход, идущий вдоль стены здания, и они пошли через него. Кейт шел сзади, спотыкаясь в темноте, неохотно следуя за Уэверли, в сторону сгущающейся темноты в самом дальнем конце аллеи.

Там, действительно, был черный ход, и оттуда исходило яркое мерцание света. А в самой аллее стоял разбитый, когда-то белый грузовичок-пикап с надписью «Ф. Сантьяго. Антиквариат», просто написанной на дверной панели.

Ну, что я тебе говорил? — сказал Уэверли. — Вот его машина. И ни одного монстра я не вижу.

Он подошел к прочной деревянной двери, и эхо от удара в нее разнеслось по всей аллее, после чего растворилось в завывании ветра. Подняв руку, чтобы ударить еще раз, Уэверли внезапно остановился, его кулак разжался, и он взялся рукой за дверную ручку.

Дверь не заперта.

Пока он это говорил, то повернул ручку, и дверь открылась.

Кейт вошел внутрь.

Мистер Сантьяго? — Он поглядел вперед в сторону, откуда исходил свет, затем, нахмурившись, повернулся к Уэверли. — Посмотри!

Задняя комната магазина была пуста. Но под ярким светом электрической лампы без плафона на потолке они обнаружили свидетельство чьего-то недавнего присутствия. Опрокинутый стул; ящики письменного стола, валяющиеся на полу; их содержимое, похожее на белые волны из смятой бумаги; картотечный шкаф, весь развороченный, валявшийся у стены; куча пустых ящиков и коробок в углу — все это являло собой безмолвное, но и безошибочное свидетельство тому, что здесь был обыск и похищение имущества.

Все — в клочья, — пробормотал Уэверли.

Но где же Сантьяго?

Пока он говорил, Кейт прошел вдоль комнаты в направлении закрытой двери, ведущей ко входу в магазин. Прежде чем он дошел до нее, он обнаружил справа от себя другую, меньших размеров дверь. Она была слегка приоткрыта, и Кейт заколебался, прежде чем взяться за ее ручку.

Подожди, — Уэверли оказался рядом с ним, жестами показывая, что следует быть осторожным. Кейт заметил, что его приятель нашел в куче хлама на полу старинный большой шпиндель и держал его теперь, как оружие.

Дай-ка я пойду первым, — сказал Уэверли.

Он толкнул дверь и сразу же вошел в нее.

Затем он начал задыхаться.

Ковыляя за ним, Кейт уставился в маленькую ванную комнату, которая была за открытой дверью. Там не было света, но окно на задней стене было открыто. В силуэте склонившегося на подоконник человека он узнал Сантьяго. Прошмыгнув мимо Уэверли, он пересек комнату и потряс Сантьяго за плечо. Облокотившаяся на подоконник фигура как-то криво сползла на пол, и Кейт завопил. Это потому что Фелипе Сантьяго был мертв. Его выпотрошенная и разжеванная голова не имела лица.

Притаившийся ужас, — прошептал Уэверли.

Притаившийся ужас.

О чем ты говоришь? — Кейт щурился от утреннего света, тускло падавшего на то, что тщательно рассматривал Уэверли.

Рассказ Лавкрафта. Один человек и его друг журналист решили исследовать заброшенную деревню, жители которой были убиты кем-то или Чем-то, которое, по всей видимости, появлялось из глубоких лабиринтов под холмами. Разразилась буря, и они нашли укрытие в хижине. В темноте журналист высунулся из окна, чтобы наблюдать ночную грозу. Наконец, его приятель заметил, что тот не двигается. Он тронул его за плечо, и… — Уэверли прервался и пожал плечами. — Остальное ты знаешь.

Я ничего еще не знаю, — сказал Кейт. — Я все еще полагаю, что нам следовало вызвать полицию вместо того, чтобы бежать оттуда.

Уэверли вздохнул. — Давай не будем проходить через все это снова! Если такое случится, то ни тебя, ни меня здесь больше никогда не будет. Мы будем сидеть в городской тюрьме по подозрению в убийстве и ожидать вопросов от чиновников из окружной прокуратуры. Причем это будут вопросы, на которые ни у тебя, ни у меня нет ответов.

Но ведь, несомненно, полиция убедится, что мы никакого отношения не имеем к смерти Сантьяго!

В таких случаях полиция предпочитает выглядеть близорукой. И даже если они не найдут улик, чтобы обвинить нас в преступлении, мы будем привлечены как парные свидетели. Ты сказал мне, что не любишь аллей. Ну да, а у меня вот аллергия на тюремные камеры, — Уэверли покачал головой. — Когда они обнаружат тело Сантьяго, весь ад вырвется наружу, на свободу. Без сомнений, такие события вызывают сенсацию, но нам с тобой совершенно ни к чему такая популярность. Нам лучше не впутываться в это во все.

Кейт оглянулся и посмотрел на книжные шкафы, стоящие вдоль стен рабочего кабинета.

Но мы уже впутались, — сказал он с унылым видом. — Проблема в том, что я никак не могу понять, во что именно мы впутались. Ты говоришь, что этот некто Лавкрафт написал рассказ о том, что из окна высунулся какой-то человек, и лицо его было обглодано. А теперь это происходит в реальной жизни…

Уэверли резко прервал его нетерпеливым жестом. — Нам незачем брать это в расчет. Я полагаю, в докладе следователя будет указано, что Сантьяго сильно и долго били по голове каким-то острым предметом, от чего все его лицо оказалось раздолбанным.