Молчите рефери! (СИ) - Ардмир Мари - Страница 16

- Никак, потому что я… ничего не собираюсь делать.

- Хорошо, как вашему телу с вами разговаривать, чтобы вы его услышали?

- Не понял…

- Думаете, судороги это просто отголоски?

- Да.

- Нет. – Наши взгляды столкнулись и что-то внутри меня судорожно сжалось. Я вскинула подбородок, не позволяя себе расплакаться от обиды, и встала. - Считайте это депешами на вашу… безответственность.

Выскочила из-за стола и из столовой зежеее задолго до того как он рявкнул: «Оля, сядь!». Я не являюсь частью его семьи и сделала вид, что не расслышала приказа. Я наемный работник, который хочет, затратив свои силы, увидеть в будущем достойные результаты – хорошо стоящие на ногах. А это значит, что наполнять водой бездонную бочку я не буду; или затыкаем дно или меняем бочку. Жаль такую денежную бочку, как Богдан Петрович, я в ближайшее время не найду.

С этими мыслями поднялась наверх и, смахнув набежавшую слезу, распечатала еще один лист графика, резюме тренера ЛФК с его контактами и ссылку на книгу о самостоятельном массаже.

- Ты тут? – появившийся в дверях младший, вошел без стука. – Тебя вниз зовут.

- Одну секунду сейчас спущусь. – Я выпрямилась и заставила себя улыбнуться. – Богдан Пе… хм, он всегда такой упрямый?

- Всегда.

Приняв информацию к сведению, я кивнула и подошла к нему:

- А здесь в парке прогулки совершать можно?

- Можно, но не нужно. И сама не ходи.– Он посторонился, внимательно глядя на меня. – Оля…?

- Слез не будет, это я тебе обещаю. – Через силу улыбнулась еще ярче. – Куда в таком случае пойдем гулять?

- Гулять?

- Ты подумай и спускайся, не хочу оставаться в доме. – С этими словами я прошла вниз к ожидающему меня клиенту.

Он все еще сидел в столовой, такой же злой и сердитый на то, что кто-то смеет указывать ему, как быть и как жить. С момента моего побега изменилась лишь одна деталь - тарелка перед ним превратилась в осколки. Что ж молча ложу рядом лист с графиком, резюме врача и листок с ссылкой на книгу.

- Можете сжечь, порвать, нарезать на кусочки и отправить меня восвояси, рассчитав меня за два часа работы в вашем доме. Но если согласны, звоните – договоримся. Мобильный у меня с собой.

Следующий его вопрос раздался мне в спину:

- И куда вы?

- Гулять. – Я ответила не оборачиваясь. - Сергей покажет окрестности.

- Далеко не уходите.

Так называемая лесопарковая зона была тиха и снежна. Свежевыпавший январский снег блестит на солнце более напоминая пушистое покрывало, а не природный катаклизм выросший за одну ночь на 50 сантиметров. Весь прошлый час мы бродили по тропкам в молчании, и теперь повернули назад, впереди уже виднелся их дом. Вдыхая морозный воздух, я оторвала взгляд от темных вершин деревьев и обернулась к Сереже. Кажется, вот сейчас мы сможем по-нормальному поговорить, я успокоилась, он как всегда чем-то недоволен.

Его вид был задумчивым и хмурым. У Димки иногда такой встречается, если он хочет сделать мне выговор, но не знает с какой стороны подобраться, чтобы не задеть тонкие струны моей души. Раз он не знает с чего начать, начну я, мне-то терять нечего, я еще и чемоданы свои толком не распаковала.

- Итак…, когда и при каких обстоятельствах он сорвал спину? – от моего голоса из снега выпорхнули воробьи и маленькой стайкой осели в кустах шиповника.

- Оля…?

- Что? – я туже завязала шарф и оправила теплые перчатки. - Ты тоже не в курсе? Или это секретная информация, не подлежащая распространению?

- Я в курсе. – Сухо произнес собеседник. - Но был уверен, что поговорим мы о другом.

- О чем?

- Не дави на отца, он и так достаточно мягко с тобой обошелся. – Вот тут голос младшего Краснощека был похож на скрип снежного наста, что укрепился из-за обледенения.

- Это было не достаточно мягко. – Заметила я. - Кстати, кто на него давил ранее?

- Никто. – Недовольно ответил парень.

- А твоя ммм… мама, она как с ним разговаривала? – тут я решила внести уточнения, - если заболеет, или потянет какую-нибудь мышцу…отравление или излишнее употребление спиртных?

- Мамы не стало, когда мне было 6 лет, а Лешке 9. Я мало что помню из той семейной жизни.

- Сожалею…

Наше молчание затягивалось, мы от их дома отошли сравнительно не далеко, но уже потеряли море времени. Я с интересом взглянула на младшего сына Богдана Петровича, он с интересом смотрит вдаль, специально не замечая моего внимания. Пришлось покашлять, эффекта никакого.

- Сереж, …Сереж, а другие?

- Что другие?

- Другие жен… то есть у твоего отца есть люди, которые имеют право потребовать чтобы он продолжил курс лечения, вразумить, надавить авторитетом? Родители, друзья, другие… люди?

- Нет. И других ммм женщин, - перекривил он мою стеснительность, - не было.

- То есть как?

- То есть тех, кто посмел бы надавить авторитетом или потребовать в счет заслуг на любовном фронте – не было. – Дал он определенную характеристику всем тем, кто был в окружении отца.

А перед моими глазами отчетливо всплыла картина, как бледный клиент сдерживается при своем секретаре и, сжав зубы, терпит адские боли.

- И сейчас не появилось? – не поднимая головы, тихо спросила я, - или в ближайшие два три года, месяца, дня?

- Ты что, Сморчок, клинья к нему подбиваешь?!

- Здрасти! - желание прикопать его в снегу возникло неожиданно, и было достаточно стойким. - Прекрати использовать это уничижительное обращение.

- Да уж здоровались!I! - отмахнулся он от моего наставления и повторил вопрос. – Все-таки подбиваешь?

- Ты что себе надумал?! Я о секретаре его спрашиваю. Встречаются они или нет?

- А Раиса Викторовна тут при чем? – возмутился он, как девица на неприличное предложение.

Почему-то мне вспомнилась Люсик и ее возмущения на пьянь мужицкую, живущую неподалеку: «Представляешь, предложил в магазин за стопариком сгонять. У него, видишь ли, опохмелка не наступила. Ибо первые три бутылки водки эффекта не дали!»

Дав себе остыть, я спросила: - То есть ты хочешь сказать, что между ними ничего нет…

- А разве есть?

Осталось гадать, так ли младший сын осведомлен в сердечных делах своего отца, как заявляет. Потому что я видела, как Раиса не хотела от него уходить, а он из-за нее терпел боль и сдерживал ругань.

- Эй! Ты скажи, между ними что-то есть? Ты видела?

- Что я могла увидеть, в общей сложности лишь третий день с вами. Да и это не главное… Мне нужно знать, кто может на него повлиять и что вызвало судороги. Они же не появились сразу после операции. Так?

- Так. На третий месяц.

- И что он сделал? – Сережа интригующе замолчал, продолжая идти чуть впереди меня. – Вариант что он за дамами бегал, отпадает, как я поняла, он у вас не из бегающих.

- Да, ему не приходилось.

А пока он идет, я незаметно слепила один снежок, а затем и второй. Красота на улице, лес, снег, солнце, снежки лепятся, и живая мишень рядом идет.

- А за кем или чем еще он мог бегать? Или скорее убегал от кого-то?

- От кого? – он обернулся.

- Откуда мне знать? Может быть, бегал от приставов, от налоговой, от бандитов, от дам… от тебя.

- В смысле от меня?

- Ну…!

И вот тут я выудила снежки, нахально прищурившись, и каково было мое удивление когда этот детина высвободил из-за спины ком, в десять раз превосходящий мои снежные снаряды.

- Ой… и когда успел?

- А это важно? – и ком полетел в меня. Что ж первое удивление было мгновенно смыто азартом и жаждой мести, а, так как у меня брат старший домашние щи ел не зря, то два прицельных попадания в шею Сергея не прошли не замеченными.

-Ой-е! – и, кажется, они и не только незаметно не прошли, но еще и заворот попали.

- Ну, Сморчок!

- Чего тебе, Селозя?!

- Ты… сейчас доиграешься!

А пока он нукает, обещания дает, и снег из-за пазухи выбивает у меня опять несколько снарядов готово. Шапка с него слетела, как миленькая, следующий снежок пришелся в ухо и плечо, тоже правое. А затем фортуна мне изменила, либо он догадался, как уворачиваясь из-под моего обстрела уходить. Но если подумать то, что ему мои снежки – так, детские пульки против толстой слоновьей шкуры.