Пять столетий тайной войны - Черняк Ефим Борисович - Страница 56
- Предыдущая
- 56/218
- Следующая
Демонстративное выражение «королем-солнцем» сочувствия изгнанному Якову II, предоставление в его распоряжение пышного Сен-Жерменского дворца и даже ежегодной пенсии в 600 тыс. ливров, однако, еще далеко не означали безоговорочную поддержку Людовиком планов якобитов. Во время своего короткого правления Яков II вовсе не проявил себя другом Франции, и его реставрация вряд ли многое сулила версальскому двору. Людовика скорее устроило бы восстановление Якова на престоле в Шотландии или Ирландии, что создало бы противовес Англии. И, во всяком случае, якобиты были полезным орудием для французской дипломатии как угроза для Англии, а в военное время — как средство отвлечения части английских военных сил с континента, где они были важной составной частью войск коалиции, противостоявшей Людовику XIV. В этой борьбе снова активизировалась английская секретная служба.
Один из первых якобитских заговоров был раскрыт по вине курьеров. Имеет ли их история романтический или комический характер, пусть решает читатель. А сводится она вкратце к следующему. Одним из этих курьеров был Уильям Фуллер, влюбленный во фрейлину королевы — жены Якова II. Однако клятвенные заверения агента, состоявшего на службе у Бентинка, оказались сильнее и чар придворной красавицы, и сладких речей католических патеров, поскольку Фуллер, перейдя на сторону правительства Вильгельма, заодно уж отрекся и от католичества.
В 1690 г. Фуллер в сопровождении другого молодого человека — Кроуна на рыболовецкой шхуне, предоставленной им губернатором Кале, тайно переправился в Англию. То, что в Париже сочли необходимым послать сразу двух курьеров, было вызвано не только важностью информации, которую целиком не решились доверить одному лицу, но и способом ее доставки: письма, написанные невидимыми чернилами, были запрятаны в пуговицы камзолов Фуллера и Кроуна. Эти предосторожности не имели особого значения, поскольку, расставшись с Кроуном, Фуллер сразу же поспешил в Кенсингтонский дворец, где находился Вильгельм Оранский.
Вскоре поймали Кроуна в одной из лондонских таверн, где он произносил тосты в честь Якова и обещал скорое вторжение в Англию верных королю войск. Кроун обладал особенно важными сведениями — на основании его показаний можно было бы обезвредить многих видных якобитов. Немудрено, что правительство заранее обещало помилование, если Кроун сделает откровенное признание. Якобиты в ответ пустили в ход вновь оружие женских чар. Некая миссис Клиффорд, знакомая Кроуна, усердно навещала его в тюрьме, убеждая держаться героем.
А пока что якобиты пытались отсрочить суд. После переворота 1688 г. правительство должно было при ведении таких процессов соблюдать законные формы судопроизводства, и этим пытались воспользоваться сторонники Якова II. Во-первых, заболел главный свидетель обвинения Фуллер. Во-вторых, якобитам удалось отвести многих из предложенных кандидатов в присяжные. Когда и этот прием исчерпал себя, якобиты сумели ввести в состав присяжных своего человека. Для принятия решения требовалось единодушие присяжных, а якобит, разумеется, решительно отказывался признать Кроуна виновным.
Спор в наглухо запертой комнате присяжных длился всю ночь и начало следующего дня. Он, вероятно, продолжался бы и дольше, если бы голодное большинство с негодованием не заметило, что вездесущая миссис Клиффорд тайно подбросила через окно сладости для подкрепления пыла ее якобитского единомышленника. Ему пришлось уступить. Несколько дней Кроун провел между требованиями немедля сделать признания, чтобы спастись от виселицы, и любовными заклинаниями миссис Клиффорд. В конце концов он махнул рукой и рассказал все, что знал о подготовлявшемся заговоре…
Картина войны между правительствами Вильгельма III и его преемников, с одной стороны, и якобитским двором в Сен-Жермене, с другой, известна только в общих чертах. Зная, что они окружены агентами лондонского правительства, якобиты, как правило, уничтожали полученные ими разведывательные депеши, хотя часть их переводилась и передавалась французским властям.
Наряду с Бентинком и Генри Сидни руководителем английской секретной службы стал Даниель Финч, граф Ноттингем, занимавший посты министра иностранных дел и позднее лорда-председателя Тайного совета. Анализ его переписки показывает, что он пытался использовать все средства добывания информации — перехват корреспонденции иностранных дипломатов, допрос подозрительных лиц, а также тех, кто добровольно сообщал становившиеся известными ему сведения о военных приготовлениях французов.
В 1692 г. лорд Ноттингем поручил гугенотскому пастору Пьеру Жюрье наладить шпионаж во французских портах. Бюро, созданное Жюрье в Роттердаме, получало от своих агентов и пересылало в Лондон сведения о якобитах. Наряду с наблюдением за якобитами английская разведка стремилась получить подробные сведения об армии и флоте Людовика XIV. Во французских средиземноморских портах действовала разведывательная организация, возглавляемая французом Венсеном Сер-ром и тремя швейцарцами (Полем Робеном, Абрахамом Боди и Жаком Виленом), которая имела своих людей среди матросов и даже гугенотов, осужденных за отказ принять католичество к каторжному труду на галерах. Швейцарцев выследили и казнили. Серр отделался уплатой большого штрафа, еще двух участников группы послали на каторгу. Между прочим, английской разведке не раз удавалось вербовать агентов среди подвергавшихся гонениям протестантов.
В начале февраля 1696 г. расторопный французский полицейский Дегре арестовал некоего Сен-Мартина, на допросе он дал показания, назвал своего сообщника — адвоката парижского парламента Ла Кутюра, а тот — чиновника Бюдо. В бумагах Сен-Мартина нашли письмо к некоему купцу Корвиниусу в Амстердаме — это был второй, наряду с Жюрье, руководитель шпионского центра Этьен Кайо. После этого были перехвачены курьеры, направлявшиеся в Голландию; установлено негласное наблюдение за несколькими временно оставленными на свободе агентами. В их числе оказалась и женщина, именовавшая себя графиней де Верней, ее позднее заточили в монастырь. В апреле 1696 г. был схвачен лучший разведчик роттердамского центра Буриго. За поимкой шпионов внимательно следил сам король. Буриго, Бюдо и Ла Кутюр кончили на виселице, Сен-Мартин был присужден к пожизненной службе гребцом на галере, остальные разведчики были брошены в Бастилию. Шпионская организация распалась, хотя Кайо еще несколько лет содержал своих агентов в Ла-Рошели. Жюрье умер в 1713 г., Кайо в 1722 г. имел неосторожность вернуться во Францию. Там его еще помнили и сразу же отправили в ссылку в колонии. Правда, не надолго. К этому времени старый разведчик уже не представлял никакой опасности. Автор известных мемуаров епископ Барнет дает низкую оценку шпионской сети Ноттингема. Барнет писал, что Ноттингем получал мало известий о противнике, тогда как в Париже, казалось, все знали об английских планах. Якобитские агенты проникли в роттердамский центр. Лазутчиком якобитов был фаворит Вильгельма III Джон Симпсон (псевдоним Джонс).
Главные задачи, которые в эти годы стояли перед секретной службой Вильгельма, носили контрразведывательный характер. И прежде всего это была борьба против якобитства. Здесь недоверчивый король не вполне полагался даже на преданного Бентинка, по крайней мере считая излишним посвящать его в некоторые государственные тайны. Так, Бентинку разрешалось читать переписку Вильгельма с голландским великим пенсионарием Хейнсиусом, но часть содержащейся в ней информации король желал скрыть от фаворита. Это было нелегко сделать — ведь Бентинк точно знал, что великий пенсионарий неизменно посылал свои донесения дважды в неделю. Тогда Вильгельм в июне 1689 г. приказал Хейнсиусу особо конфиденциальные вещи писать на листе бумаги, который король не показывал Бентинку, разрешая ему читать «обычное» донесение. Никогда Бентинк не имел и доли той самостоятельности, которой обладал лорд Берли во времена Елизаветы. После 1695 г. и особенно 1697 г. влияние Бентинка резко уменьшилось. Отчасти это объяснялось смертью благоволившей к нему королевы Марии, а также тем, что лорд Портленд слишком близко сошелся с вигами и не мог выполнять свою прежнюю роль представителя короля в переговорах с руководителями обеих партий. Вильгельм III считал, что даже самый доверенный советник должен быть в курсе только части государственных секретов, всю совокупность которых подлежало знать лишь самому монарху.
- Предыдущая
- 56/218
- Следующая
