Свой путь - Корнеев Юрий Борисович - Страница 8

Всю следующую неделю я бездельничал. Днем бродил по клинике, в сложных случаях помогал Дине. Вечерами, оставив клинику на ассистентов, ходил с ней развлекаться. В основном в клубы. Танцевали, выпивали, а потом в постель. Один раз даже напился. Естественно, перед этим попросил Афру сразу вырубить меня, если буду болтать лишнее или творить непотребное. Утром еле пришел в себя. Спустился вниз и залег в капсулу. Вылез и увидел смеющееся лицо Дины.

— Наконец-то я увидела, что ты нормальный человек, — со смехом сказала она, — а то уж начала думать, что у тебя в голове искин. Всегда серьезный, всегда правильный, всегда умный и непогрешимый. Как искин. Но вчера ты был просто человеком, и мне это понравилось. Нет, то, что ты напился, мне не понравилось, но то, что ты живой и ничто человеческое тебе не чуждо, — мне понравилось. Куда пойдем сегодня?

— Никуда. Сегодня вечер проведем дома. Будем просто отдыхать. Тебе тоже от учебы надо отдохнуть. Сколько тебе осталось учить?

— Месяца через два-три добью шестой ранг.

— Вот и хорошо. Как закончишь, так я и улечу.

— Все-таки решил лететь? Может, передумаешь?

— Вот это вряд ли. Ладно, закончишь шестой ранг — и поговорим.

Говорить нам об этом, конечно, смысла нет, но должна же быть у нее какая-то надежда. А то натворит глупостей. То, что она в самом деле хочет, чтобы я остался, я видел по ее эмоциям. В голову ей я за все время нашего знакомства ни разу не залез. Была бы она врагом — ни секунды не сомневался бы, а так — просто не мог. Я и на Земле всегда удивлялся, когда мне кто-нибудь из друзей рассказывал, что у него жена или подруга прошерстила память телефона или планшета. Или, наоборот, он у жены или подруги. Что за глупость? Если любишь — доверяй. А если не доверяешь — лучше сразу разбегаться, потом еще хуже будет. Так и тут. Не то чтобы я любил Дину, но мне было с ней хорошо, и я просто хотел доверять ей. И не ошибся. За все время нашего знакомства она не задала ни одного лишнего вопроса. Лишь ее отношение к медицине меня слегка раздражало. Слишком уж оно было серьезным. Ну, так должны же у нее быть хоть какие-то недостатки.

Через неделю отдыха немного пришел в себя. Я уже не казался себе таким бестолковым. Ну не получилось, и что? Не получилось сейчас — получится потом. Первый раз, что ли.

— Афра, а ты чего это все время молчишь? Ведь наверняка знаешь, в чем у меня затык. Вредная ты баба, Афра.

— Я не баба, а прекрасная и невинная девушка.

— Да ладно тебе. Если ты часть меня, то о невинности лучше молчи. Насчет того, что ты прекрасная, согласен. Сам такой.

— Ну наконец-то шутить стал. Вроде начал очухиваться. А то ходил, как одержимый, чуть не крушил все вокруг. Тебе надо отдохнуть. По-настоящему отдохнуть. Где-нибудь на планете, на берегу речки, в тишине. Половить рыбку, поваляться на травке, побродить по лесу. Слишком напряженными были эти два года.

— Да я и без тебя это понимаю. Ты же знаешь, я так и собираюсь сделать. Еще два-три месяца — и отдых. Ты мне лучше скажи: что я делал не так?

— Все.

— Как все? Я же смог создать искин. И какой искин. Таких в Содружестве нет и еще долго не будет, если вообще когда-нибудь появятся. А вот с личностью не получилось.

— Тебе очень повезло, что не получилось.

— Это почему еще?

— Вот, к примеру, возьмем Жука. Он настоящая личность. А что для него приоритетно, то, ради чего он не пожалеет своей электронной жизни?

— Ясно что — преданность империи.

— Вот. Преданность империи и ее гражданам. Ради этого он пойдет на все. Не пожалеет ни себя, ни кого-то вокруг. А откуда она взялась — эта преданность?

— Как откуда? Создатели заложили.

— Ну теперь-то ты хоть понял, в чем твоя главная ошибка?

— Да-а-а. Я не закладываю в свои искины никаких ограничений.

— Наконец-то дошло. Вот у тебя на корабле стоит искин. Мощности неимоверной. А если в нем проснется личность? Да еще похожая на тебя — ты же создатель? С твоим отрицанием хоть какого-то подчинения кому-либо. Ты представляешь, что он может натворить?

— Да уж.

— Тебе надо научиться закладывать в свои искины ограничения. И так, чтобы эти закладки без разрушения самого искина удалить было невозможно. Даже тебе самому. Мало ли — вдруг ты свихнешься.

— Понял. Ну что ж, задача поставлена — будем ее решать. Это проще, чем маяться от безделья. А все же скажи — это ты не позволяла решить мне проблему с личностью искинов?

— Я не могу тебе что-то позволять или не позволять. Я просто изо всех сил старалась в определенные моменты сбить тебя с мысли или увести их в сторону. И не я — это твой здравый смысл. Это он постарался, а я по мере сил помогала.

— Вот ведь чертовка — выкрутилась.

И я рванул в док. Там я первым делом достал свой кластер искинов и задумался. Какие ограничения устанавливать в искин? Что он должен делать и чего не должен? В конце концов, я решил так: искин, любой мой искин, должен служить мне и моим ближайшим родственникам. Не подчиняться, а именно служить. Подчиняться — это само собой. А к ближайшим родственникам я отнес моих детей, внуков, правнуков и так далее. А также моих братьев и сестер, а также их детей, внуков, правнуков и так далее. Если никого из близких родственников не останется, то все мои искины должны просто разрушиться. При попытке удалить закладку искин также должен разрушиться.

И я засел за работу. И опять потерялся на месяц. Нет, я все так же приходил в клинику, по ночам укладывался в свою постель с Диной, иногда даже лечил кого-то. Но все мои мысли были далеко. Я был заряжен на решение одной задачи — искины. И я эту задачу решил. Все мои искины теперь были с закладками, с моими закладками. И извлечь их было невозможно. Запрет на извлечение стоял даже не в программе, а в самой структуре искина. При попытке извлечения закладки разрушалась сама кристаллическая структура искина, и он превращался просто в пыль. Правда, и искинов у меня было не так уж много — всего один кластер. Но это дело поправимое. При необходимости я их наделаю сколько угодно, а пока мне и одного кластера хватает. Я собрал кластер в том же контейнере, где он и был, установил на то же место и подключился к питанию. Тут же в моей голове раздался голос:

— Вас приветствует искин крейсера шестого поколения второго класса, без названия, хозяин Колин Роз.

Я от неожиданности уселся прямо на пол рубки.

— Ты кто?

— Я — искин крейсера шестого поколения второго класса, без названия, хозяин Колин Роз.

— Так, нарекаю тебя Первым. С сего момента имя твое — Первый. Раз уж ты и в самом деле первый мой настоящий искин. А корабль теперь будет носить имя «Ужас аграфов». Вообще-то нет. Аграфов уберем, нам еще по Содружеству на нем летать. Оставим просто «Ужас». Но мы-то с тобой будем знать, для кого он ужас. Да, имя пусть будет на русском, на общий не переводи.

— Принято, хозяин.

— Да, а где Марфа?

— Это та букашка, что забилась в угол и поскуливает там?

— Как она могла забиться в угол?

— Я образно. Кажется, она рехнулась.

Еще бы ей не рехнуться.

— Ладно, сотри ей память и можешь использовать ее мощности.

— Да какие у нее мощности. Нет даже одной миллионной от моих. Слезы одни.

— Откуда ты таких выражений набрался?

— Хозяин в ПО вложил все языки, которыми владеет. И именно на том уровне, на каком и сам владеет. Оттуда и все выражения.

— Я туда хоть мата не вложил?

— Что такое мат?

— Потом научу. — И я счастливо рассмеялся. Получилось! У меня наконец все получилось!

Так, нужно срочно изготовить еще один искин, чтобы в памяти засело все намертво. А зачем он мне? О, у меня же после Марфы остался коммуникатор. Вот в него воткну, будет помогать Афре.

И я засел за работу. На удивление, искин я создал часа за полтора. Вот это да. Вставил кристалл в коммуникатор и надел его на руку. Как бы его назвать? Марфой не хочется — слишком плохо она окончила.

— Нарекаю тебя Милой. Отдаю тебя в подчинение Афре, будешь ей помогать. Афра, слышишь?