Пожиратели жизни (СИ) - "Eva Rouse" - Страница 19

Встав с постели, Кофи вышел из комнаты, оставив Рейнера захлебываться в кашле. Впрочем, предвечный вернулся быстро и положил на край кровати два шприца. Не обращая внимание на слабое сопротивление пожарного, вытащил его руку и с пятой попытки все же попал в вену, куда тут же и пустил лекарство. Пользуясь тем, что Рейнер все еще не до конца пришел в себя, Кофи перевернул его на живот и сделал второй, внутримышечный укол, невольно ухмыльнувшись. Ближайшие пару дней пожарному сидеть придется только на чем-то мягком.

Рейнер застонал, открыл мутные глаза и по-звериному зарычал. После чего отрубился окончательно, растянувшись на кровати.

*****

Эмек оторвался от припухших губ мальчишки, коротко поцеловал в них еще раз и крепко обнял парня. Лейти не сопротивлялся, наоборот, радовал своим теплом, лежал расслабленный и смущенно улыбался. Предвечный спокойно гладил мальчика по обнаженной спине, но никакой торопливости между ними не было, а Эмек не позволял желанию взять над собой верх.

— Лейти, расскажи мне о себе, пожалуйста. Что ты чувствуешь к своей семье? Тебе хорошо с ними жилось?

Эмек притих, перед глазами промелькнули подсмотренные Оли сцены, но предвечного волновали не столько действия мальчишки, как то, что за ними крылось. Не мог же Лейти заключить договор ради жизни противных ему людей.

— Что чувствую к своей семье? Странный вопрос. У меня очень хорошие родители и есть четыре старших брата, — мальчик чуть нахмурился, явно выбирая слова, чего-то не договаривая. — Отец никогда не наказывал нас, только спокойно и нудно объяснял, в чем мы не правы. А вот мама могла и за уши потягать, причитая, что пять мальчишек — это уже перебор. Старший из братьев давно женат, у него своя семья. Свои два сына и свой караван. Я пару раз даже ходил с ним. Он работает на другом пути, возит шелк. Правда, энная доля ткани до покупателей так и не доезжает, его супруга не хуже сборщиков налогов забирает свою долю, — хихикнул Лейти и, чуть поерзав в руках предвечного, доверительно сообщил:

— Она, мягко говоря, не маленьких размеров, и на одно платье ей нужно чуть ли не рулон шелка. Второй брат пока копит на калым, но невесту он себе уже присмотрел, та еще задира. Вечно с нами в детстве по всем чужим садам лазила. Папа не против такого выбора, а вот мама… Она до сих пор считает, что предназначение женщины — рожать детей и смотреть за мужем. Она когда-то даже уговаривала папу взять еще одну жену, думала, что тогда… не важно. У меня весьма забавная семья. Слушай, а у тебя есть родители?

Эмек нахмурился, но ответил предельно честно.

— Да, у нас есть родители, но не в том понимании, что принято у людей. Они не занимаются нашим воспитанием, обычно старший брат за всем смотрит и штат слуг, если нет старшего, как у Тамила, в своем доме, то выбирается дружественный дом. Потому у нас и оказался темный. Конечно, предпочтения молодого предвечного учитываются, склоки и дрязги никому не нужны. А так, когда возникает потребность в появлении новых детей, то выбирается семья по силе и возможностям, и их обязуют оставить ребенка - наследника. Честно говоря, я своих родителей не видел, но в архиве Большого зала библиотеки Рода хранится фамильное древо, там я и посмотрел имена родителей. У нас с Кофи они действительно одни, поэтому мы похожи и считаемся родными братьями, Тамил весьма условно наш кузен, только род так давно разветвился, что и не вспомнить. Женщины рождаются не часто. Когда они выходят замуж, то уходят в другой род и принимают статус, права и обязанности дома супруга, поэтому, хоть мы и родственники, я и Кофи — светлые предвечные, а Тамил — темный. Твоя семья, и правда, кажется очень забавной и любящей, я рад, что ты вырос в такой хорошей обстановке.

Эмек погладил Лейти по щеке, в зеленых глазах появилась грусть, но как ни старался предвечный, он не мог понять причины, поэтому спросил:

— Что-то не так? Твое настроение изменилось…

— Все в порядке, я просто соскучился по ним, — тут же отозвался мальчик и поцеловал предвечного в нос. — Я никогда так надолго не расставался с семьей.

Лейти потерся носом о щеку Эмека и спросил:

— А что будет со мной по истечении двух месяцев? И почему Кофи сказал, что тебе пора заводить свой дом? Он тебя что, выгоняет?

Эмек задумался, говорить всю правду не хотелось, но вряд ли мальчишку устроит только часть… Но личные интересы для предвечного оставались на первом месте, и он ответил вопросом на вопрос:

— Ты помнишь условия своего договора? Назови мне их.

— Никто, кроме вовлеченных лиц не в праве знать условия договора. В случае, если я нарушаю хотя бы один из пунктов Оли меня убивает. Я следую за проводником. Ты имеешь право командовать мною в течении двух месяцев. Я получаю свободу, только если ты или сообщишь об этом прямо, или хотя бы обмолвишься, — Лейти задумался. — И?

— Вот поэтому я и молчу. Из-за пункта пять, я не хочу оговаривать срок твоего возвращения, — серьезным тоном пояснил Эмек. — Ты хочешь домой? Или хочешь быть подальше от меня?

— Скорее первое, чем второе, — дипломатично признал Лейти, умолчав, что и домой по большому счету не хочется, а просто по семье соскучился. Странное, не изученное толком место привлекало больше, чем привычная пустыня.

Спрашивать о том, хочет ли Лейти остаться с ним, Эмек не решился. Слишком рано. Поэтому предвечный просто поцеловал своего маленького претендента в изгиб шеи и переместился на ключицы.

— Тебе, верно, скучно здесь. Чем бы хотелось заняться? Спрашивай, говори, я не запрещаю, — сказал Эмек и положил ладонь на бедро Лейти.

— Нет, мне здесь очень интересно… Я могу покидать пределы дома? — уточнил мальчик. — Ты можешь показать мне город? Сильно подозреваю, что ничего подобного я раньше не видел.

Эмек вжался лицом в живот, обхватил мальчишку руками и спокойно ответил:

— Наверняка не видел. Мы ходим из мира в мир, полезные изобретения или приглянувшиеся используем здесь, в своем. Выходить из дома ты можешь, но только, пожалуйста, никогда один. Возьми с собой Рейнера, он неплохой человек, и обязательно проводника. Оли присмотрит, объяснит непонятное. Это не приказ, просто пообещай мне быть осторожным.

Мальчик запустил ладони в распушенные волосы предвечного и тихо, отчего-то чуть хриплым голосом, пообещал:

— Хорошо, я не буду выходить в одиночестве.

*****

Утро для Рейнера началось привычной встречей с дружелюбным ковром, ехидной репликой сверху, из постели:

— Я не ортопедический матрас.

— Я чуть не помер ночью, — прохрипел с пола мужчина. Голова болела, как похмельная, но в остальном полный порядок. Рейнер потер надсадно болевшую ягодицу и поднялся. — Ну все, Кофи, мое время настало, теперь приказы действительны, так что начинай молиться.

— Я атеист, — буркнул предвечный, встал и направился в ванну. В комнату постучали.

Пришлось отложить наказание, к тому же ничего коварного и достойного Рейнер все равно не придумал, поэтому, как только предвечный удалился, громко крикнул:

— Входите!

На пороге глыбой встал домовой, посмотрев сквозь Рейнера, он подошел к двери ванной и принялся стучаться туда. Кофи распахнул двери и уставился на рогатого.

— Он явился, — выплюнул сквозь зубы домовой.

— Как не вовремя, попроси Его подождать минут тридцать, — распорядился предвечный и захлопнул двери. Слуга ушел.

Мужчина треснул кулаком подушку.

— Да пошли вы все к такой-то бабушке!

Рейнер выбрал комплект одежды из подаренной Пай и отправился приводить себя в порядок.

Кофи нежился в джакузи, вокруг него плавали пушистые холмы пены, пахло ванилью и розами, на глаза предвечный положил полотенце, а под голову — надувную подушку. Мужчина хмыкнул и занял душевую кабину, включил режим массажа и стиснул зубы, когда с силой и меняя ритм со всех сторон ударили струи горячей воды. Зато потом будет лучше, утешил себя пожарный. Вытеревшись, Рейнер надел белые брюки и такую же рубашку, застегнул ее до середины груди и посмотрелся в зеркало. Неплохо, ночь на подоконнике на внешнем виде никак не сказалась, разве что под глазами легли чуть заметные тени. Зато белый цвет одежды выгодно подчеркивал ровный загар. Рейнер пригладил волосы и принялся чистить зубы.