Добытчик (СИ) - Сахаров Василий Иванович - Страница 74

39.

Туапсе. 21.09.2074.

Над головой просвистели пули и я пригнулся. Взгляд скользнул по дымящимся развалинам и, никого не увидев, я пришел к логичному выводу, что помощи ждать неоткуда. После чего сжал рукоятку пистолета, верного ТТ под номером 33, и заскрипел зубами. Попал! Я попал! Такой крутой вояка, гроза и ужас Британии, вождь крупнейшего анклава в Испании и король, а все-таки врюхался. Вроде бы не мальчик уже, в меру осторожен, давно уже не совершал глупостей, и все-таки влип. Как же так произошло? Да очень просто. Одно событие потянуло за собой другое. Судьба в очередной раз сыграла со мной в игру "кто кого переможет" и в тот момент, когда следовало проявить твердость, я поддался эмоциям, поверил в свою удачу, дал слабину и допустил ошибку.

- Сук-а-а-а... - прошипел я себе под нос и перед мысленным взором промелькнули события минувшей ночи и первой половины сегодняшнего дня...

Бои с вражескими десантниками шли всю ночь. Турки довольно быстро захватили большую часть города и продолжили атаки на порт. Раз за разом они накатывались на оборонительные позиции испанских морпехов и наемников Ефима Баринова, несли потери и отступали. А перед рассветом, когда подошел последний обоз колонистов, на некоторое время все затихло, и я провел совет с главами переселенцев, командирами местного ополчения и моряками.

Корабли колонистов, по сути беглецов из Черноморской империи, уже загружены. Многое придется бросить, ибо людей, которые хотели отправиться к берегам далекой Испании, оказалось в три раза больше, чем планировалось. Что и немудрено. Кругом война и горожане, еще вчера даже не подозревавшие, что готовится морской караван переселенцев, сегодня уже были готовы навсегда оставить Родину и попытать счастья за чужими морями. Поэтому мы, Баринов и я, как представитель испанских анклавов, оказались перед выбором. Что важнее, станки, товары и припасы или люди? Мы не колебались и сделали свой выбор в пользу людей. Нельзя их бросать. Они не дикари, в конце концов, и не каннибалы, а наши соплеменники и соотечественники. А товары и станки добудем. Если есть люди, все остальное приложится. Так мы решили и о принятом решении не сожалели.

В шесть часов утра пять сухогрузов, которые принадлежали имперским олигархам, и три торговых судна купца Керимова, стали покидать порт Туапсе и выходить в открытое море. А испанские корабли, большие десантные корабли, "Ловкий" и "Ветрогон", прикрывая их и отпугивая турок артиллерийским огнем, должны были двигаться следом. По плану к девяти часам утра порт опустеет, и турки смогут его занять. Все в порядке, но возникла заминка.

Из города к морю вышли новые беглецы. Помимо порта турки никак не могли захватить городскую управу, которая находилась в районе бывшей центральной городской больницы. Там засели преданные императору войска и местная власть. Нам до них дела не было, тем более что они даже не понимали, кто оказался в порту и куда собираются отправиться колонисты. Однако к рассвету натиск турок усилился и туапсинский градоначальник Жилин, он же имперский наместник и комендант гарнизона, так сказать три в одном, решил пойти на прорыв. Оставшиеся в строю воины и вместе с ними обычные горожане, попытались пробиться на север, в сторону Варваринки. Только ничего хорошего из этой затеи не вышло. Турки ждали подобного маневра, организовали заслон и встретили бойцов Жилина огнем. А поскольку возвращаться в развалины городской управы, которую градоначальник при отступлении сам и поджег, смысла не было, он повел людей к морю. К нам он пробился на удивление легко, а по дороге к нему присоединились новые горожане и несколько небольших групп бойцов.

На причалы в районе Старого порта выбралось больше тысячи человек. Это в то время, когда на БДК грузились наши бронетранспортеры. Еще десять минут, и мы отчалим - прощай империя и здравствуй открытое море. Но люди... Что станет с ними, с теми, кого мы бросим в порту? Среди них всего полсотни стрелков с ограниченным боезапасом, а остальные женщины и дети, раненые и старики. По уму, рассуждая здраво, я должен был их бросить. Ведь у меня с Жилиным никаких договоренностей нет, я не какой-нибудь благородный рыцарь, который обязан спасать всех попавших в беду, и на наших кораблях уже есть беженцы. Вот только я поступил не по велению разума, а повинуясь душевному порыву. Не смог бросить на растерзание туркам сотни людей. Просто не смог и, наверное, совершил ошибку.

Я отдал приказ приостановить отступление и срочно грузить беженцев на наши корабли. Плевать на тесноту. Главное - вывезти людей в безопасное место, а потом разберемся, что с ними делать. Если не захотят отправляться вместе с нами в Испанию, высадим их где-то на побережье, где безопасно, например, в Джубге или Архипо-Осиповке. Ну и чтобы не было проблем с бойцами Жилина, я велел их разоружить. Кто знает, что у них в голове? Вдруг, от отчаяния задумают захватить наши корабли? Нам проблемы не нужны и лучше подстраховаться.

Началась погрузка. Людей распределяли по кораблям, трамбовали в любое свободное помещение, и спустя час причалы стали пустеть. Еще немного и конец операции, можно выходить в море. И вот тут турки дали нам прикурить. Судя по всему, за ночь и утро они подтянули в город несколько минометных батарей, расположили их в нескольких километрах от порта и одновременно открыли по нам огонь.

В небе засвистели мины, и портовые причалы покрылись черными фонтанами разрывов. Первый залп - недолет. Но я был уверен, что у вражеских десантников есть корректировщики, которые подправят огонь своих минометчиков, и тянуть с отходом больше нельзя.

- Ставить дымовые завесы! - прижав к губам УКВ-радиостацию, на общей радиочастоте закричал я. - Всем группам прикрытия - покинуть причалы! БДК - отход! "Ловкий" - отход! "Ветрогон" - отход по готовности!

Бросая все, что не успели забрать и поджигая заранее подготовленные дымовые шашки, морпехи помчались к "Ветрогону", а я вместе с ними. Через несколько минут воины были на борту фрегата. БДК и "Ловкий", сбросив швартовные концы, уже отходили от причалов, и фрегат последовал их примеру.

Я бегом поднялся на ходовой мостик и рядом со мной, как обычно, был Лихой.

- Наконец-то! - воскликнул Скоков, увидев меня. - Живой!?

- Да! - отозвался я.

- Не ранен!?

- Нет.

- Слава богу! Смотри, как турки лупят, собаки злые! Осерчали на нас!

Действительно, противник мин не жалел. Порт в дыму, ничего не видно. Но взрывы все ближе, иногда сквозь темную гарь плотной дымовой завесы прорываются яркие вспышки и нас осыпало осколками, а брони у "Ветрогона" нет - это не линкор времен Второй Мировой войны. Так нас могли и потопить, чего бы нам, конечно же, не хотелось.

- Что с отходом!? - обратился я к Скокову.

- Готовы! Только не можем сразу скорость набрать. Сначала БДК и "Ловкий" пусть от причалов удалятся, а иначе столкнемся! Развернуться негде!

- Ясно.

Следовало ждать. Прошла минута. За ней другая и третья. Скоков, отслеживая движение кораблей нашей флотилии, велел дать "Средний ход!" и "Ветрогон", вспенивая винтами мутную воду, стал отдаляться от причалов.

"Неужели снова проскочили?" - подумал я, выходя на пеленгаторную площадку, и эта была еще одна моя ошибка.

Вражеские артиллеристы все же нащупали нас. В борт фрегата вошла мина калибром 120 миллиметров.

Я не успел спрятаться. Взрыв! Вспышка! Мое тело подлетело вверх, а потом стало падать. При этом, как ни странно, сознания я не потерял. На какое-то время мир вокруг меня замер и в голове проносились тысячи мыслей:

"Это конец? Это все? Финиш? Моя жизнь заканчивается? Как глупо. Что теперь будет с Передовым и моей семьей? А фрегат? А вся флотилия? И я не могу ничего изменить. Не могу ни на что повлиять"...

- А-а-а-а!!! - завопил я, тем самым прерывая момент остановки времени и полет продолжился.