Никто не умрёт (СИ) - Лихачева Елена - Страница 6

Когда Соня бывала в хорошем настроении, она звала племянницу "ангел мой". Когда же Соня сердилась на нее за проказы, то окликала ее строгим тоном: "Ивана" и, конечно, добавляла к этому подобающее воспитательному моменту замечание. Ивана очень не любила эти моменты и просила Соню и, вообще, всех знакомых звать ее только по имени "Ангел".

Но в школе ей не удалось отстоять для себя имя Ангел, потому что мальчишки, любящие, как известно, пошутить и повредничать, тут же выдали ей кличку - Ванька. Внешне она, действительно, была похожа на пацана. У нее была короткая стрижка, так как Соня, воспитавшая сына, не умела заплетать косы. Она была худенькой девочкой, и эта особенность ее фигуры позволяли экономной тетушке одевать ее в детские вещи своего сына, почти их не перешивая. Она не знала бантиков, рюшечек, заколочек, носила зимой свободный свитер и теплые брюки, а летом - поношенные футболки и джинсы, либо шорты, когда солнце припекало слишком сильно.

Ивана приняла кличку Ванька покорно, как гардероб своего кузена, попав, таким образом, в категорию "своих в доску" девчонок. Историй с именем у Иваны было очень много. В классе всегда с нетерпением ждали, когда новый ученик или учитель попадут из-за этого в курьезную ситуацию. Веселья тогда хватало надолго. Случаи обыгрывались в лицах по сотне раз, до тех пока не происходил новый курьез.

В такую ситуацию попал новый учитель физкультуры, Артем Азаров, выпускник физкультурного факультета педагогического института. Первое знакомство с классом - перекличка перед началом урока. Он водил по строчкам классного журнала карандашом, выкрикивая незнакомые ему фамилии, а затем внимательно вглядываясь в откликающихся на эти фамилии детей. Закончив перекличку, он захлопнул журнал, убрал его себе подмышку и захлопал в ладоши, пытаясь привлечь внимание детей:

- А теперь слушаем внимательно первое задание. Все мальчики - на перекладину и постараться подтянуться десять раз, девочки - прыгать со скакалками по тридцать подскоков сначала вперед, потом назад. Кто сделает лучше всех и быстрее всех получит пятерку.

Ивана, которая только что под хитрое хихиканье одноклассников, звонко откликнулась на фамилию Иванов, весело побежала с подругами к куче разноцветных прыгалок, свернувшихся змеиным клубком в углу спортивного зала.

- А ты куда? - строго окликнул ее физрук, - Я же сказал - мальчики на перекладину. Тебе особое приглашение надо?

Тут в классе началось буйное веселье. Мальчишки прыгали, гогоча. Девчонки, прижав руки к животам, смеялись на все лады от тоненького хихиканья до громкого взвизгивания: "Ойойой, ахаха, хихихоха, Ванька (хихи-охохоха), она (айайайай)".

Артема после выпуска направили в школу и дали начальные классы, а ему хотелось получить какую-нибудь тренерскую работу. Он ведь мастер спорта по биатлону.

И вот первый день занятий, а его авторитет уже под большим вопросом. Если так пойдет дальше, он окажется игрушкой в руках этой беснующейся мелюзги.

-Тишина! Прекратить этот цирк немедленно. Все по местам, - скомандовал физрук, - Делать, как я сказал, а то всех накажу... всем двойки поставлю...

Дети растерянно притихли, уставившись на его рассерженное лицо. Малыш, которого он послал с мальчиками на перекладину, сказал чуть дрогнувшим голосом:

- Я все равно плохо прыгаю в прыгалку.

Глядя, как щуплый паренек в синих шортиках не по размеру и оранжевой мальчишеской майке с чужого плеча пыхтит, пытаясь поднять свое тело, Артем засомневался. Но просто так сдаваться на милость хитро притихшей малышни не хотел.

- Ваня, - строго сказал физкультурник, - хватит кур смешить, иди, прыгай с девочками.

Малыш и на этот раз безропотно подчинился. К его удивлению, никто в классе не засмеялся и не стал дразниться - отправили пацана-неумеху к девочкам.

Артем понял свою ошибку, когда этот ученик после окончания урока отправился в девчачью раздевалку. Он почувствовал вину перед девочкой за то, что высмеял ее перед одноклассниками. Может быть, поэтому, когда ему предложили тренерскую работу в детской юношеской спортивной школе, он не смог отказать Иване, и принял ее в свою секцию по биатлону. В последствии он не раз жалел о своем опрометчивом поступке. Он скрипел зубами, глядя, как нескладная девочка, радостно размахивая лыжными палками, мчит лишние круги, и вновь и вновь лупит из пневматического ружья "в молоко," и ругал себя за мягкотелость. Но прогнать ее из секции не решался.

Ивана не переживала по поводу неудач на спортивном поприще и среди сверстников ничем не пыталась выделиться. Когда над ней посмеивались, она смеялась вместе со всеми - раз всем смешно, то и ей тоже хорошо. Она всегда находилась в приподнятом настроении, и это делало ее желанной подругой, с которой и парни, и девушки чувствовали себя одинаково комфортно. С ней можно было оставаться самим собой, не заботясь о производимом впечатлении.

Пока Ивана была маленькой, Соня не любила задерживаться на работе, ведь дома ее нетерпеливо ждала любимая племянница, которая всегда встречала ее радостным визгом и обязательно подарками, которые рисовала сама. И на каждом рисунке было много-много розовых сердечек и слов "лублу". Но раз в неделю Соня терпеливо дожидалась, когда коридоры районной зубоврачебной поликлиники опустеют, доставала из тумбочки своего письменного стола чистые листки бумаги, ручку, садилась на стул, обитый старым истертым гобеленом, и надолго задумывалась, уперев невидящий взгляд в стеклянный шкаф с инструментами. Письма от родителей для Иваны она всегда писала на работе, чтобы племянница случайно не нашла черновики. Старательно выводила буквы одна за другой, изменяя почерк до неузнаваемости. И каждый раз она испытывала легкое чувство стыда, что обманывает наивную девочку. Сомневалась, права ли она. И не надо ли сейчас вместо того, чтобы снова сочинять текст, похожий на все предыдущие, придумать как она расскажет Иване правду. Но нет, не решалась. Рука тянулась к ручке. Она писала, а потом вкладывала исписанный лист в конверт без подписи и печати, заклеивала его и сразу же убирала в сумку, чтобы случайно не забыть на работе. Завтра утром это письмо прочтет Ивана и будет радоваться, что мама с папой ее любят и грустить одновременно, потому что она не может сказать им, как она любит их.

У него была желтовато смуглая кожа, восточный разрез глаз с припухшими веками, жесткие черные волосы, выдающиеся скулы и аккуратный прямой нос. У его родителей были светло русые волосы, серые глаза, европейский тип лица со значительно выступающим вперед носом.

Такая непохожесть вызывала немало вопросов от любопытных соседей. На все намеки мать отвечала односложно:

- Сами понимаете, татаро-монгольское иго на всех печать наложило. Кто нынче чистый русский?

- Потомки Чингизхана, - посмеивались одни, а иные удивлялись природе, которая устроила такой конфуз через многие поколения при помощи такой малой причины, как никому невидимый и не понятный ген.

С легкой руки досужих сплетников кличка "хан" прицепилась к мальчику крепче имени, записанного в его свидетельстве о рождении.

Глава семьи, Олег, работал начальником патрульной службы милиции Уссурийска, поэтому редко бывал дома, а если по возвращении с работы случайно встречался с сыном, то окликал его неопределенно - "парень". Мать, Полина, вынужденная справляться с домом в одиночку, всегда была занята заботами о болезненном младшем брате, и звала его на женский манер - "мальчик".

Но было место, где его называли "сын". Это был частный спортивный зал на окраине города. Хозяином его был сдержанный немногословный японец средних лет, стриженый "под бобрик", весь сотканный из мышц и сухожилий, быстрый, сильный и по-восточному красивый. У него был небольшой аккуратный нос, резкий упрямый подбородок, упругие почти всегда крепко сжатые губы. Его черные глаза - узкие прорези над выступающими скулами скрывали какую-то тайну, в них нельзя было прочитать ничего. Поговаривали, что он - бывший якудзы, исчезнувший на склоне лет с поля зрения своих хозяев в глубине сопредельного континента. Основанием для таких слухов послужили странные цветные татуировки, украшающие большую часть торса японца.