Тизер 2 (СИ) - Кочеровский Артем - Страница 16

Дарина потеряла ощущение времени. Если бы ее спросили: сколько они гуляли вдоль озера? Она могла бы ответить, как десять минут, так и несколько часов. Более или менее пришла в себя, когда Шорн вдруг остановился:

- А ты слышала легенду про прибрежные деревья предсказаний?

- Что? – ей понадобилось время, чтобы переварить вопрос. – Нет.

- Говорят, что деревья вокруг этого озера могут определять судьбы молодых пар, – Шорн кладет руку на ствол. – Но, я не верю в эти фокусы!

- И как они это делают?

- Каким-то образом подают знаки. Не знаю точно, – Шорн протягивает руку по стволу, ощущая ладонью рельеф. – Пойдем!

- Стой! – Дарина возвращает его рывком. – Посмотри!

Поверх испещренного узора коры появляется силуэт сердца. Розовая крошка, похожая на рубленные лепестки цветов, отпечатывает на стволе символ любви и ласки...

- Этого не может бы...

Дарина не дала ему договорить, губы прильнули к еще открытому рту. Неуклюжий и слегка болезненный первый в жизни поцелуй уносит сознание в бездну.

Она уже и не вспомнит, кто первый начал сдирать одежду, но осознание того, что произошло что-то взрослое и пугающее пришло вместе с болью внизу. Ее ладони сжимают вырванный из земли мох, а рот непроизвольно издает тем самые крики, что иногда доносятся из комнаты родителей. Платье сбилось на животе, оголяя прелести молодого тела. Шорн тяжело дышит, зарывшись носом в шее.

Десять минут спустя они возвращаются домой слегка порознь. Шорн, не прекращая, шепчет “как же это произошло” и “что они наделали”, а Дарина следует позади, сгорая от стыда и проклиная себя за совершенною слабость. Ну зачем она полезла его целовать, что же теперь делать...

- Что будешь делать?

- Через три дня мой брат идет на торговую площадь, продавать кожу, – тараторит заплетающийся язык. – Главное, чтобы нашелся покупатель.

- Ты говорил это десять дней назад, Луц.

- Слушай, так уж вышло, – на веснушчатом лице читается испуг. – Я не могу ему приказывать.

- Да мне плевать! – спокойный голос срывается на крик, раздается звонкий шлепок. – Ты должен был отдать монеты еще вчера!

Рыжий сгибается, хватаясь за нос, бордовые капли разбиваются о каменный пол.

- Прости... Шорн, – каморка с сочащимся из окошка светом наполняется всхлипываниями. – Я все верну!

Распахивается дверь, в помещение забегает улыбающийся толстяк, останавливается и внимательно смотрит на корчащегося от боли. Улыбка на миг исчезает с лица, а после растягивается до самых ушей:

- Ну, что, Луц, довыделывался? – толстяк достает из кармана звенящий мешочек и кладет на стол. – Я тебя предупреждал!

- Завали! – обрывает Шорн.

- Ладно-ладно, – толстяк ретируется в угол.

- Луц! Карточные долги нужно отдавать!

- Шорн, но... вы же... жульничаете...

- Что ты сказал, сука?!

Помещение наполняется глухими ударами. Луц поднимает руки, защищаясь от сыплющегося града ненависти, пропускает боковой в висок и сползает на землю.

- КТО ЖУЛЬНИЧАЕТ?! – Шорн колотит лежащего ногами, тяжело глотая воздух.

Спустя полчаса мальчик сидит за столом, разглядывая на свет красные рубашки карт:

- Они больше не будут с нами играть. Просекли, что карты меченые.

- Ага, – толстяк катает на ладони монетку. – И что будем делать?

- Я придумаю что-нибудь новое...

- Да, – подопечный расплывается в улыбке. – Ты гений Шорн! Чертов гений!

- Завали...

- Расскажи про Дарину!

- Отвали!

- Ну, пожалуйста, Шорн!

- С этой было сложнее, чем с предыдущими, – высокомерный взгляд устремляется в окошко. – Те раздвигали ноги, только коснись я их плеча, а наша милашка держалась, будто монашка. Но против трюка с дебильным деревом предсказаний еще никто не устоял.

- Расскажи! – толстяк будто выклянчивает конфетку.

- Находишь выделяющееся дерево и рисуешь смолой сердечко. Подготовив красотку, прогуливаешься с ней вдоль берега, а потом будто невзначай останавливаешься возле того самого дерева. Затираешь тупой рассказ про судьбу влюбленных и незаметно высыпаешь лепестки на смолу. Появившееся волшебным образом сердце – твой ключик к ней под платье. Трижды проверено!

- Ну ты и псих! – выкатив глаза, толстяк возносит своего предводителя до небес. – Их отцы имею полное право прикончить тебя!

- Эти дуры боятся их больше, чем я. К тому же, каждая из них уверена, что сама сделала первый шаг к богохульству. Я – всего лишь совращенная жертва.

- Гениально..., – толстяк замолкает на время. – Что будем делать?

- Хромой предложил ограбить дом, что стоит у мельницы...

- Ты серьезно?! Это уже не шутки, Шорн! Все знают, что с Хромым нельзя связываться! Говорят, он прирезал солдата из форта...

- Именно поэтому ты и останешься маменькиным сыночком, – Шорн встает из-за стола, сгребает мешочки с монетами и уходит...

Будильник звонит в восемь утра. Ноги впрыгивают в резиновые тапки, небритый и помятый фейс проскакивает мимо гаражного зеркала. Останавливаюсь на секунду, вглядываюсь в одержимые глаза. Не слишком ли далеко я зашел? Да не. Не дальше, чем офисный планктон, проводящий восемьдесят процентов жизни в откидывающимся кресле!

Поместив задницу в капсулу, пробегаюсь по уведомлениям в телефоне. Пришло сообщение в ВК: “Мирон, привет! Дима сказал, ты по-крупному завис в какой-то игре. Не хочу тебя учить и все такое, но может встретимся, кофе попьем?” – пишет Полина Мотыль.

Ну, что ей снова нужно? Дима пожаловался, что я его с клубом кинул? Придурок...

Набираю ответ под жужжание закрывающейся капсулы: “Привет! У меня все норм. Кофе – можно. Давай, как-нибудь на неделе спишемся. Димону привет ;)”

Открываю дверь в гостевой домик и офигеваю... игроки заняли почти все сидячее места, в воздухе витает запах пота, дыма и вонючей стряпни. От стен отражается монотонный бубнеж, разливается смех. Тихое, уединенное местечко превратилось в дешевую таверну субботним вечером.

Не смотря на явное выражение недовольства на моем лице, ни один из присутствующих не посчитал нужным поприветствовать или справиться о здоровье.

Замираю, вслушиваясь в общий фон. Чел с фингалом под левым глазом втирает что-то безоружному пацану с большим походным рюкзаком:

- Тебе же нужен напарник, верно? – губы перекладывают с места на место дымящуюся самокрутку. – Я везучий до чертиков! К тому же знаю парочку приемов, как вывести противников из равновесия, а это – уже пол победы!

- Ну хз...

- Да я же не прошу тебя подарить мне деньги! – второсортный актер недоуменно разводит руки. – Просто вкинь за меня! Верну долг с первого же круга!

В памяти всплывают слова Александра Сергеича. Мужик говорил что-то про ярмарку, но я и подумать не мог, что сюда столько народу сбежится.

- Дам за браслет не больше, чем две штуки! – бородатый парнишка ростом метр пятьдесят держит в руках увесистую пачку купюр. – Да или нет? Не трать мое время!

- Мне нпс на Питерском рынке за него две с половиной предлагал! О чем ты?! Ему цена – тысяч пять! – защищает свои интересы мужик в майке алкоголичке с двуручным мечом за спиной. – Давай три с половиной!

- Две четыреста! – коротышка отсчитывает купюры и протягивает мужику. – И то, это только потому, что я вспомнил твою рожу!

Мужик стаскивает с руки браслет, с разочарованным лицом протягивает перекупу. Маленькие пальчики впиваются в расписной металл, круглое личико светится счастьем – миниатюрный ломбард бля... Скупает ювелирку и другие ценности по броской цене, пользуясь положением своих клиентов.

В углу сидит колоритный армянин весом за сотню. Пьяный взгляд из-под бровей оценивает коротышку, жадно смотрит на пачку нала в руке. Я на миг задумался о том, что ждет малыша, если он прямо сейчас не закончит свой фарс с купюрами, но вскоре понял, что недооценил мелкого.