Шальная музыка - Черненок Михаил Яковлевич - Страница 39

• Предыдущая
• 39/40
• Следующая

По рассказу Зубенина, Владик быстро отыскал в райцентре дом, где жил Зуев. «Прапор» вошел в темный подъезд. Примерно через две-три минуты вернулся. С усмешкой сказал:

— Порядок в нашей фирме. Сейчас как ручной теленочек выйдет. — И, наклонившись к настороженно сидящему за рулем Владику, подмигнул. — А ты боялась, дурочка…

Действительно, очень скоро из подъезда вышел Зуев. Сильно прихрамывая, подошел к машине. Не подозревая подвоха, он в темноте не узнал Труфанова. «Прапор» услужливо распахнул перед ним переднюю правую дверцу. Сам быстро сел сзади. Труфанов, не мешкая ни секунды, газанул по безлюдному, с редкими тусклыми фонарями, райцентру На первом перекрестке, визгнув тормозами, резко повернул к железнодорожному вокзалу. Зуев, видимо, заподозрив неладное, удивленно обернулся к «Прапору»:

— Милиция — в противоположной стороне. Куда мы поехали?

— В Новосибирск.

— Остановитесь! В Новосибирск я не поеду…

Зуев неумело попытался открыть дверцу машины.

— Сидеть! — грубо одернул его «Прапор». — Ты арестован.

— Вы с ума сошли, — почти прошептал Лева.

— Прокурор разберется, кто из нас не в своем уме, — иронично сказал «Прапор».

Зуев заторопился:

— Товарищи… это же… товарищи…

— Брянский волк тебе товарищ!

— Это же… это же… — Зуев не мог подобрать слово. — Это же беззаконие!..

Труфанов сосредоточенно гнал машину по пустынному райцентру. Перед вокзалом в свете фар промелькнул дорожный знак ограничения скорости, но Владик не убрал ногу с педали акселератора. Стрелка спидометра показывала девяносто километров. На скупо освещенной привокзальной площади какой-то высокий парень в штатской одежде показал рукой, как инспектор ГАИ, сигнал остановки. Труфанов вместо тормоза еще сильнее надавил на газ. Не сбавляя скорости, проскочили тревожно мигающий красными огнями переезд. При свете железнодорожных прожекторов Зуев наконец распознал Труфанова и удивленным голосом проговорил:

— Владик, что ты делаешь?..

Труфанов, стараясь не опозориться перед «Прапором», высокомерно спросил:

— Ты когда прекратишь писательство?

— За деньги я ничего не пишу, — торопливо ответил Зуев.

— Не дури мне голову! Последний концерт Майкла Джексона — твоя работа?..

— Какой концерт?!

— Не прикидывайся наивняком! Это ты через свою проститутку распространил в Новосибирске тираж.

— Через кого?..

— «Карикатуристку» забыл? Или не считаешь ее проституткой?

Зуев насупился:

— Не считаю. Даша Каретникова не продается.

Труфанов нервно захохотал:

— Ну, святой! Да у нее — проходной двор…

Зуев уставился в профиль Труфанова хмурым взглядом:

— Владик, если бы я был сильным, сейчас бы ударил тебя.

— Что-о-о?.. А ну, повтори!

Зуев виновато съежился:

— Ты ведь оскорбил любимую мной женщину. Что ж мне теперь, утереться и молчать?..

— Ну, щенок! — вскипел Владик. — Не только утрешься, но и мои ботинки лизать будешь!

— Не буду.

— Будешь! Куда ты, хиляк, денешься?

— Не буду, Владик, — Зуев затравленно обернулся к «Прапору». — А вы, оказывается, вовсе не милиционер. Вы бандит…

— Правильно, — «Прапор» внезапно приставил к виску Левы наган. — Сейчас хлопну тебя, как муху.

— З-за что?..

— Чтобы не отнимал у нас деньги. Понял, калека?

Зуев вроде бы всхлипнул. Такого оборота Труфанов не ожидал. Опасаясь, как бы «Прапор» не выстрелил в машине, Владик пошел на перемирие:

— Вот что, Левчик, ты должен вернуть мою записку…

— А ты отдашь мой магнитофон? — робко спросил Зуев.

— Я не брал его.

— Кто же тогда взял?

— Это что, допрос?! — снова повысил голос Труфанов. — Чего рядишься? Не понимаешь, что твоя жизнь в наших руках?..

— Да за что вы на меня навалились? Утащили новенький магнитофон и еще…

— Не зарывайся, сучок!

— Владик, останови машину, я вылезу, — слезливо попросил Зуев.

— Не вылезешь, пока не вернешь записку.

— Да у меня же нет ее с собой.

— Где она?

— Дома, в столе лежит.

— Не врешь? Может, ты ее уже в милицию сунул?

— Честно, Владик, не вру.

— Сейчас вернемся. Вместе зайдем в квартиру, и ты отдашь записку.

— Владик, ну скажи: кто украл магнитофон?

— Опять начинаешь рядиться?..

— Это нечестно, Владик…

— Не читай мораль, святой щенок!

— Чего ты обзываешься? Двое здоровых мужиков с одним инвалидом справились, да?.. Совести у вас нет.

«Прапор» стволом нагана ткнул Зуеву в затылок:

— Цыц, нахал!..

На большой скорости «Жигули» вырвались из узких улочек райцентра и, надсадно гудя мотором, мчались теперь по широкой асфальтовой трассе. Впереди засветились размытые огни встречной автомашины. Труфанов притормозил. В свете фар неожиданно показался сворачивающий вправо проселок. Чтобы избежать дорожной встречи, Владик свернул с трассы. Проехав по проселку, он, заглушив мотор, приказал Зуеву:

— Вылазь!

Зуев, приподняв руками парализованную ногу, кое-как выбрался из машины. Труфанов с Чуносовым тоже вышли. Владик устало потянулся. Пошевелив, будто разминаясь, широкими плечами, повелительно сказал:

— Все, Лева, хватит психовать! Становись на колени, проси прощения и поедем за запиской.

— У меня нога не сгибается. Как же на колени стать?.. — обреченным голосом ответил Зуев. — Прости, Владик, хотя я и не виноват перед тобой ни в чем…

— У сильного всегда бессильный виноват, — назидательно процитировал «Прапор», словно ковбой играя наганом.

Труфанов усмехнулся:

— Не гнутся ноги — ложись на пузо.

— Зачем это, Владик?..

— Ложись, тебе говорят!

— Не лягу.

— Такой гордый?..

— Не гордый, но это же унизительно: на коленях ползать. Я после такого жить не смогу.

— Куда ты денешься? Сможешь!

— Поверь, Владик, не смогу. Я повешусь…

— Да ну?!

— Честное слово, Владик.

Труфанов захохотал:

— Вот и хорошо. Одним конкурентом у меня станет меньше. Ну, давай, ложись.

— Владик, умоляю… Лучше — избей. К боли я привык…

— Ложись, сучок!

Зуев заплакал и вдруг, чуть не падая, побежал вдоль дороги. Выстрел хлопнул так неожиданно и глухо, что Труфанову показалось, будто Зуев упал, споткнувшись о хрустнувшую валежину. Владик непонимающе глянул на «Прапора» — тот перезаряжал наган.

— Все, что ли?.. — удивился Труфанов.

— Сейчас проверим…

«Прапор» подошел к лежащему вниз лицом Зуеву. Присев на корточки, поочередно пощупал кисти раскинутых в стороны рук:

— Готов, добивать не надо.

У Труфанова внезапно затряслись губы:

— Слушай, Никита… Может, зря мы это сделали, а?..

«Прапор» усмехнулся:

— Хватился поп красить яйца, когда пасха прошла.

— Нет, правда… Лучше бы мы его в шутку попугали…

— Ну, юморист, знаешь!.. Если этот калека рассказал бы о твоей шутке прокурору… Хватай, затейник, за ноги. Утащим от дороги и чем-нибудь прикроем. Вон у пня вроде кучка хвороста маячит…

Труфанов, стараясь приподнять мертвое тело, ухватился дрожащими руками за белые кроссовки на ногах Зуева но те оказались почему-то незашнурованными и сползли с ног. Владик откинул их к машине. Перетащив труп через кусты, «Прапор» обшарил карманы убитого. В них, кроме плоского латунного ключа, ничего не было.

— Никита, ну что ты наделал… — с дрожью в голосе заговорил Труфанов.

— Не скули, шутник! Таскай хворост, сам же просил убрать конкурента.

— У него в столе моя записка осталась. Это же вещественное доказательство…

«Прапор» показал зуевский ключ:

— Вернемся и заберем твою записку. Крутись по-быстрому, не вибрируй…

Завалив труп хворостом, подошли к машине. «Прапор» поднял кроссовки Зуева, кинул их в машину и строго наказал Труфанову:

— Вот этот подарок обязательно сожги.

Владик понятливо кивнул. Не включая фары, тихо развернулись, выехали на трассу и помчали в райцентр. На этот раз к дому Зуева подъехали заполночь. Осуществить задуманное помешал раздавшийся за дверью женский голос: «Ты, Лева?»

• Предыдущая
• 39/40
• Следующая