Игры со смертью (СИ) - Веймар Ника - Страница 54

— Благодарю, что уделили мне время, — вежливо отозвалась я, вновь пытаясь выбраться из кресла.

Король жестом велел оставаться на месте, встал, расправил мантию и вышел прочь, таким же быстрым шагом, как и пришёл. Я поднялась и тоже направилась к двери, от всей души надеясь, что встречу в коридоре кого-нибудь, кто укажет мне дорогу в гостевые покои. Но меня дожидалась знакомая стрелка под ногами. Вот это я понимаю — сервис. Личный навигатор по дворцу. Впрочем, в покои я всегда успею.

— В малую библиотеку, пожалуйста, — попросила я стрелку, надеясь, что магия отреагирует на просьбу.

Мигнув, местный аналог «путеводного клубочка» повёл меня по коридорам и переходам. Специально или нет, но стрелка выбрала наименее людный путь: кроме слуг, мне никто не встретился. У двери библиотеки стрелка растаяла.

— Спасибо, — поблагодарила я в пустоту и толкнула дверь.

Призрачный Мариус мне обрадовался. В этот раз я не стала просить духа-хранителя подсказать мне книги, решив пообщаться с интересным собеседником. Не поверивший вначале своему нежданному счастью призрак сперва был сдержан, а потом разговорился, делясь со мной бесчисленными историями из своей жизни. Понемногу разговор перешёл на личные темы.

— Мариус, у вас есть родные? — спросила я, подперев щёку рукой. — Или статус духа-хранителя требует отказаться от прошлого?

— Милая леди, — на лице призрака появилась грустная улыбка, — если бы у меня были родные, я не согласился бы на эту должность. Но я был одинок… Чудовищно одинок. А здесь у меня есть любимое дело и редкие посетители, вроде вас, кому не лень поговорить со стариком. Помнится, князь Айлиннер никогда не брезговал уделить мне несколько минут. И принц Раймон до сих пор иногда заходит. А Вэлари и Клэр считают ниже своего достоинства общаться с неживой обслугой.

— Ну и зря, — бросила я. — С вами интереснее, чем с местными аристократами. Да и всегда приятно поговорить с умным человеком. Даже если он призрак.

Мариуса моё замечание развеселило, но почти тут же он снова погрустнел. Подплыл ближе, сел напротив, провёл полупрозрачной ладонью по столу.

— Когда я был молод, меня прозвали Лютым, — негромко произнёс он. — Знаете, милая леди, я в той, прошлой жизни, совершил немало зла. Был верным псом короны, слугой королей, готовым перегрызть горло каждому, на кого указали бы мне владыки. Помнится, была война. С Рассветной империей, нашими извечными врагами. Моему отряду дали задание — убить боевого мага, командира береговой батареи. Эта тварь топила наши корабли. Но никто не сказал, что командир — женщина.

Призрак умолк, лицо его исказилось, словно от давней боли. Ладони провалились в столешницу. Выглядело это жутковато. Я не торопила, понимая, что Мариус делится со мной сокровенным.

— Жизнь никогда не вписывается в поставленные рамки, — продолжил дух через несколько томительно-долгих минут. — Бывают дороги, по которым не идут, крепости, за которые не сражаются и приказы королей, которые не выполняют. Бывают моменты, когда все правила перестают иметь значение. Наш отряд разбили, а меня захватили в плен. Враги знали, кто я, и собирались выгодно обменять мою жизнь на жизнь одного из своих генералов. Её звали Нами, ту магичку, командира береговой батареи. Миниатюрная, с тонкой талией, огромными зелёными глазами и светлыми волосами до талии. Её имя означало «волна». Она лично перевязывала мои раны, смазывала их целебным составом. Я никогда не предал бы своё королевство, не рассказал бы ничего, но… Она не требовала слов. Я был почти гостем, а не пленником. Нами окружила меня ненавязчивой заботой, приглашала на прогулки за стенами крепости, убеждая, что целебный горный воздух пойдёт на пользу здоровью, поила горячим вином с корицей и соцветиями амаранта. Она с таким детским любопытством расспрашивала меня о Тёмных землях, о природе, об обычаях, о том, как живёт простой народ, какие у нас праздники. Ни слова о политике. А в ответ рассказывала о культуре Рассветной империи, с такой неподдельной любовью и восхищением, что невозможно было не проникнуться. Как я мог остаться равнодушным? Но я не забывал, кто она, ни на миг, и прятал свои чувства, боясь признаться в них даже себе.

Он снова замолчал. Я ждала, внутренне понимая, что история закончилась очень невесело. Окажись у неё счастливый финал, Мариус не остался бы одинок. Через несколько минут, томительно длинных, тягучих, как смола-живица, негромкий голос призрака вновь зашелестел под сводами библиотеки. Обмен состоялся, и Лютый вернулся домой. Вначале ему казалось, что он действительно обрёл свободу. Повседневная жизнь, тренировки с оружием, подготовка к новым битвам, учебные бои… Всё, как раньше. И всё не так.

Мариус скучал. Бесконечно, глухо, тоскливо, как брошенный хозяином пёс. И ночами, в дрожащем свете свечей, он создавал иллюзию Нами. Она улыбалась ему, медленно распускала светлые волосы, садилась на колени, и Мариус целовал её, изучал, ласкал стройное податливое тело, ночь за ночью сбегая от реальности и пытаясь отрешиться от мысли об искусственности происходящего. Иллюзия действовала умело, но оставалась лишь иллюзией… Мечтой, за которую наутро было стыдно перед собой. Иллюзорной водой нельзя было утолить жажду, иллюзорным хлебом — голод. Каждое утро Лютый клялся, что никогда больше не поддастся своим желаниям, и каждый вечер вновь и вновь создавал образ Нами, мечтая о встрече наяву и понимая, что не сможет смотреть в её зелёные глаза после всего этого. Стыдился и ненавидел себя за слабость. Но когда узнал, что крепость взята, береговая батарея уничтожена, а Нами приговорена к казни, тотчас сорвался с места, чтобы ещё раз просто увидеть её. Хотя бы увидеть.

— Я жалел только об одном — что не успел сказать Нами о своих чувствах, — глухо произнёс Мариус, печально глядя на меня. — Хотя, если бы сказал, и она разделила бы мою любовь, то нашла бы способ задержать меня в Рассветной империи. Как глупо и трагично всё сложилось, верно? Мы стали заложниками долга. Нельзя любить на войне, нельзя любить того, кто оказался на другой стороне. Нами за время нашего короткого знакомства стала для меня роднее всех, и, Двуликий свидетель, как же сложно было отказывать себе даже в надежде на счастье!

Я сглотнула горький ком. Да, отказывать себе в надежде на счастье было неимоверно тяжело, и я понимала Мариуса, как никто. Решилась бы я признаться Айлину в своих чувствах, если бы не сделка с Кристиэлем? Вряд ли… Князь меня никогда и никуда бы не отпустил. Впрочем, он об этом уже сказал.

— Вы успели увидеть её? — спросила я, чтобы нарушить затянувшееся молчание.

— Успел, — призрак горько усмехнулся. — Мои полномочия позволяли до казни перевести Нами из камеры под домашний арест, пусть даже с антимагическими браслетами. Бледная, уставшая, но несломленная. Такой я её увидел. Над пленниками не издевались, нет, просто лечить их… не видели смысла. Всё равно ведь подохнут. Но при виде меня на губах Нами на миг появилась слабая улыбка. И только за один этот знак неравнодушия я готов был сделать для неё всё, что возможно. Она не боялась смерти. Но ведь достойный соперник, пусть даже проигравший, заслуживает того, чтобы провести последние дни в комфортной обстановке. Я отправил к ней и ещё троим магам, захваченным живыми, лекарей, а вечером пришёл в покои Нами, просто узнать, как она, могу ли я ещё что-нибудь сделать для неё.

Я слушала его рассказ и почти как наяву видела синие сумерки за окном высокой башни, чёрные волны моря, с тихим шелестом накатывающиеся на берег. Молодого мужчину в форме, замершего у дверей. И тонкую девичью фигурку с перекинутой через плечо светлой косой.

— Вам что-нибудь ещё нужно? — спрашивает вечерний гость, не отрывая взгляда от бледного лица девушки.

— Благодарю, — тихо звучит в ответ. — Я и без того обязана вам слишком многим.

Повисает неловкое молчание. Мужчина мнётся у двери, ища повод задержаться, и не находит его. Кашлянув, произносит:

— Доброй ночи, Нами. И… знаешь, я скучал.