Игры со смертью (СИ) - Веймар Ника - Страница 19

Незабываемую встречу с инкубом мне тоже организовал Ледовир. Опасную сущность он поймал ещё несколько лет назад и до поры запечатал в кольцо-артефакт. А когда решил избавиться от меня, зная, что я люблю гулять у озера, бросил разломанное кольцо возле тропинки. Инкуб дождался меня, попытался напасть, и если бы не вмешательство Айлина, план Ледовира сработал бы.

Когда произошла скандальная история с опоенными возбуждающим зельем магами, в том числе и самим Ледовиром, и Кристиэль, от греха подальше, решил спрятать меня в темнице до возвращения Айлиннера, мой недоброжелатель решил, что пришло время опять попытать счастья. На этот раз он действовал чужими руками. Набросил заклятье подчинения на Виалора, говорил со мной через него, полностью подчинив молодого и слабого мага себе, словно марионетку. А потом, отправив меня на верную смерть (как ему казалось), внушил Виалору программу самоубийства. И следующим вечером тот ушёл из замка. Отрезал себе язык, выколол глаза, выбросил нож в озеро и утопился там же. Пока тело нашли, раки и рыбы успели полакомиться.

А потом я вернулась в компании Айлина. Несчастная, вся в синяках и крови. Ледовир лично не видел нашего эпичного появления, но ему рассказал Теон. Для мага это стало крайне неприятным сюрпризом. А когда одна из любовниц Кристиэля, блондинка Лорин, по секрету поделилась со всеми знакомыми шокирующей новостью, что в ближайшее время князья планируют принять клятву лояльности у всех магов, живущих в замке, Ледовир понял, что дело пахнет жареным. Как ни крути, активные попытки убить личную светлую князя Айлиннера с верноподданническими настроениями не вязались категорически. И маг попытался незаметно покинуть замок, но был остановлен и доставлен пред тёмные очи владыки Драмм-ас-Тор.

— Красиво слили информацию, — заметила я. — И рыбка попалась… Ледовир, а вам в голову не пришло, что я всё давно бы рассказала князьям или Теону, если бы видела вас на лестнице? Или убить меня стало делом чести?

— Все что-то знают, — прикованный маг смотрел на меня ледяным взглядом. — Ты могла не придать значения мелькнувшему силуэту, либо не обратить на него внимания, сконцентрировавшись на обнаруженном трупе, а потом — вспомнить. Я не мог рисковать.

— Зачем тебе понадобилось повышать уровень силы? — голос Айлина был равнодушно-отстранённым. И холодным, словно жидкий азот. — Рассказывай, Ледовир. Ты ведь хочешь лёгкой смерти.

Мужчина опустил голову. А когда снова поднял её, я поразилась плескавшейся в его глазах ненависти.

— Я любил Ровену, — глухо произнёс он. — Действительно любил! А она посмеялась, сказала, что никогда не станет женой мага, чей уровень силы меньше, чем у неё. А через несколько дней я видел, как она, растрёпанная и довольная, выходила из библиотеки в сопровождении князя Кристиэля. Конечно, он куда сильнее меня. Королевская кровь! Я просто хотел, чтобы она поняла: только я смогу дать ей счастье. Даже простил бы, что она была любовницей его светлости Кристиэля…

— Какая печальная история, — заметил князь. — Как часто бывает в жизни, одни владеют тем, что им не нужно, а другим нужно то, чем они не владеют. Я почти проникся вашей трагедией.

— Намного печальнее, когда тем, чем должен владеть другой, владеет совсем не он, — Ледовир снова опустил голову. — Я рискнул всем — и проиграл.

— Проиграл, — согласился Айлин. — Всем — это жизнью? Не такая уж большая ценность. Особенно, когда её обладатель непроходимо туп.

— А что я мог сделать? — маг дёрнулся в оковах. — Я не трус, не лентяй, я просто хотел доказать, что достоин своей возлюбленной! Мы бы уехали, и никто ничего не узнал бы. Всё шло по плану, пока не вмешалась ваша светлая!

— Убивать, калечить и всячески истязать иными способами моих светлых дозволено только мне, — сообщил князь, пожав плечами. — Или по моему разрешению. Не припомню, чтобы ты его получал.

Тёмно-фиолетовые глаза сверкали холодными аметистами. Ледовир, не в силах выдержать жёсткий и холодный взгляд князя, снова опустил голову.

— Я узнал всё, что хотел, — бросил Айлин. — Идём, светлая, здесь нам больше делать нечего.

— Князь Айлиннер, — тихо окликнул его пленник. — Ваша милость… Как я умру?

В его глазах были обречённость и тоска. А ещё — смирение.

— Быстро, — равнодушно бросил Айлин. — Завтра на рассвете. К чему портить людям праздник этим вечером?

— Можно мне увидеть Ровену? — в голосе Ледовира звучала надежда. — Это моё последнее желание.

— К тебе вольны прийти все, кто пожелает, — князь слегка склонил голову к плечу. — И, разумеется, жрец Двуликого из ближайшего храма прибудет, чтобы отпустить грехи тёмной душе и дать последнее напутствие. Стража!

В помещение вошли двое стражников, до того стоявших за дверью. Коротко поклонились.

— За него отвечаете головой, — предупредил князь. — Одного не оставлять ни на минуту.

И стремительно вышел прочь. Я поспешила следом. Почему-то мне казалось, что Ровена не придёт к неудачливому влюблённому. Хотя был ли он в неё влюблён на самом деле? Скорее всего, нет. По крайней мере, ту одержимость, которую он называл любовью, я таковой не считала.

— Умеешь ты находить неприятности, — отвлёк меня от размышлений о Ледовире Айлин.

— Это они меня находят, — пожала плечами. — Как глупо… Сам себе придумал проблему и начал убивать, пытаясь её решить.

— Не умеешь — не берись, — философски заметил князь.

— Ты ведь не шутил, когда сказал, что он умрёт завтра на рассвете? — спросила я.

— Такими вещами я не шучу, — совершенно спокойно отозвался мужчина, останавливаясь и поворачиваясь ко мне. — Ледовир умрёт, и это лучшее, что он сделает за последнее время. Считаешь это несправедливым наказанием?

— Жестоко, но справедливо, — признала, глядя в аметистовые глаза князя. — Ты прав. Хотя навряд ли тебе нужно моё одобрение. За свои ошибки нужно нести ответственность.

Айлин, не желая продолжать разговор на ходу, перенёс нас в свою лабораторию. Долго смотрел на меня, молча, пристально, словно ожидал продолжения. Я тоже молчала. Нет, я не собиралась просить для Ледовира пощады, на мой взгляд, он знал, к чему могут привести его действия. Пусть это было немилосердно, но я придерживалась мнения, что бешеных оленей нужно либо учить, либо отстреливать. И лучше второе, чтобы наверняка. А ещё считала, что смертная казнь обязана быть в любом цивилизованном государстве, потому что за некоторые преступления можно и нужно карать «вышкой».

— А что ты скажешь, если узнаешь, что мы с Крисом сами периодически устраиваем провокации, чтобы определить и отсечь потенциальных предателей? — поинтересовался князь. — Я сейчас не о Ледовире: он свой путь прошёл самостоятельно. Но были и те, кого мы подтолкнули к ошибочным решениям, соблазнив возможными чудесными перспективами, а после наказали.

— Пусть не подталкиваются! — пожала я плечами. — Раз они поддались на провокацию, устроенную вами, не зная, кто за ней стоит, могли легко предать и в случае реальной возможности. Да, с одной стороны, это бесчестно и мерзко, с другой — на аркане никто никого не тащил. В этом случае я полутонов не вижу. А вы, как правители, имеете полное право устраивать такие проверки. В конце концов, власть — это ещё и ответственность за людей, которые живут в ваших княжествах. А кто больше всего страдает в случаях всяких переворотов? Простые люди, которым глубоко до фонаря вся грызня наверху.

—Мудрая позиция, — признал Айлин, отходя к окну.

В лаборатории горел свет, и от этого казалось, что на улице ещё темней, чем на самом деле. Я никогда не любила позднюю осень, этот переход к зиме. В это время хотелось свернуться калачиком где-нибудь дома, чтобы сберечь последние крохи внутреннего тепла, пить кофе с коньяком, читать депрессивного Кафку, чтобы поскорее скатиться в окончательное уныние, пережить его в одиночестве, обнулить внутренний счётчик, пересмотреть цели и желания, очистить шкаф от летних вещей, отправив их на антресоли до лучших времён. Очистить жизнь от ненужных людей, отпустив их, даже если больно и не хочется. Мне было всегда проще расставаться осенью, когда ветер в лицо, холодный дождь — за шиворот, злые очереди в магазинах и автобусы постоянно опаздывают, застревая на красном сигнале светофора.