Главный приз (СИ) - Темень Натан - Страница 57

Вы вели нечистую игру, господин Фрезер, но мы пока не станем нарушать наш договор. В конце концов, вы наш первый клиент. И мы сами отчасти виноваты, что пришли неподготовленными.

Так что до свидания, господин генеральный директор. И не забудьте подготовить новый пакет документов для фирмы «Бейбиберг». Это в ваших интересах.

— Последний вопрос, — сказал господин Фрезер, облизывая губы и оглядываясь на севшую за руль его машины веснушчатую девицу.

Рыжая в это время аккуратно устраивала на заднее сиденье между Федей и секретарём угрюмого Степана Алексеевича. «Прямо скорбная телега получилась, даже сесть негде» — проворчала рыжая, и растворилась в воздухе.

— Я вас слушаю.

-Вы всё время говорили о вашем Первом. Где же он?

-Мы стараемся не являться на люди вместе. — Господин Коль легко улыбнулся, отходя от машины. — От многия знания многия печали, господин Фрезер. Желаю вам поскорее забыть наш разговор.

Машина тронулась с места, а Максимилиан Фрезер зашарил по карманам в безуспешных поисках записной книжки. На лице его читалась решимость не забыть ни слова.

Эпилог

Базиль Фёдорович глубоко вздохнул. Откинувшись на мягком сиденье новенькой машины, он осмотрел себя в зеркальце шофёра и нашёл себя вполне скучным типом.

Образ солидного делового человека, достигшего значительных высот в мире бизнеса, смущал его и нагонял тоску.

К тому же ему пришлось обзавестись собственным шофёром. Константин, недавно выписанный из больницы, и отпущенный домой, в строгом костюме и тёмных очках производил солидное впечатление на окружающих.

В больницу Кисина вернул самолично господин полицейский следователь. Объяснив, что нашёл беднягу в подъезде. Не помнящего ничего о случившемся Константина бережно проводили до палаты, и окружили вниманием и заботой. Потом ему стало гораздо лучше, и, хотя память так и не восстановилась полностью, врач счёл возможным перевести бывшего охранника на домашний режим.

Правда, у него ещё немного дёргался левый глаз, и случались приступы меланхолии, но в остальном он стал прежним Константином. Роль водителя при шефе ему неожиданно понравилась. Теперь он глянул в зеркальце на шефа, и одобрительно подморгнул, морща нос в приличной улыбке.

***

Базиль Фёдорович смутно помнил, как занял место своего фантома в реанимационной палате. «Вот теперь вам прилично будет очнуться, и даже начать выздоравливать» — насмешливо сказали ему, и оставили одного. Он до сих пор со смущением вспоминал лицо врача, пришедшего с очередным визитом, и взглянувшего на приборы. А потом, уже в другой палате, предназначенной для выздоравливающих, он, проснувшись, увидел счастливое лицо Сильвии, залитое слезами. И когда, чистенький и вполне трудоспособный, он появился на пороге своего кабинета, и не узнал его, Ксения Леопольдовна заботливо проводила его к директорскому креслу и проворно поставила на салфетку новенькую чайную чашку.

Дала ему сделать глоток, и торжественно выложила на стол незабвенный «пожарный» портфель с документами: «Вот вы смеялись, а портфельчик-то пригодился! Как хорошо, вы не видели, что тут творилось, Базиль Фёдорович. Это был настоящий разгром! Но я этим господам из страховой компании сразу сказала: у нас пожар включён в договор, не верите — смотрите документы.»

А потом секретарь сказала, поправляя краешек салфетки: «Как хорошо, что вы назначили Сильвию руководителем лаборатории. Девочке давно пора вырасти. Я нашла документ о её назначении, только вы не успели его утвердить…» И Базиль Фёдорович покивал, пытаясь вспомнить, подписал он тогда документ, или нет.

Он степенно прихлёбывал чай из новенькой чашки, а Ксения Леопольдовна, посмотрев в сторону приоткрытой двери в приёмную, где, дружелюбно улыбаясь, подпирал косяк один из белобрысых охранников, тихо сообщила: «Вы знаете, Базиль Фёдорович, наш охранник на самом деле очень милый молодой человек. Он мне так помог навести здесь порядок, просто не знаю, что бы я без него делала. Оказывается, у него было тяжёлое детство. Я как-то хотела пригласить его на чай — просто так, для знакомства — так он сказал, что не интересуется женщинами. Подумать только, такой мужчина, и из этих. Которые нетрадиционные. Но мы теперь большие друзья.»

Базиль Фёдорович оглядел физиономию ухмыляющегося у косяка блондина, и строго сказал: «Вы всё-таки поосторожнее с ним, Ксения Леопольдовна. Ориентация ориентацией, а про тяжёлое детство не забывайте.»

***

Следователь Филинов добрался наконец до своего кабинета, и метким броском набросил галстук на лампу.

— Тирьям-тирьям, тирьям-тирьям, — пропел он фальцетом, — полноги потерял… но рад был… тирьям-тирьям, что вернулся живой…

Следователя обласкало начальство, и Филинову даже намекнули на возможное повышение по службе.

— Мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь! — сообщил Филинов дребезжащим тенорком, обрушиваясь на стул. Стул жалобно взвизгнул.

Едва только следователь выяснил, что интересующий его культурный человек Степан Алексеевич тоже был на памятном концерте группы «Бешеные кони», что подтвердила охрана стоянки, где он оставил свою машину. Едва он узнал, что волоски в найденной на месте преступления маске петушка принадлежат не только господину директору, но и другим людям, в том числе и подозреваемому, что объясняется очень просто — ей пользовались жители посёлка на регулярно проводящихся праздниках, и она хранилась в доступном месте. И что дома у себя этот господин держит впечатляющую коллекцию холодного оружия, что наводит на размышления.

Но главное даже не это, а показания человечка, торговавшего с рук билетами возле развлекательного центра, и сумевшего описать подозреваемого, когда человечка этого совершенно случайно забрал патруль за спекуляцией билетами, и он понадеялся на снисхождение.

Так вот, едва Филинов собрал все эти сведения, ничего не доказывающие, но дающие основание для разговора с начальством, к нему явился господин маньяк собственной персоной, и выдал себя следователю с головой.

Не верящий своей удаче Филинов едва успел начать запись, а Степан Алексеевич, усевшись напротив на стул, и покаянно опустив глаза, принялся вещать о своей миссии. Правда, он не признал, как следователь не старался, попыток скрыть улики, и зверской расправы над трупами, но и сказанного было вполне достаточно.

Начальник Филинова сказал, довольно оглядывая подчинённого:

— Вот видишь, дорогой мой, можешь, когда хочешь! А что это дело с охранником? Ну, в этой фирме, как её… Ты ещё не закрыл дело? Давай, закрывай уже. Ведь самоубийство, ясно и ежу.

Филинову пришлось кивнуть. Он и правда в глубине души считал, что участие в делах, в которые ввязался покойный Макс Фоскарелли, есть особо изощрённый способ самоубийства.

***

Базиль Фёдорович поднялся по широкой каменной лестнице, покрытой до того солидным ковром, что совестно было по нему идти. Его проводили в уютный зал, залитый ярким светом и почти пустой. Он впервые оказался в такой солидной компании, хотя знал многих из этих людей. Их нельзя было не знать.

Он хотел в сотый раз поправить галстук, уже выверенный под строгим взором Ксении Леопольдовны, но к нему подплыла приветливо улыбающаяся дама и протянула руку для знакомства. Он пожал руки всем членам маленького элитного клуба, зная из присланного накануне протокола, что здесь это признак хорошего тона.

— Вы хорошо выглядите для человека, который вернулся с того света, — кокетливо сообщила дама, оглядывая присевшего на диванчик Базиля Фёдоровича. — Ведь вы лежали в реанимации?

— У господина Акинушкина неплохой загар, — отозвался господин Фогель, разглядывая в свою очередь нового члена клуба.

— Это новая процедура, вроде солярия, — смущённо пояснил Базиль Фёдорович. Он не любил врать по пустякам. Но не станешь же объяснять, что приобрёл загар, копая в деревне грядки с редиской. И валяясь на песке у речки со странным названием.

— Ах, это так необычно, — сказала дама.