Главный приз (СИ) - Темень Натан - Страница 22

Пытаясь изображать интерес, она делала снимки отвратительных на вид чучел животных и нелепых моделей камышовых хижин с прицепленными к ним табличками, думая только о том, что напрасно надела новые туфли с высоким каблуком. Единственную скамеечку, обитую потёртым бархатом, заняли какие-то занудные девицы, обсуждавшие археологию с таким пылом, словно речь шла о парнях.

Мари остановилась перевести дух у макета древнего городища с натыканными вокруг него пластиковыми метёлками зелёного цвета. Метёлки, очевидно, изображали деревья.

— Интересуетесь древней культурой? — гавкнули ей прямо в ухо, и она едва не выронила камеру. На Мари с жадностью адепта, заметившего новичка, взирала дама в вороных кудрях и лиловом платье поддельного шёлка. Бурно вздымался массивный бюст.

Если бы не прямое указание шефа, господина Фрезера, изучить всё, не брезговать ничем, и не отказываться ни от каких познавательных мероприятий, назойливая дама давно бы уже шла в указанном Мари Ив направлении. Женщина приклеилась к милой девушке-журналисту как пластырь. Не спас даже торопливый побег в туалет. Дама последовала за Мари, и продолжала вещать через дверцу.

За какие-то минуты Мари узнала об этой местности, которую — вот досада! — уже который век занимал этот жуткий каменный мешок, называемый городом, больше, чем за всю свою сознательную жизнь. Дама, — «зовите меня Майя, дорогая!» — погребла Мари под потоком сведений, перескакивая с предмета на предмет с лёгкостью необыкновенной. От красочных подробностей быта коренных обитателей здешних мест, обитавших здесь, кажется, от начала времён, кружилась голова.

И вот они уже мчатся на экскурсионном автобусе в какую-то глухомань. «Вы непременно должны это увидеть, моя милая, это незабываемо!»

Мари попыталась вытянуть ноги под переднее сиденье. Ноги ныли. В желудке ворочался холодный ком. Перед отъездом, на пыльной остановке Майя купила пару завёрнутых в пластик бутербродов. Через час отвратительная булка с жирным майонезом и застывшей сосиской показалась Мари аппетитной. Теперь она гадала, удержится съеденный бутерброд внутри до конца поездки или полезет наружу.

Соседка протянула ей пластиковую бутылку. В бутылке плескалась ярко-зелёная жидкость. Мари с подозрением оглядела горлышко со следами помады и взяла бутылку. Отхлебнула лимонад, с трудом проглотив приторную влагу. Воистину, в этой жизни не зарекайся ни от чего, подумала она. И такая вот зелёная гадость покажется вкусной.

Пыльная трава обочины сменилась подстриженными кустами, потом вдоль дороги выросли ряды тополей. Наконец автобус замедлил ход и свернул на огороженный низким полосатым заборчиком участок пыльного асфальта.

Туристов, на нетвёрдых ногах выбиравшихся из недр автобуса, подхватывали цепкие руки встречающих аборигенов и сгоняли кучку у забора. Не успел последний турист спрыгнуть с подножки, группа выстроившихся напротив полукругом местных жителей в ярких одеждах грянули залихватскую песню под звуки дудок, пищалок, гуделок и трещоток. Певцы активно притопывали ногами в плетёных из лозы тапочках и поводили руками, не занятыми музыкальным инструментом.

Песня кончилась, и оглушённых туристов повлекли вдоль заборчика с рекламой шипучки к тропинке с указателем. Указатель был выполнен в виде ладони с вытянутым указательным пальцем. На ладони красовалась яркая надпись: «прямо пойдёшь, могилу найдёшь!»

Оробевших любителей старины повели по дорожке, над которой реял палец со зловещей надписью. Дорожка вывела к прямоугольной площадке, выложенной каменными плитами. Между плит пробивалась трава. Группу согнали в середину площадки, где уже ждала фигура в плаще с капюшоном. Ткань дешёвого атласа, обшитого цветными тряпочками и вышитая загадочными символами, переливалась на солнце.

Мари Ив, вспомнив свой давешний жуткий сон, с испугом заглянула под край капюшона. Увидела пухлые щёки, нос уточкой с бисеринками пота, и явно фальшивую косу, перевязанную алой лентой, торчащую над плечом. Балахон натягивался на сытом животике экскурсовода, и заколыхался снизу, когда его полненькая фигура повернулась к вновьприбывшим.

Экскурсовод принялась вещать неожиданно приятным, грудным голосом, поводя руками. Мари вместе со всеми обратила внимание на предметы культа, во множестве натыканные по периметру площадки. Там были столбы с насаженными на них головами животных. Там была прямоугольная каменная плита, уложенная на каменные же столбы гранёной формы, сплошь покрытая грубой резьбой, со знаками, полными тайного смысла.

Продемонстрировали туристам и ров, когда-то полный останками жертв ритуальных приношений давно забытым божествам, о чём, зловеще понизив голос, сообщила фигура в капюшоне. Останки жертв, или их вероятная реконструкция красовались здесь же, насаженные на острые колья. Брезгливо оглядев торчащий на колу бараний череп, Мари Ив обречённо щёлкнула камерой.

С площадки они гуськом потянулись по очередной дорожке в сторону низеньких строений под камышовыми крышами. Над дорожкой красовался указатель с двусмысленной надписью: «Дальше пойдёшь, покой обретёшь». Мари побрела на тропинке вслед за запыхавшейся Майей, которая с пыхтеньем обмахивалась глянцевым рекламным буклетом.

Они обошли кругом крохотные хижины, по очереди забираясь внутрь и озирая в полутьме утоптанный пол, сложенный из камней очаг и убогую утварь древних аборигенов. Заглянули в древний огород, утыканный зелёными росточками, и даже сфотографировались на выбор у макета лохматой козы и пятнистой коровы с раздутым выменем.

Когда Мари Ив уже думала, что это никогда не кончится, и только спрашивала себя, чем она прогневила судьбу и своего шефа, объявили обед. Их опять посадили в автобус и быстро отвезли в маленькую столовую, стилизованную под трактир.

Скинув опостылевшие туфли и вытянув под столиком гудящие ноги, Мари осознала, что жизнь ещё не кончена. Густой суп с пятнышками морковки был восхитителен, а тушёное в горшочке мясо вызвало голодную судорогу одним своим видом. Орудуя ложкой, какое-то время она могла думать только ту незамысловатую, единственную мысль, что думал герой романа Герберта Уэллса, попавший на Луну: «я хочу есть».

Потом был густой компот в глиняных чашках, который им налили из круглой посудины с расписными боками. Его полагалось заедать сладкими треугольными пирожками, и Мари Ив, решительно махнув рукой на диету, съела три штуки. Не помирать же голодной смертью в этой глухомани.

Пирожки приятно растворялись внутри, и Мари Ив благосклонно решила, что экскурсия в целом удалась. Стоит иногда выбираться в такие места, думала она, сонно разглядывая развешанные по стенам столовой картины местных художников.

— Да какая она настоящая, слепой, что ли? — за соседним столиком бубнили уже давно, но Мари, занятая интенсивным жеванием, только сейчас их услышала.

— А что такого? Выкопали да положили. Она же каменная!

— А я тебе говорю, подделка.

— Ну и что, что подделка? Мне и такая нравится.

— Ну и дурак. Настоящая, она совсем другая. На ней… — голос понизился, и Мари расслышала только ответ:

— Да ладно. Я видел, нет там такого.

— Что они тебе, дураки, человеческий череп на кол навешивать? Это… некорректно, вот!

— И что, людей на этой плите в жертву приносили?

— Видел там канавки? Так вот по этим канавкам кровища и стекала. Прямо в ров.

— А ты будто сам видел.

— Может, и видел.

За соседним столиком скептически засмеялись. Фыркнув, один из голосов сказал:

— Ну да, во сне.

— Вот и не во сне. Я, может, такое видел, что тебе и во сне не приснится.

Опять раздалось радостное фырканье, и на это раздражённо ответили:

— Ты газеты читал? Там ещё бабу без головы нашли?

— Ну.

— Ну, вот, а я видел такой обряд. Вот тут я, а тут она. Жертва. И как ей — р-раз по шее! Кровища так и брызнула!

— Ладно врать, ничего ты не видел.

Голоса опять понизились, забубнили невнятное, а Мари Ив оглянулась.

За соседним столиком, склонившись лохматыми головами друг к другу, над пустыми тарелками и горшочками из-под мяса, сидели двое подростков. Модные в этом сезоне стрижки, закрывающие глаза. Короткие курточки, у одного — синяя, у другого — зелёная.