Отдел (СИ) - Сальников Алексей Викторович - Страница 66

— Хрена ли ты ежишься, — покосился на Игоря Игорь Васильевич, — ты думаешь, тут сейчас страшно. Ты тут днем не был. Днем бы твоей интеллигентской натуре еще бы страшнее стало от вида местных лиц.

С этим словами Игорь Васильевич скользнул в непроницаемую темноту под погасшим уличным фонарем, Игорь скользнул за ним и споткнулся обо что-то твердое, металлическое, больно ударившее его по лодыжке. Игорь Васильевич, весело поблескивая глазами на болезненное шипение Игоря, уже отгибал доску в высоком заборе, покрытом сверху колючей проволокой, затем ловко скользнул внутрь образовавшейся щели и затащил прихрамывающего Игоря за собой, так что Игорь не успел спросить даже, нет ли во дворе, как это бывает, «осторожно, злой собаки». Потому что, судя по окружавшему их лаю, собаки были повсюду.

Они стояли на краю длинного огорода, как бы вздыбившего спину от того, что в местную глинистую почву каждый год насыпали свежих удобрений и навоза, а по краям никто ничего не сыпал. Из-за снега, все еще лежавшего на земле, горб огорода казался еще больше. На другом конце огорода, с понатыканными по периметру кустами малины, стояли слева направо, в порядке перечисления: дровяник, дом, крыльцом к огороду, и вертикальная будка туалета. Над крыльцом горела тусклая лампочка под колпаком, и колпак слегка покачивался от ветра.

Игорь Васильевич решительным шагом направился к дому, Игорь, пытаясь не отставать, поспешил приноровиться к его широкому шагу, что было трудно, потому что снег лип к ногам. Игорю было интересно, не найдут ли их потом по этим следам, когда начнется расследование убийства.

Ближе к дому снег был плотно утоптан, в сторону туалета вела тропинка, как бы прочерченная по линейке, по высоте сугробов вдоль тропинки было видно, как много снега нападало этой зимой.

Игорь Васильевич поднялся по двум из трех ступенькам крыльца и пооббивал ботинки об третью ступеньку, затем, зачем-то поглядывая на Игоря, надел на руки перчатки. Игорь шагнул к нему, но тот показал жестом, чтобы Игорь за ним не шел. Игорь стоял прямо напротив двери, Игорь Васильевич зачем-то показал рукой, чтобы Игорь отошел в сторону, Игорь сделал послушный шаг вправо, но Игорь Васильевич помахал рукой еще раз, и в этом махании чувствовалось легкое раздражение; Игорь сделал еще один шаг вправо, при виде которого Игорь Васильевич удовлетворенно кивнул. Игорю это напомнило групповое фотографирование в школе, когда пришлый фотограф расставлял учеников по рядам и двигал их по своему усмотрению то левее, то правее.

Игорь Васильевич подошел к двери и на всякий случай проверил, закрыта она или нет. Дверь оказалась незапертой. Игорь Васильевич обернул к Игорю хмурое лицо, казалось, он почему-то не знает, куда девать Игоря. Приоткрыв дверь, Игорь Васильевич осторожно заглянул внутрь сплошной темноты. Из темноты раздался старческий голос, сказавший что-то торжествующее. Игорю показалось, что голос сказал: «А я вас ждал, ребята».

Изнутри дома послышался отчетливый одиночный хлопок, от которого собаки вокруг совершенно зашлись в лае, а к ним добавились голоса тех собак, которые до этого вовсе молчали. Игорь безошибочно опознал в хлопке выстрел и остолбенел, не зная, что делать, до этого он в перестрелки как-то не попадал. Игорь Васильевич метнулся внутрь дома и пропал, будто возле самого порога был открытый погреб, и он туда провалился. Игорь остался один на один с погодой, которая покачивала фонарем, поскрипывала дверью дома, обитой дерматином, и шумела в телеантенне на крыше. На открытых наличниках двух окон, обращенных к Игорю, были вырезаны геометрически выверенные цветы, краска с наличников давно слезла, и цветы эти, растрескавшиеся от времени, вызывали удручающее впечатление. Когда в одном из окон загорелся свет, Игорь даже вздрогнул от неожиданности. В окне, к облегчению Игоря, появилась фигура Игоря Васильевича, который жестами манил его внутрь.

Игорь прошел в дом. В сенях было неожиданно холодно, как в рефрижераторе, Игорь осмотрелся, не зная, куда деть себя в темноте. Дверь в жилое помещение угадывалась по узкой полоске света вдоль одного из дверных косяков и тускло светящейся запятой замочной скважины.

Задевая головой что-то вроде веников, подвешенных под потолком, Игорь пошел на свет. Если на улице было ветрено и мокро, а в сенях холодно и сухо, то в самом доме было жарко и слегка пахло углекислотой, как будто кто-то поднес Игорю под нос стакан копеечной советской газировки без сиропа. Игорь потопал по полу, обтряхивая снег с ботинок на связанный из разных тряпочек круглый половичок, похожий на мишень.

— Давай хоть форточку откроем, — предложил Игорь сходу, еще не видя ни Игоря Васильевича, ни допрашиваемого, — угорим ведь тут нахрен.

— Пей, давай, — не слыша его, приговаривал Игорь Васильевич из соседней комнаты.

Игорь пошел на голос по матерчатой длинной дорожке, тоже связанной из цветных тряпочек, оглядываясь по сторонам, чтобы запомнить все для отчета. Когда он оглянулся на дверь, то увидел, что под вешалкой, на которой висело несколько клетчатых пальто со звериными воротниками, стоит, аккуратно прислоненный между валенок и резиновых сапог, автомат Калашникова без магазина.

Половину комнаты занимала белая печь, занавешенная по верху чем-то вроде ситцевой шторки, именно от печи исходило нездоровое тепло, от которого становилось дурновато. Возле окна стоял стол, сделанный из толстых кусков дерева, толстых досок и покрашенный толстым слоем коричневой масляной краски, поблескивавшей от света голой лампочки. В углу был устроен деревенский умывальник, сделанный из какой-то зеленой пластмассовой посудины, вроде бы из детской лейки или ведерка, прямо под умывальником находилось оцинкованное ведро, а на стене рядом с умывальником были присобачены на гвоздики: небольшое овальное зеркало с почерневшей амальгамой и полочка с бритвенными принадлежностями.

Внутри смежной комнаты была старая кровать, на ней Игорь Васильевич, держа за горло их клиента и наступив клиенту коленом на живот, вливал тому в рот воду, держа носик эмалированного белого чайника прямо у его рта. Клиент всячески отбивался, точнее, бился под Игорем Васильевичем, но видно было, что клиент уже выдохся. Несколько подушек, одна другой меньше, лежали на полу. Игорь зачем-то поднял их и положил обратно на кровать, в бессильно шевелившиеся ноги клиента с надетыми на ступни бурыми шерстяными носками. Одет будущий допрашиваемый был в черное толстое трико и клетчатый свитер, в таком виде он походил на пойманного врасплох альпиниста. Сходство с альпинистом добавляла ему еще окладистая борода, как у папы из мультфильма про дядю Федора.

Телевизор в углу был включен на канал «Рен ТВ», сквозь однотонный телевизионный бубнеж до сознания Игоря дошли слова «Нибиру» и «рептилоиды». Заметив внимание Игоря к голубому экрану, Игорь Васильевич сказал, не скрывая досады:

— Выруби ты эту шарманку, у меня от нее крыша едет.

Игорь стал искать глазами пульт, а Игорь Васильевич прошипел сквозь частое дыхание:

— Из розетки выдерни, елки-палки.

Когда стало тихо, Игорь Васильевич заметно успокоился, подождал какое-то время, глядя на круглый будильник на прикроватной тумбочке, затем отпустил клиента и уселся, опустив локти на колени, изредка вытирая пот со лба. Игорь стоял, не зная, куда себя деть со своим ведром. Хозяин дома остался лежать так, как его оставили, сил убегать и бороться, судя по всему, у него совсем уже не осталось. Телосложением клиент являл нечто среднее между Игорем и Игорем Васильевичем, выглядел чуть старше, чем Игорь Васильевич, но так могло казаться из-за того, что Игорь Васильевич намял ему бока.

— Уф-ф, — сказал Игорь Васильевич, весело глядя то на клиента, то на Игоря, — Хорошо, что Фила дома оставили. Он сторонник резких входов. Сейчас лежал бы в сенях с дыркой в пузе, вот была бы проблема.

Игорь подумал, что Игорь Васильевич тоже не особо церемонился перед тем, как войти, и то, что сам Игорь Васильевич не валяется, истекая кровью, — это просто случайность. Игорь не представлял, что бы он делал, случись что с Игорем Васильевичем. Телефона, чтобы вызвать «скорую», у них не было, да и «скорую» вызывать было бы, наверно, глупо.