Тайна, покрытая глазурью (СИ) - Риз Екатерина - Страница 33

Просто придти к сестре и её мужу и прямо высказать все свои подозрения по поводу сбежавшего Данилова, я в себе смелости так и не нашла. Понимала, что если Калашникова нюх не подводит, то последствия могут быть серьёзными, и не для меня, а для всей нашей семьи. Но я тянула с решением, надеялась, что время пройдёт, ничего не случится, и тогда можно будет сказать, что обошлось. Что судьба меня ещё бережёт. Что в наших с Андреем отношениях не всё было ложью, можно будет сохранить хоть какое-то хорошее воспоминание о нём, без риска умереть от угрызений совести. Я уже хотела, от всей души надеялась, что он просто сбежал. Бросил меня, я ему надоела, что угодно, только не те страшные предположения, которые мне теперь ночами спать не давали.

Лиза звонила мне каждый день. Отмахивалась от того, что я с ней говорить желанием не горю, всё ещё злюсь, искренне не понимая, откуда в ней столько уверенности, что она может делать, что угодно, прикрываясь интересами семьи. Даже в постель в мою влезть, в душу мою. И, хотя, такое случалось уже не раз, но впервые настолько сильно меня задело. Практически раздавило. А она ждала, что я быстренько свою обиду и непонимание переживу, и снова стану её младшей сестрёнкой, которая обязана понимать и поддерживать во всех принятых ею решениях.

— Ты меня беспокоишь. — Этими словами она в последнее время начинала любой наш разговор. — Лиля, это неправильно и даже ненормально. Ты не ходишь на работу, не приезжаешь к нам. Чем ты занимаешься?

— Думаю, — не стала я скрывать.

— О чём?

— О том, что меня беспокоит, Лиза.

Сестра не сочла нужным подавить недовольный вздох.

— Ясно. Опять Данилов. Его нет уже больше недели. Ты что, похоронить себя решила заживо?

— А ты решила этому помешать и свести меня с ума своими вопросами?

— Я не свожу тебя с ума, я беспокоюсь. Лилечка.

Я поморщилась.

— Не называй меня Лилечкой, ты же знаешь, как меня это раздражает.

— Вот и хорошо! Лучше на меня раздражайся, чем о нём думай.

— Хорошо, буду раздражаться на тебя. Не звони мне хотя бы три дня. Пожалуйста.

— А чем ты будешь заниматься эти три дня? — насторожилась Лизка.

— От тебя отдыхать! — не сдержалась я, телефон выключила и швырнула его на подушки.

Что самое интересное, после этого разговора, я раздражения не чувствовала. Сидела на разобранной постели, не смотря на то, что время приближалось к полудню, в халате, сложив руки на груди, и таращилась на стену напротив. Не знаю, что я на ней увидеть надеялась, но смотрела, и это мне казалось безумно важным занятием. Я думала.

Звонить сестра на самом деле перестала, но, как оказалось, просто тактику сменила, потому что следующим утром ко мне заявился Горин. Я не ждала ни его, ни кого бы то ни было другого, так и бродила по дому в халате, растрёпанная и бледная от недостатка свежего воздуха и добровольного постельного режима. Я ещё подумала, стоит ли открывать Лёшке дверь, в глазок на него смотрела, но он, кажется, решил не отступать, жал и жал на кнопку звонка, а когда внизу хлопнула подъездная дверь, принялся опасливо озираться. Конечно, кое-кому это может показаться довольно забавным: застать мэра города под дверью соседки.

Замки я отперла, и дверь открыла.

— Я уж думал, тебя дома нет, — проговорил он с явным облегчением, бочком проникая в мою узкую прихожую. Дверь за собой поторопился прикрыть и тогда уже на меня посмотрел. Нахмурился.

— Я дома. Разве Лиза тебя не известила?

Алексей Дмитрич окинул меня взглядом с головы до ног. Я глаза отвела, закуталась в длинный халат, но так как его взгляд даже под него старался пролезть, весьма настойчиво и беспардонно, я решила пройти в комнату. Это позволило мне отвернуться, отойти на почтительное расстояние, а потом и в глубоком кресле устроиться, съёжившись.

— Лиля, что с тобой?

— А что со мной?

— Ты ужасно выглядишь.

Я только рассмеялась.

— Спасибо тебе.

— Но это на самом деле так. — Лёшка подошёл и присел передо мной на корточки. Глазами меня ел. — Ты бледная, как мел. И худая. Ты хоть ешь?

— Да. Забыл кто я? Кексы из воздуха напеку.

— И что, пекла?

Я вздохнула.

— Лёш, ты зачем пришёл?

Он недовольно пожевал губами.

— А ты не понимаешь? Я беспокоюсь за тебя…

— Сейчас ты скажешь, что знал, чем всё закончится.

— Даже если я это скажу, ты мне не поверишь.

— Ну отчего же?

— Лиля. — Он осторожно, будто боясь меня покалечить, за руку меня взял. Погладил мои пальцы, выглядел расстроенным. — Всё будет хорошо.

Этому утверждению я удивилась, брови вскинула, а Горин уверенно кивнул.

— Вот увидишь. Всё пройдёт, всё забудется. — Он над моей рукой склонился и губами прижался, потом щекой, как путник, вернувшийся домой.

— Наверное.

Горин на меня посмотрел.

— Ты так убиваешься по нему? Не стоит. Он уехал, и этого следовало ждать. Но наша жизнь здесь. И твоя в первую очередь.

Я в кресле откинулась, смотреть старалась в окно, а не на Алексея Дмитрича, которого, видимо, моё спокойствие воодушевило, и он не торопился отпускать мою руку.

— Тебе Лиза позвонила?

— Позвонила, — покаялся он. — Она просто не знает, что делать.

— Конечно, — вырвалось у меня, и я даже пренебрежительно усмехнулась. — Только как предлагать себя моим мужчинам, она знает, а что делать — не знает.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты понял.

Он всё-таки поднялся, наверное, оскорбившись.

— Не путай меня со всеми.

— Но разве я не права?!

— Она твоя сестра! А этот заезжий… был, и нет его. Смирись, наконец.

— Не надо говорить мне, что делать!

— А как быть? Просто смотреть, как ты над собой издеваешься и превращаешься в тень? И из-за кого? — Горин зло махнул рукой и всё-таки сказал это, в пылу и злости: — Я тебя предупреждал!

Я лицо руками закрыла и головой покачала.

— Замолчи, я не хочу больше этого слышать.

— Не хочешь? — Он навис надо мной, упираясь руками в подлокотники кресла. — Я люблю тебя. Я всегда тебя любил, а ты раз за разом пытаешься от меня убежать. — Горин покаянно склонил голову. — Я знаю, это моя вина. Я не должен был, я… Надо было найти какое-то решение. Но я его не нашёл. Лиля, посмотри на меня.

Я снова отчаянно замотала головой, а Лёшка попытался убрать от моего лица руки.

— Малыш, ну пожалуйста. Я так скучаю… Я чуть с ума не сошёл, думая, что ты с ним… Что я тебе больше не нужен. Скажи: нужен?

Слёзы текли, и даже мои ладони, прижатые к щекам, совсем не помогали. Я принялась их вытирать, губы дрожали, а от Лёшкиного вкрадчивого голоса у меня самая настоящая истерика грозила приключиться. А он ещё прикасался ко мне, гладил, что-то шептал.

— Прекрати, — попросила я.

Он замолчал, голову опустил и прижался лбом к моим коленям.

— Чёрт с ним со всем, я разведусь.

Я дышать перестала, если честно.

— Что?

Господин мэр голову поднял и глянул на меня мутным взором. Но кивнул достаточно уверенно.

— Разведусь. Ну, невозможно так жить, Лиля. — Вскочил и взволнованно забегал по комнате, я же наблюдала за ним с недоумением, позабыв о слезах и своём горе. — Что может случиться? — Горин остановился и развёл руками, принялся рассуждать, видимо, вдохновлённый приступом смелости. — Меня с должности снимут? Нет. На второй срок не пройду?… Пусть попробуют найти кандидатуру лучше. Разве я плохой мэр? Вот скажи, плохой?

Отвечать я не спешила, промолчать мне показалось лучшим вариантом. А Лёша, ещё и улыбнулся, задорно так.

— К тому же, разве не у нас в семье лучший пиарщик? Она может всё. — Он ко мне шагнул, в глазах огонь. — Скажи мне, может? Раз уж Галку представили, как целомудренную и высокоморальную особу, то ты… — Он снова опустился передо мной на корточки и взял меня за руку. — Ты моё счастье.

Я смотрела на наши руки, размышляя о том, что он только что нагородил.

— Лиля, скажи что-нибудь.

— Сейчас? Лёша, сейчас я не готова.