Обрученная с врагом - Крейвен Сара - Страница 24

— Что ты имеешь в виду?

— Очевидно, у матери с Эндрю было соглашение. — Силла снова пожала плечами. — Он хотел законного наследника, и мать пообещала родить. Но после того, как она родила меня, она уговорила врача перевязать ей маточные трубы, чтобы никогда снова не забеременеть. Она думала, что сможет одурачить Эндрю и придумать какую-то благовидную причину своего бесплодия, но он настоял на полном обследовании, и правда выплыла наружу.

— Боже мой, — резко выдохнула Джинни. — Он, наверное, все рассказал Андре. Вот почему он называл мать обманщицей.

— Но она видела все с совершенно другой стороны, — сказала Силла. — Она хотела богатой и комфортной жизни, поэтому она считала, что цель оправдывает средства. И она по-прежнему так думает. В Говарда она влюблена ничуть не больше, чем была влюблена в Эндрю. — Силла обвела оценивающим взглядом комнату. — Зато, как я погляжу, ты твердо встала на ноги, — едко прокомментировала она. — Кто бы мог подумать.

— Мне жаль, что у тебя выдались трудные времена, — Джинни встала, — но я уверена, что мама в конце концов одумается. К тому же я уверена, Андре позволит тебе остаться до тех пор, пока ты не определишься со своим будущим.

— О, это я уже и так знаю, — улыбнулась Силла и лениво потянулась, глаза ее сияли. — Он уже заходил ко мне и сказал, что я могу оставаться столько, сколько захочу. Так что все в порядке.

Джинни кивнула и направилась к двери, собираясь молча уйти, но она заставила себя заговорить:

— Скажи мне, Силла, что произошло между тобой и Андре в тот день, когда ты пришла в его гостиничный номер?

— Ты не захочешь это знать, — ухмыльнулась она.

Силла рассмеялась, а Джинни бросилась прочь из комнаты.

Мучительно долго тянулись дни и недели. Джинни стало казаться, что она превратилась в стороннего наблюдателя собственной жизни, беспомощно глядя, как Силла взяла на себя роль будущей жены Андре.

Она достигла этого с таким шармом и рвением, которого еще не проявляла до сей поры. Барон Бертран, оправившись от первоначального шока, теперь относился к Силле вполне снисходительно. Даже мадам Рамо, с большим подозрением отнесшаяся к ней поначалу, началу обучать ее основам кулинарии.

Силла взяла на себя значительную часть ежедневных покупок, и Джинни с легкой завистью наблюдала, как она кокетливо общалась с продавцами на практически безупречном французском. В то же время она выказывала неподдельный интерес ко всему, что происходило во владениях барона: она проводила по несколько часов в день на виноградниках, а за ужином обсуждала то, что узнавала.

«А ведь я никогда этого не делала, — с горечью думала Джинни. — Я боялась оказаться слишком вовлеченной в жизнь домена. Глупо начинать задавать вопросы именно сейчас и при этом никому не показать своей ревности, особенно Андре».

Они по-прежнему были номинально помолвлены, но стараниями Силлы помолвка в скором времени могла быть расторгнута, если учесть, что с самого праздника никто больше не упоминал о свадьбе. В те редкие минуты, когда Джинни оставалась наедине с Андре, единственной темой их разговора неизменно было ее самочувствие.

Он никогда не упоминал об утреннем разговоре с Силлой после праздника, оставив Джинни лишь гадать, о чем они еще говорили. И он больше ни разу, ни словом, ни взглядом, не выразил желания проводить с ней ночи. Вместо этого он спал в маленьком домике. И видимо, не один.

Но Джинни запрещала себе об этом думать и решила сконцентрироваться на будущем своего ребенка. Что делать, если отец ребенка больше не хочет его мать? Ведь Андре вряд ли ожидает, что новая невеста будет воспитывать его ребенка от другой женщины, особенно если эта женщина — ее родная сестра. Джинни вздрогнула, представив себе возможные последствия.

Джинни считала, что наиболее разумным решением для Андре было бы отправить ее обратно в Англию вместе с ребенком. Она была уверена, что на алименты он не поскупится, а она сама могла бы работать неполный день, пока ребенок не пойдет в школу. А если мать действительно столь поспешно выйдет замуж и станет жить в Лондоне, возможно, Джинни могла бы жить в коттедже вместо Розины.

По словам миссис Пелэм, с которой Джинни переписывалась, постоянное отсутствие Розины, как и расторгнутая помолвка Силлы все еще были главными темами для сплетен. Новые порядки в кафе не нашли отклика у посетителей, и Айрис начала подумывать о продаже кафе.

«Возможно, я еще смогу вернуться к первоначальному плану, — размышляла Джинни, — и стать новой мисс Финн».

Однако куда бы она ни уехала, что бы ни делала, Андре определенно захочет поддерживать отношения со своим ребенком, и ей самой придется постоянно общаться с ним, как бы ей ни было больно.

Она снова и снова повторяла себе, что сама виновата в том опустошении, которое чувствовала внутри. Отношение Моник Шалу только подливало масла в огонь.

— Младшая сестричка просто прелесть! — восторженно восклицала она. — Очаровательная блондинка. Неудивительно, что все мужчины, включая месье Андре, распушают хвосты в ее присутствии.

— Конечно, — бесцветным голосом соглашалась Джинни.

Ей было прекрасно известно, что замечания Моник были своего рода местью за новую компьютерную систему, которую она так и не освоила в полном объеме. В некотором смысле Джинни была ей благодарна за бесконечные ошибки, которые постоянно нужно было исправлять, а это было делом достаточно кропотливым, поскольку некоторые файлы приходилось полностью восстанавливать.

Кроме частых прогулок с Барни, Джинни особо нечем было себя занять. По крайней мере, исправление ошибок давало Джинни иллюзию занятости, к тому же она совершенствовала свои навыки работы с компьютером, а это определенно сослужит ей в будущем хорошую службу, когда она вернется в Англию. Одна.

Джинни изо всех сил пыталась понять, по какой системе устроен лабиринт файлов, созданный Моник. Казалось, цифры, счет-фактуры и выписки из банковских счетов исчезали в никуда, так что их просто невозможно было проследить. Так что, по всей видимости, между Джинни и Моник в конечном итоге выходила ничья, но она тем не менее испытывала странное беспокойство, которое в принципе можно было отнести к напряженной атмосфере в замке.

В воздухе начинал витать аромат начинающейся весны. Андре предложил нанести отложенный визит в Бон, и Джинни сразу же согласилась, даже если поездка была затеяна ради удовольствия Силлы, а не ее самой.

После тихого Тероза шумные магистрали и большие грузовики, грохотавшие по дорогам, стали для Джинни полной неожиданностью, но, как только она впервые увидела Бон, он полностью завладел ее сердцем.

— О, город просто великолепен! — порывисто воскликнула она, когда Андре повернул через арку в лабиринт узких улочек.

— Твой отчим сказал то же самое, когда я впервые привез его сюда, — улыбнулся Андре и аккуратно припарковался. — Теперь нам нужно немного пройти пешком, но тут все рядом.

Он провел сестер через лабиринт причудливых узких улочек к площади, в центре которой стояло массивное здание с высоким шпилем. Они подошли к массивной двери здания, украшенной изображением саламандры, поедающей муху.

Джинни сделала глубокий вдох и шагнула в другой мир. Она замерла на пороге, задохнувшись от восторга: она оказалась в мощеном дворике и видела перед собой одно из самых удивительных зданий, которые ей доводилось лицезреть.

Здание явно было очень старым, бежевые камни кладки отливали золотом в лучах раннего весеннего солнца. Ее очаровал красочный дизайн высоких столбов, поддерживавших балкон с красивыми мансардными окнами. Над ними была своего рода крыша, Джинни никогда не видела ничего подобного: плитки с геометрическим узором в зеленых, оранжевых и черных тонах с позолоченным флюгером, стремившимся прямо в небо.

— Что это за место? — охрипшим голосом спросила Джинни, повернувшись к Андре.

— «Отель Дье», построенный Николя Роленом, канцлером Филиппа ле Бона. Это была больница для бедных. — Он усмехнулся. — Возможно, как заметил король Франции, чтобы загладить свою вину перед теми, кого разорил. Какими бы ни были истинные мотивы Ролена, здание стало символом нашего региона.