Восстание Аркан (ЛП) - Коул Кресли - Страница 32

Я, словно неубиваемый монстр из ужастиков, всегда возвращалась для нового удара. Уничтожить меня можно было лишь одним способом — обезглавить.

Регенерация — способность полезная, что и говорить, но и у остальных Арканов силы были завидные.

Ярость обладала крыльями, как у летучей мыши, которые, меняя цвет, словно кожа хамелеона, маскировали её. Другие Арканы могли даже не подозревать о её присутствии, пока на них не обрушивался кислотный дождь.

Император мог передвигаться верхом на волне из лавы.

Центурион во время телепортации становился неосязаемым и невосприимчивым к любому нападению. Хотя однажды мне всё-таки удалось убить его, кинувшись в сражение в самом разгаре. Когда Колесница выбился из сил, я выпустила торнадо из шипов, которые содрали с него всю плоть, оставив одни кости.

Фауна могла оживлять всех животных, а не только своих питомцев. Так же, как моя кровь помогает прорастить растения, её кровь могла вернуть к жизни любое существо, даже возродить птицу из единого перышка или быка из куска рога.

Знает ли Ларк об этой силе? А Арик? Наверное, стоит им об этом сказать?

Кажется, от этих нескончаемых рассказов о предательствах я стала почти таким же параноиком, как и бабушка. И холодность Арика тоже этому поспособствовала. Конечно, я понимаю, почему он меня избегает, но не хочу, чтобы пропасть, пролегающая между нами, расширялась… по другим причинам.

Над замком потерянного времени повисло зловещее предчувствие. Я знаю, что-то грядёт. Вдобавок к угрозе нападения Рихтера и ухудшению здоровья бабушки. Но что??

И если мы не выступим единым фронтом…

Однажды Дурак сказал, что случится то, чего не представишь в самых диких фантазиях. И я очень сомневаюсь, что это что-то хорошее.

Закусив губу, я вернулась к книге. Следующий раздел называется «Заходящая луна». Бывает, читая хроники, я вдруг уставлюсь в страницу, будто в трансе, вспомнив описанный день или бой. И вот сейчас я вспомнила, как мы с Цирцеей отдыхали в моей крепости из растений — «зелёных убийц», как она их называла. Мы смеялись над чем-то…

И вдруг в ствол дерева в дюйме от её головы вонзилась стрела.

Мы вскочили с мест и начали оглядываться по сторонам.

На вершине холма стояла серебристоволосая девушка с луком и колчаном. Изображение над её головой показало, что это Луна.

— Я могла убить Жрицу, — сказала она, — и не сделала этого лишь потому, что хочу вступить в ваш союз.

А ведь и правда могла. Каким-то образом её стрела пронеслась сквозь мои растения.

Мы с Цирцеей переглянулись, улыбнувшись друг другу.

— А она храбрая, — сказала я.

Лозы вокруг зашелестели, расползаясь, словно змеи. Река Цирцеи зашумела, готовясь к нападению.

— В другой раз мы, может, и вознаградили бы за такую смелость…

— … но не сегодня, — подхватила я.

Мы убили Луну. И Цирцея получила её символ.

Неудивительно, что Селена мне не доверяла. Неудивительно, что она была так поражена, когда я пришла ей на выручку, самоотверженно выступив против Любовников.

А ведь раньше я не понимала, что ей пришлось преодолеть себя, чтобы стать моим другом. Глифы вспыхнули от злости. Мэтью должен был мне сказать. Цирцея должна была. Она относится ко мне, как к коварной предательнице, но сама не намного лучше.

И когда Жрица наконец соизволит со мной поговорить, я уж точно выскажу всё, что о ней думаю! Не то чтобы я могла много предъявить…

— Вот, именно это я и хотела увидеть, — отозвалась с кровати бабушка. Она потёрла глаза, прогоняя сон.

— Что? — я закрыла книгу и отложила в сторону.

— Твой гнев, — она с большим трудом села, облокотившись об изголовье, — ты сейчас читала о предательстве?

— Не совсем, — я присела на край кровати.

— Тебе снятся прошлые игры?

Я кивнула.

— Значит, Дурак уже передал воспоминания.

— Да, но они приходят понемногу, — я нахмурилась, — и зачем он это сделал?

— Уж точно не по доброте душевной, уверяю. Должно быть, он считает, что знания прошлого сделают тебя беспечнее и ослабят твой союз, — бабушка потянулась к тумбочке за водой, и я быстро подала ей стакан, — когда в следующий раз увидишь прошлое, ищи символы. Да и в настоящем тоже. Карты Таро исполнены символов, потому что сама жизнь ими исполнена.

— Но в чём их смысл? Для чего они нужны?

— Чтобы отмечать нюансы и напоминать определённые моменты. Символы — это ориентиры на твоём пути, — она сделала глоток, — запомни: так и в жизни, и в картах.

Не поэтому ли я стала обнаруживать связь между многими событиями?

— Габриэль говорил мне, что видит символы с высоты. Видит вещи, которые не могут быть случайными. Он сказал, что обладает чувствами как ангела, так и животного… и предчувствует возвращение богов.

— Ах, Архангел, дух-посланник, — я читала, что иногда он выступал посыльным между союзниками, таким себе вестником или гонцом, — странная помесь ангела и животного, внутри которого идёт вечная борьба этих двух сущностей. Чувства восприятия у него обострены, как у Фауны, и, подобно ей, у него есть когти. А также крылья. В них его сила… и слабость.

— И он прав насчёт возвращения богов? Теперь они будут слышать молитвы?

— Возможно, они действительно вернулись. Он вполне мог бы такое почувствовать. И если нужно, они нас услышат. Молитвы питают их, — она поджала губы, — но молитв о прекращении игры они не услышат, если ты об этом. Единственный способ возродить землю — довести игру до конца.

Заметив моё выражение лица, бабушка устало вздохнула. Снова. Она уже не скрывает своего разочарования.

— Ты читала о происхождении Арканов?

— Я слышала эту историю от Арика.

Он рассказывал её нам с Джеком по пути к Любовникам. Мы сидели у костра, распивая виски. А потом я уснула, и Джек с Ариком вместе опустошили бутылку. В другом месте и в другое время они могли бы стать друзьями.

— Как странно, что Смерть тебя обучает, — сказала она, — не думала, что он будет так щедр на знания.

— Вообще-то, он до сих пор прижимист в этом плане, — да, моё исцеление отвлекло его от перевода хроник Любовников, но ведь начало уже положено. Мог бы и поделиться какими-нибудь интересными сведениями.

— Он рассказывал тебе о Tar Ro?

Я кивнула.

— Это священное пространство, величиной с тысячу государств. В самой первой игре игроков отправили туда сражаться друг с другом.

— Думай о Tar Ro, как об арене, — как об Олимпе Сола? — с богами на трибунах. С чего тебе вдруг вздумалось, что боги положат конец своему развлечению? Вот ты бы остановила Суперкубок только потому, что один спортсмен отказывается играть?

Тогда боги настоящие сволочи, которым плевать, что их «развлечение» привело к апокалипсису. Разве что…

— Вот ты говоришь, что молитвы питают их, но сколько людей сейчас обращаются к молитве? Кто просит у Деметры хорошего урожая? Ведь ничего больше не растёт. А Афродита? О любви после Вспышки мало кто думает. Бог смерти? Кто сейчас молится о покойниках? Чаще всего трупы просто бросают при дороге.

Если бы после Вспышки я ходила на похороны всех родных и близких, то уже сбилась бы со счёту.

— Твоё дело не задавать вопросы, — сказала бабушка тоном, не терпящим возражений, — а исполнять волю богов. Всё остальное — богохульство.

Как-то Арик сказал: «Я дважды был богохульником». Я тоже была. И была за это наказана.

— В случае с Рихтером я готова исполнить их волю. Расскажи мне, как его победить.

— Смерть уже убивал его. Так что для тебя лучшей стратегией будет побудить своего защитника принести тебе голову Императора. А там, гляди, и оба погибнут в бою.

У меня сжались кулаки. В горле застрял дикий первобытный вопль.

— Это всё?

Вижу, от неё толку не добьёшься.

— Пока ты полностью не примешь свою порочность, у тебя нет шансов против Императора. Я не могу помочь тебе развить силы, которыми ты ещё не владеешь.