Исповедь Еретика - Дарский Адам "Nergal" - Страница 12

И ты рассказывал об этом Дороте?

Нет. Сама где-то вычитала и высказала публично при первой же возможности. В конце концов, она сделала это непосредственно. Такой у нее стиль. Ляпнет что-нибудь и ждет, что будет. Все об этом знают. Самая большая глупость в том, чтобы принимать ее слова всерьез.

Ну, а вообще, религиозные чувства должны охраняться законом?

Нет.

И твои?

Не имеет значения, во что ты веришь. Вера индивидуальна. Если религиозные чувства людей оскорбляет то, что кто-то другой говорит, каков, в таком случае, фундамент их веры? Наверное, хрупкий, раз они боятся слов.

В культуре ислама за богохульство можно лишиться головы.

Я не знаю ислама. Я родился в Польше, католической стране, а не мусульманской.

Уничтожаешь Библию экземпляр за экземпляром, а Корана не трогаешь… У Нергала нет яиц. Так получается.

Я борюсь с тем, что знаю. Используя подобную логику, можно утверждать, что если я говорю по-английски, то должен говорить и по-китайски. А если не смогу, то я слабак.

Но все же, сегодня легче атаковать религию любви, а не воинственный ислам.

Хреновый стереотип про эту религию любви. Точно также можно заявлять, что коммунизм — политика равенства. Для меня он тот же тоталитаризм. Только христианство запрещает дух, а коммунизм — собственность. Что из того, что имеет в основе какую-либо идеологию, имеет хорошие намерения? Слова не считаются, только деяния. Польский католицизм сегодня — это идеология отвращения ко всему, что чуждо, а никакая не религия любви.

Не слишком ли ты утрируешь, приравнивая католицизм к коммунизму?

Подобие между красным тоталитаризмом и христианством очевидно. Одни изменили названия городов: Петроград на Ленинград, Волгоград на Сталинград. Другие переняли систему богов, заменив их святыми. Загребли языческие праздники. Божье рождение вместо рождения Солнца, Пасха. Даже английское слово Easter[13] похоже на имя языческой богини Иштар. Заглянем в историю. Когда христианство приходило на территорию другой культуры, оно делало то же самое, что большевики в 1939 году. Завоевание, подчинение, разрушение. Только речь шла не о боге, а о власти.

Но сейчас уже не слышно о христианском терроре.

Для них пока достаточно плеваться ядом и оскорблять. Но как надолго? Я давно получаю угрозы по Интернету. Не от мусульман, а от католиков. И не уверен, что в один прекрасный день они не заменят слова поступками. Недавно была подобная ситуация на концерте в Жешуве. С утра возле отеля крутилась девушка, хотевшая со мной поговорить. Я думал, что она хочет просто сфотографироваться и получить автограф, но был занят настолько, что не имел возможности пообщаться с фанатами. После концерта, когда шел к машине, я приметил ее краем глаза. Она была очень возбуждена, словно под кайфом. Подошла ко мне, схватила за руку и, со слезами на глазах, сказала: «Адам, какое счастье, что я тебя встретила!» Я спросил, чем могу помочь, но почувствовал что-то неладное. Вдруг она полезла в карман и вытащила бутылку со святой водой. Я выбил это дерьмо у нее из рук.

Но ведь она не хотела сделать ничего плохого.

Содержимое той бутылки — не проблема. Проблема в том, что это была атака против меня. Вторжение в мое личное пространство. Это меня разозлило. Сегодня святая вода, а завтра что? Нож? Соляная кислота? Девушка ничего не соображала. Стояла только и фанатично лепетала какую-то херню про святой дух, не понимая, что мне плевать на все это.

Ты провоцируешь людей. Хотя бы сравнивая христианство с коммунизмом. Церковь боролась с большевиками.

Как два пса борются за еду. Но, конечно, я ценю влияние церкви на формирование нашей истории. Но это дело прошлое. Сегодня христианство утратило свой авторитет, и ценности его полностью расходятся с потребностями людей. Я уже говорил, что место ему в музее. Это уже происходит. Костелы становятся музеями. В Лондоне есть несколько святынь, которые переоборудовали в клубы. Нет смысла их разрушать, лучше использовать с умом. Мы тоже играли в таком костеле. Гримерки находились в бывшей ризнице, а сцена раньше была алтарем. В последнем туре по Штатам, в Питтсбурге, концерт проходил в пустой, покинутой верующими церкви. Это превратности судьбы: теперь мы читали проповеди с амвона. Получается такой феномен, который условно можно назвать единичной сменой караула.

Ты не достиг бы большего, если бы говорил то же самое, но более корректно?

Я не политик. Я не могу лгать или скрывать то, что на сердце, под личиной красивых слов.

Сегодня, однако, ты Библий не рвешь на концертах.

Я и огнем не плююсь, хотя когда-то мы делали это на каждом выступлении.

Почему вы перестали это делать?

Ну, уж точно не из-за нападок на меня. Мы прекратили эти шоу на сцене еще до начала медийных атак. Просто нет смысла повторять бесконечно одну и ту же провокацию. Она перестает быть провокацией. Не рисуется ведь два раза одна и та же картина, так? Но все равно наши концерты и дальше заставляют задуматься.

Что вы сегодня предлагаете?

Приходи и увидишь. После концерта, на котором я впервые разорвал святое писание, наш тур-менеджер, сказал, что было disturbing. Это очень емкое английское слово, но оно не до конца разъясняет суть. Означает что-то возбуждающее, но в то же время разрушающее. Когда кто-то так характеризует нашу музыку, я принимаю это за большой комплимент. С кино так же. Самые лучшие фильмы, на самом деле, disturbing. Такие, как, например, Антихрист» Ларса фон Триера или «Роза» Войцеха Смажовского. Идешь вечером в кино, после фильма выходишь и все время о нем думаешь. Просыпаешься на следующий день — и все еще в голове буря. Я бы хотел, чтобы точно так же оценивали наши выступления. Ненавижу, когда люди говорят, что фильм или концерт был отличным…

Вы не играете отличных концертов?

Если кто-то говорит, что наш концерт был отличным, он словно бьет меня по лицу. Отличными могут быть проститутки, а не концерт Behemoth. У меня есть друг джазмен, который приходил на наш концерт в Быдгоще. Сказал, что мы хорошо играли — он ничего не понял. Хорошей была весна в том году. Но точно не наш концерт или — потешу свое эго — фильмы фон Триера.

Депрессия разрушает. Метал обвиняют в том, что он провоцирует самоубийства.

Если у кого-то депрессия, то и романтическая комедия может подтолкнуть к суициду. Одни посчитают это трусостью, другие — смелостью. Я не намереваюсь оценивать такие поступки. Каждый кузнец своей судьбы. Выбираешь смерть? Хорошо. Так ушел из жизни мой друг, Йон Нёдтвейдт из Dissection.

Ты хорошо его знал?

Наше знакомство было коротким, но очень близким. Сначала, конечно, я познакомился с музыкой. Уже в девяностых был его фанатом. Storm of the Light’s Bane я считаю одним из лучших. Йона я встретил позже, в середине прошлого десятилетия.

Вообще, трудно было с ним познакомиться. Ведь он сидел в тюрьме за соучастие в убийстве.

Мы играли с Dissection в Дании. Это был один из первых концертов после освобождения Йона, а я впервые увидел их вживую. Йон был примерно моего роста, может, чуть более накачан. Внимательный, вежливый. От него исходила особенная сила, даже походка была особенной. После концерта он подошел к нам и сказал, что в последний раз такое впечатление на него произвело выступление Morbid Angel в 1991 году.