Дорога яви (СИ) - Громова Полина - Страница 55

Она смеялась долго. Не громко, но взахлеб. Ей вдруг представились лица ее родителей, которым рассказывают о ее похождениях последних месяцев. О том, как она познакомилась с Келой, как они нашли Геоса, как согласились идти с ним и как шли, как штурмовали Бастион анкелов на изнанке этого мира и, наконец, как она оказалась здесь... Где? А боги его знают. Не вызывает сомнения только одно: выбраться отсюда будет непросто. Если вообще получится.

Кира не следила за временем. Точнее, она не ощущала его течения. От странного, дурного оцепенения она очнулась только потому, что становилось все жарче. Очнувшись, Кира обнаружила, что больше не смеется, но дышит ртом, и дышать все сложней. Воздух словно перестал быть проницаемым. Теперь он был плотным, упругим. Чтобы втолкнуть его в легкие, нужно было сначала откусить кусок, а потом долго мусолить его на языке, прежде чем проглотить. Становилось все жарче. Показавшийся над горизонтом большой солнечный круг был будто только что отлит из золота, которое еще не застыло. По его выпуклой поверхности плавали алые и желтые блики. Над краем земли вставало серо-желтое марево.

Кира поднялась. Нужно было идти искать укрытие. Если так жарко уже на рассвете, то к полудню это место превратится в настоящую сковородку... Хотя, если тут и в самом деле будет так жарко, как она думает, то никакого укрытия она не найдет. Все уже давно сгорело.

Она шла несколько часов. Столько, сколько смогла. Солнце за это время существенно поднялось над горизонтом, и зеркальная сковородка, в которую превратилась земля, раскалилась так, что по ней невозможно было ступать. Жар проникал через подошвы сапог до самых костей. Дышать стало вообще невозможно. И никакого укрытия, тем более человеческого жилья, не показалось. Кира понимала:  если в ближайшее время она ничего не придумает, то погибнет. Она и шла только потому что пока ничего не придумала - стоять на месте все равно бы не смогла.

Она придумала. Она закопалась в песок. Рыть пришлось руками, сбивая кожу и ногти, потому что острые камушки прорывали ткань сорочки, которой Кира обмотала ладони. Рыть пришлось много, чтобы укрыться целиком. А еще рыть пришлось глубоко, потому что песок хорошо прогревался. Но жить хотелось, и Кира рыла, едва сдерживаясь от смеха: никогда бы она не подумала, что будет с таким энтузиазмом рыть яму, которая, возможно, станет ее могилой.

Зарывшись на половину, Кира накинула на плечи и голову куртку и обеими руками нагребла на нее песок - благо тот и сам осыпался с краев ямы. К тому моменту, как она это сделала, жара на поверхности превратилась в настоящее пекло. Под слоем песка, правда, было ничуть не прохладнее. Но от прямых солнечных лучей она была спасена. Да и воздух проникал в ее убежище. Кира сочла, что без сложностей  сможет провести в нем несколько самых жарких часов. Не то чтобы она совсем уж заблуждалась, но...

Солнце пекло нещадно. Разморенная, Кира несколько раз впадала в полузабытье и в нем боялась пошевелиться и стряхнуть слой песка. А двигаться хотелось: все тело ломило от жары, из-за чудовищной жажды мутило. Казалось, что земля медленно движется против часовой стрелки, и это ощущение не проходило даже тогда, когда Кира открывала глаза и смотрела на свои саднящие пальцы и налипшие на них кристаллики песка прямо перед своим лицом. Думать о чем-то для того, чтобы отвлечься, она не могла. Сознание не слушалось. Но иногда в ее голову приходили странные, по-своему интересные мысли: например, если после смерти она попадет в тот огненный ад, который обещают грешникам священнослужители, то дьяволам придется постараться, чтобы чем-нибудь ее удивить.

К вечеру жара стала спадать. Кира снова уснула, а когда проснулась, поняла, что можно выбираться. Она откинула куртку, выползла из-под песка и просто растянулась на поверхности земли, не в силах двинуться с места. Алые лучи заходящего солнца превращали зеркальную пустыню в багряное море, на котором был полный штиль. К закату Кира собралась с силами настолько, что сумела встать.

Мертвая днем пустыня на темное время суток немного ожила. Похолодало, поднявшийся ветер шуршал сухими, почти истлевшими листиками редких трав. Те, что попадались на пути, Кира выдирала, обгладывала корешки. То тут, то там пробегали по потемневшему песку какие-то насекомые. Их Кира ловить не пыталась. Но когда в нескольких шагах по песку заструилась яркая, почти черная тень, Кира бросилась к ней, даже не думая, что змея может оказаться ядовитой. Отрубив тварюшке голову, Кира вгрызлась в теплое - да, теплое! - тельце, сплюнула: пустой желудок едва не вывернулся наизнанку. Змею Кира сунула за пазуху. К полуночи там появилось еще две. Холод приободрял, прибавлял сил, и пить почти не хотелось. Так что змей можно будет пожарить на солнышке. Завтра утром.

Второй день Киры в пустыне прошел почти так же, как и первый, с той лишь разницей, что яму она начала копать заранее. Наемница уже поняла, что днем лучше всего спать, поэтому постаралась устроиться так, чтобы спасть спокойно. Умирать она не собиралась. Наоборот: испытывала странный прилив сил.

Выбравшись из убежища незадолго до заката, Кира поела, опытным путем выяснив, что змея, чуть-чуть присыпанная песком, вкуснее змеи, приготовившейся прямо на поверхности. Потом она продолжила идти, сверяя свой путь со звездами. В эту ночь змея попалась только одна, зато удалось поймать какую-то теплокровную зверушку и надергать штук семь или восемь корешков. Их можно было жевать долго, горьковатый вкус был даже приятным. Кира уже поняла: чтобы крепче спать днем, пережидая жару, нужно сильнее уставать ночью. И она старалась уставать: шла как можно быстрее, стремясь уйти как можно дальше от места предыдущей ночевки. Не может же эта пустыня тянуться вечно.

В какой-то момент Кира заметила, что ее лицо и руки покрыты ожогами. Заметила она это только потому, что из трещин на кожице сочилась сукровица, а кое-где и кровь, а сама кожа почему-то болела. Но боль не столько чувствовалась, сколько осознавалась. Тогда же возникло странное ощущение: Кира знала, что боль обитает в ее теле, то во всем сразу, то, как змея, сворачивается в каком-нибудь одном месте и там пульсирует. Но она не чувствовала ее так, как раньше. Боль была - и это была сильная боль - но она не мешала. Понимание перестало соотноситься с ощущением. Сознание стало необыкновенно ясным, мысли - последовательными и четкими. Ложась в песок в третий раз, Кира делала это почти с удовольствием.

На третью ночь у нее начались галлюцинации. То есть, Кира подумала, что это галлюцинации, потому что чем-то иным все это вряд ли могло быть: думая о Келе и о том, что с ней случилось, она вдруг услышала ее голос. Слабый, едва различимый голос откуда-то издалека....

« - Кира... Где же ты... Кира...»

« - Кела?..»

« - Кира!... Ты жива...»

После этого голос надолго замолчал. Кира уже убедила себя в том, что ей показалось, но перед самым рассветом она снова услышала голос Келы. Она звала ее. Кира подумала: если они могли переговариваться на расстоянии с Геосом, то почему у них не может получаться разговаривать друг с другом? Она подумала так. И откликнулась. В последующие дни и ночи они часто перекидывались короткими фразами. Они ничего не значили, но...

« - Кира, где ты?... Кира!...»

« - Я не знаю... Тут ничего нет».

« - Что ты делаешь?»

« - Я иду. Возможно, я сумею дойти до конца».

« - Постарайся».

Солнце палило. Песок ослепительно сиял, даже когда он просто снился.

« - А ты?.. Где ты, Кела?»

« - Я... Я не знаю... Тут темно. И тесно».

« - Ты можешь выбраться?»

« - Нет».

« - Тогда дождись меня».

« - Ты придешь?»

« - Я постараюсь».

Ночной ветер пробирал до костей.

« - Ты можешь связаться с кем-нибудь еще?»

« - Нет. Я слышу только тебя. А ты?»

« - Я тоже слышу только тебя».

« - Ничего. Мы увидимся».

« - Обязательно».

...Но они помогали не сойти с ума. И не только Кире.