"Галерея абсурда" Мемуары старой тетради (СИ) - Гарандин Олег - Страница 16

Фундамент – Спирик Фортан – и его понятие «линия» может быть вполне и совершенно различным для понимания «линия», чем то, которое существует у Монтарана Тырдычного. Почему? Потому, что один любит говорить «прямолинейно», как паровоз, и не находит в этом никакого плохого дела, и даже чувствует в себе некоторую уверенность; ну а другой любит говорить «намеками», через схоластику и прочие шляния по колонным залам морфологии и орфографии с неожиданным заходом в морфологию и орфографию чуждую. А, между тем, привычно думать, что у обоих «такая», мол, «линия» разговора, каждый, мол, придерживается «своей» «линии». Так вот: у одного эта линия «есть», а у другого – «нет», о чем и было сказано выше. Следовательно, существование общего понимания этого понятия, как видим, – «различно», и не может быть применимо в обоих случаях. Отсюда, с этого положения, и будем приступать.

Как видим, предмет для разбирательств существует (понятие «линия»), но общего развития у нее нет. Поскольку развиваться может только в локальной своей зависимости, а не во вселенской, и характеристики иметь совершенно самостоятельные. (Кстати говоря, чтобы было потом понятно, и чтобы не размазывать данные рассуждения до бесконечности, скажем, что здесь, в этих рассуждениях, вполне можно поставить на место понятия «линия» любое другое понятие. Рассуждения при этом останутся теми же. что и были, с небольшими акцентами на современность и по месту. В этом вся прелесть подобных положений, вся их универсальность). Или само понятие «линия» может быть «общим» понятием только тогда, когда все другие понятия станут работать и самоопределяться только в этой связи. Или еще проще: для того, чтобы понятие «линия» стало доступным и «общим» необходимо, чтобы понятие, например, «лузгать» или понятие «Босфор» имели по отношению к понятию «линия» одну основу, один фундамент. Все должно быть «в связи». И для того, чтобы связать данную самостоятельность с так называемым «общим градусом тождественности» всего этого с окружающим миром (который, в свою очередь, тоже выступает здесь, как самостоятельный «мус»), необходимо того же Монтарана Тырдычного или Спирика Фортана сюда же, в эту «общую» «связь» привести. А то гулять будут не пойми где, и никогда тогда никакой общности положения не добьемся. Всех их скотов надо в одну кучу согнать и доходчиво разъяснить: «Вы, мои дорогие, никуда, пожалуйста, не ходите, а сидите в своем порядке совершенно дома». И как было уже сказано выше – прежде, чем идти и предпринимать какое либо действие в полном разумении того, что делаешь, надо сначала в точности знать «куда» и «зачем» идешь, и является ли это в действительности настоящим твоим желанием, а только тогда уже разводить философию.

Светофор в чем? Любые преждевременные, перед началом действия, умозаключения, не несут в себе ничего естественного и приобщенного к изучаемому предмету, и способны только отдалить исследователя от сути «предмета», коего суть он старается постичь. Не то, чтобы действие – слова нельзя выговорить. Даже если Прозерпина будет издалека подходить в своем подвенечном платье – даже тогда – ни...ни. Линия сначала только должна еще появится в нашем сознании, появится непременно «сама», без насильственных с нашей стороны действий; ее сначала надо суметь осязать в своем тонком влечении к ассоциативным форматам настоящей действительности, где-то только на предварительном подходе к ней самой. Она – пух в аллеях, или как дождь по мостовой. Все это еще очень зыбко и не надежно. Так какими тогда должны быть наши действия непосредственно с нашей откровенной стороны? Вон идиот Мникин, как только почувствует в своем мозгу приближение понятия «линия» или приближения какого-нибудь другого понятия, начинает вдруг кастрюлей о кастрюлю бить, бегать повсюду и руки расставлять в разные стороны, будто пытаясь эту «линию» в свое сознание таким Макаром загнать. Но такие действия нельзя предпринимать ни в коем удобном для нас случае. В будни – тем более нельзя. Народу на проспектах в будни много, бывает, ходит; ветер всюду в будни летает по проспекту, куда ни глянь; витрины там всякие на проспекте тоже есть, блестя вокруг и воображая. И получается, что получается так, что как не было линии, так и нет ее нигде, и абсолютным образом никак нельзя понять, где она есть, чем привлечь ее, и что это такое на самом деле – «линия»? Бывало и мешает что-нибудь обязательно – мысль какая-нибудь другая приходит в голову, Макар вечно тут рядом стоит, как живой, или сама Фарватерная вдруг возьмет да начнет поворачивать совершенно в другую от наших настоящих желаний сторону. Словом – надо быть очевидно аккуратным.

И вот тогда, сидя на стуле неподвижно и глядя сосредоточенным образом прямо перед собой, можно, таки, нащупать ее фактическое приближение. Не всегда конечно оно удается – нащупать, – но такая практика все-таки существует давно и, мало того, в некоторых случаях полностью, можно сказать, оправдала ожидание. Есть такой факт – приближается. Но и здесь, так же, необходимо соблюдать некоторые правила поведения, некоторые каноны «чистоты» восприятия, чтобы это приближение как-нибудь ненароком не спугнуть. Прежде всего ни в коем случае не следует здесь держать при себе каких-либо посторонних мыслей, не идущих или идущих вразлад этому приближению. Во-вторых, ни в коем случае нельзя здесь иметь и самоего воображения, чтобы не прилагая никаких усилий, то есть, облегчив себе путь к восприятию, таким образом попытаться добиться результата малыми силами. В-третьих, надо обязательно снять с головы ведро (если конечно оный эксперимент имеет место быть не в Сантунчак Хвита Хавота), дабы сама линия, если даже имела неосторожность явиться, не испугалась сама. Так же есть и масса других (в килограммах тоже), сопутствующих наставлений и рекомендаций, о которых знает каждый школьник.

И вот именно здесь, когда уже мы вроде видим и ощущаем, что ожидаемое нами приближение к нашему сознанию есть, и полностью сопровождается оно сопроводительными документами со стороны Телеграфа, здесь, категорически воспрещается не только расставлять руки в разные стороны или вытаскивать из кармана невод, но даже и самоего виду здесь не следует показывать, чтобы не свести данное приближение к нулю. Это так же входит в полный реестр правил. То есть, ни в коем случае нельзя форсировать данное положение не обдуманным в голове, а, следовательно, бесполезным действием, как оно было не раз. Потому, как давно всем известен казус, который случился однажды при достаточно уже выясненных обстоятельствах когда описываемый теперь во всех учебниках этот «трюк» решительно не привел ни к какому результату. А то есть, однажды, в весеннюю пору, в доме №43 по Вишневской улице Щикин Алексей зайдя в гости к Монторану Тырдычному и увидав что тот сидит на стуле и ждет самым сосредоточенным образом приближение в свою сторону долгожданной линии решил в одночасье к нему присоединится дабы получить параллель! Вышло, как известно, курам на смех, жирафу вдогонку, и смеялись не только фонари и окна на всех бульварах до самой Манежной площади, но и сам Шестикос Валундр в синем трико и с великолепной розой в петлице самолично смеялся на такой эксперимент тоже. Получилась чётри что, а не параллель. Или, другим словами, подрядный метод здесь не оправдал себя ничуть, и стало понятно еще больше, что ничего скопом выяснить никогда не получится, и отсюда же, неминуемо, вылезло и утвердилось другое не менее известное теперь убеждение, что и опытным путем пытаться обуздать явную непредрасположенность подобных предметов фокусироваться в нечто определенное совершенно нечего. Надо прежде всего – знать. Знать точно и знать правду. Но каким же образом, мол, это знать, если способов, в принципе, не существует, или существует их до такой степени мало и до такой степени о них трудно догадаться, что спрятаны они глубоко в самой памяти, и не остается никакой реальной надежды добиться искомого результата? Но ведь этот вопрос давным-давно был выяснен, выяснен с точностью, можно сказать, исключительной, до самого, можно сказать, последнего метра. Поначалу никаких действий предпринимать никогда не было нужно. Надо просто сидеть и ждать. И все будет в порядке. Долго ли коротко, но линия сама должна придти, а за нею и параллель.