Сиреневый туман, любовь и много денег - Черкасов tm Дмитрий - Страница 16

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая

Серебряковым с соседями повезло, соседей было — один Леня. Леня никогда ничего не готовил на кухне, почти никогда не мылся и за стиркой был замечаем не чаще двух раз в квартал.

У Лени был свой взгляд на жизнь, как на пивной киоск. Наверное, поэтому он все время пил. Как правило, раз в месяц к нему в комнату сползались из соседних дворов такие же «лени». Через непродолжительное время и обильное возлияние гости начинали материться, потом драться. При этом как люди интеллигентные (в двадцать первом веке все-таки живут) и уважающие мнение оппонента, гости дрались не злобливо, с паузами на очередной тост.

Когда шум становился невыносим, Инга Борисовна вызывала милицию. Через час, другой из отделения приходили двое не совсем трезвых, но очень раздраженных милиционеров. Пинками и «демократизаторами» они спускали Лениных друзей вниз по лестнице. Инга Борисовна пила «Корвалол», потому что родная милиция действовала на нее не лучше Лениных друзей. Леня после этого в течение месяца пил в одиночестве, выходя из своей комнаты только в случае крайней необходимости или нужды.

Проходил месяц, и все повторялось. Мат, крик, драка, сонный голос дежурного, милицейские пинки и тишина…

В семь утра Оля принимала душ и размышляла о своей жизни.

Первый раз она влюбилась в восьмом классе в Сашу Бурова, из десятого «Б», который играл принца в школьной постановке «Золушки». В черном свитере и зеленом берете с павлиньим пером, которое пожертвовала для такого случая учительница биологии из золотого фонда своего кабинета, он чем-то был, действительно, похож на принца. Золушку играла совсем другая девчонка. Оля сидела зрителем в зале.

Оля была внучкой учительницы литературы, которая доставала всех «своими» Печориными, Онегиными и Наташами Ростовыми. Поэтому Оле тоже доставалось. Она стала писать стихи. Галка была в восторге, переписывала стихи в блокнот. На стихах ее первая любовь и закончилась. Саша гулял с другими девочками, Галка с другими мальчиками, а Оленька писала стихи о любви, потому что была натурой тонкой, поэтичной и от любви, может быть, даже немного рассеянной.

Когда она заканчивала школу, с бабушкой произошло несчастье. Инга Борисовна после родительского собрания в сумерках, под бесконечным усыпляющим питерским дождем, возвращалась домой. Она шла без зонтика, надвинув на голову широкий капюшон, и около дома ее сбила машина.

Бабушка долго лежала в больнице и вышла оттуда инвалидом — полуслепая. Нужна была операция, которую делали только за границей. Оля решила поступить в медицинский, чтобы стать доктором и вылечить ее.

В медицинском Оля Серебрякова встретила своего принца номер два. Принц был весь в белом… халате. Звали его Сережей, и фамилия у него была, что надо, не Козлов какой-нибудь вульгарный, а Гречкин — нежная такая фамилия, как и сам Сережа. Он заканчивал институт, она училась на третьем курсе. Ребята говорили, что единственным его решительным поступком на любовном фронте было знакомство с одной из признанных на тот момент красавиц института — Оленькой Серебряковой.

Через месяц Сережа уехал в Чечню. Прощаясь с Олей, Гречкин сказал ей: «Олыиа, не боись! Я вернусь назад классным хирургом. Где еще я найду такую практику?» За полгода от него пришло только три письма, но все они были искренни и нежны, Оля писала чаще и с нетерпением ждала его возвращения. О гибели Гречкина Сергея Серебряковым рассказал его друг. Погиб Серега за операционным столом в госпитале во время минометного обстрела боевиков.

Чтоб не расстраивать бабушку, Ольга плакала тихо, в подушку, а через два месяца после гибели Сергея родился Игорек. Несмотря на заманчивое предложение школьной подруги, Оленька Серебрякова не пошла на элитную панель, а призадумалась, где найти работу со свободным графиком. Как-то по радио она услышала объявление: «Агентство недвижимости „Доминанта" объявляло набор агентов без опыта работы. Высокая зарплата, свободный график работы. Дружный коллектив. Офис в центре, на Малороссийской улице». После объявления прозвучала кичево-переделанная песня-гимн агентства:

Песня так рассмешила Олю, что она решила попробовать…

Зарплаты никакой в агентстве не было, а были комиссионные проценты. График, действительно, оказался свободным. Первые деньги, сто долларов, Оля получила через месяц, но не за оформленную сделку, а за то, что согласилась мыть полы с утра, пока не началась работа агентства. Деньги были в сумочке, сумочка в колясочке, а смерть грабителя в его…

…Странный какой-то человек, этот Роман. На вид ему не больше тридцати, но совсем не юноша. С одной стороны — уверенный в себе, сильный, а с другой — явно чем-то сильно озадачен. Говорит, что предприниматель, а когда обсуждали плату за комнату, предложил им лишние пятьдесят долларов в месяц «…за возможность приходить поздно». Бабушке Роман тоже показался приличным человеком. Коммерсант, жил и работал в Москве. Теперь вот хочет перевести свой бизнес в их город. Пока хочет привыкнуть, осмотреться, поэтому для начала снимает комнату, а потом хочет обзавестись своим жильем…

Оля закрыла кран, отгоняя мысли о Романе, накинула халат и поставила чайник.

В дверь постучал новый жилец:

— Простите, я вам не помешал?

— Нет, что вы! То есть, я хотела сказать, что уже помылась и кухня свободна, — поправилась Ольга. — Ванна на кухне — это так неудобно, но мы привыкли, а вот вам, наверное, тяжело привыкать.

— Ну, не так, чтобы очень, я тоже рос в коммуналке до четвертого класса.

— А где вы жили?

— На Саратовской, рядом с музеем Азарного. Недавно проезжал мимо, немного взгрустнулось.

Оля чуть не спросила его: что же он не снял комнату в районе своего детства, но промолчала. Замотав волосы полотенцем в импровизированный тюрбан, она присела на табурет.

— Если хотите чаю, тогда присаживайтесь.

Оля достала две разнокалиберные кружки, сахарницу, плетеную тарелку из соломы с нарезанным хлебом.

— Извините, к чаю, правда, ничего нет.

— Тогда, просто чай.

Наступила неловкая пауза. Собеседники явно смущались друг друга. Роман припомнил слова из песни Гребенщикова: «Можно быть рядом, но не ближе чем кожа…»

Электричество ситуации разрядила Инга Борисовна.

— Оленька, — послышался в коридоре ее голос, — Игорек проснулся!

Извинившись, Оля торопливо покинула кухню-ванну. Оля кормила своего сына грудью. Когда он родился, она дала себе слово: во время кормления думать только о чем-нибудь хорошем, чтобы с молоком матери сын вбирал в себя только хорошее. В этот раз, склоняясь над чмокающим Игорьком, она поймала себя на мысли о том, что подумала о Романе. Может, он и вправду хороший человек? Вот только грустный излишне, что ли?..

В одном старом фильме про каратистов сэнсей говорит: если не знаешь что делать — делай шаг вперед. Вот и старшина Журбин говорил то же самое: «В опасной ситуации лучше всего — отступить назад».

• Предыдущая
• 16/57
• Следующая