Вира Кровью (СИ) - Пересвет Александр Анатольевич - Страница 9

Чуть охолонули только через километр, а то и больше, — когда добежали до места, где за деревьями пряталась ещё машина. На сей раз — медицинская, скорой помощи. Да, ничего себе организация! Как в кино про лихие 90-е…

Поскольку шестеро бандитов и четверо заложников в машину не помещались, то пленников просто покидали на пол, а похитители уселись на них сверху.

Это было тяжело и унизительно. А вот диверсанты ощутимо расслабились.

— Смирно лежите, москалики, — издевательски произнёс один из них. — А не то прирежем вас здесь, и фамилий не спросим…

И довольно захохотал. Ему вторили другие.

— Ничего, небось, недалёко, — проговорил другой, причём на совершенно чистом, даже «московском», русском языке. — Дальше ещё машина ждёт. Помните нашу доброту. Могли бы вас дотуда пешком гнать, пока не сдохли бы…

При этом край его берца болезненно впился в позвонок Молчанова. Нарочно ведь давит, гад!

Плюс дорога тут… Подбрасывало так, будто ехали по воронкам. А может, по воронкам и ехали? Ведь передний край. Впрочем, тут, на Донбассе, и без всякой войны трассы республиканского уровня так разбиты, будто их бомбили. Похоже, все годы незалежности никто их не ремонтировал.

Было больно, тяжело и унизительно. И ничего не сделаешь! Уже и кисти рук начали затекать…

Но всё когда-нибудь заканчивается.

Машина затормозила. Похитители выбрались наружу, не преминув напоследок вальяжно пройтись ребристыми подошвами берцев по пленникам.

Корзун не выдержал, прошипел зло: «С-суки»…

— Ну-ну, — лениво, вроде бы даже одобряя, проговорил последний из покидающих салон бандитов. — Скоро ты иначе запоёшь. А я тебя отмечу, чтобы запомнить!

И прицельно пробил ему прикладом по лицу. Что-то рассёк, потому что сразу показалась кровь. Но силу удара, видно, умерял — Александр представлял себе вполне отчётливо, как выглядит настоящий удар прикладом по голове…

Их выволокли наружу. Невдалеке виднелась какая-то деревенька. Рядом стояла новая машина — милицейский «Уазик». Точнее, даже «бобик» с зарешёченной конуркой сзади для перевозки задержанных.

Тоже грамотно стояло авто — за деревьями, надёжно укрытое от взглядов с «той стороны».

Возле него кучковались четверо военных — сплошь в цветах украинского флага. С шевронами с изображением хищной совы, нацелившей когти на добычу, и с надписью «З нами Бог» над нею.

А, понятно. У Александра непроизвольно заходили желваки. Под ложечкой коротко засосало. Батальон «Айдар». Бешеные твари, нацисты настоящие. И шеврон этот с совою. Ну, да, по тем сообщениям судя, что появляются даже в украинских СМИ, о лютой страсти контингента батальона «Айдар» грабить, мародёрничать, воровать у своих же, — самый тот бог для них хищная сова. В точку.

Надпись «Айдар» на шевронах тоже, естественно, присутствовала. И Александр окончательно убедился, что они вместе с московскими писателями стали целью какой-то тщательно разработанной провокации. Да и то сказать: по первому же сказанному диверсантом слову «москалики» сразу можно было понять, что похитители знали, по кому работают. И ждали именно их.

Интересно, где же это такая голосистая «птичка» засела в ЛНР, если только утром и только с казаками окончательно согласовали маршрут, а тут о нём уже знали?

Между тем, старший из нападавших начал доклад:

— Пане сотнику, в ходе проведения дозора нашей группой обнаружены четверо неизвестных, тайно пробиравшихся вглубь наших позиций. Было проведено задержание неизвестных с целью дальнейшего выяснения их личностей и намерений. При них обнаружены оптические и электронные приборы слежения, фотоаппараты и видеокамеры. Передаём задержанных в ваше распоряжение для проведения дальнейших следственных действий…

Ага, ну точно, провокация, значит. Началось. Да, вон и на камеру телефона съёмки ведутся…

— Мы протестуем! — быстро, но, кажется, зря вмешался Фёдор Прибылов, второй писатель из их группы. — Мы были похищены этими людьми с территории ЛНР! Мы…

Короткий удар прикладом прилетел ему в загривок, и Фёдор упал на колени.

— Ах, ЛНР? — протянул тот, кого назвали паном сотником, с подчёркнутым презрением. — Протестуете? Похитили?! А ну-ка, документы мне, быстро!

Синхронно клацнули затворы автоматов. Демонстрация, конечно, но на психику действует.

Один из похитителей полез по карманам задержанных.

— Та-ак, — радостно осклабился «айдаровец», даже не раскрыв ещё бордовые книжечки. — Россияне, значит? Значит, фиксируем: российские граждане обнаружены в зоне проведения антитеррористической операции, и со шпионской аппаратурой!

Тут он взял в руки украинский паспорт Сашки:

— А это что за красавец такой? Корзун, Олександр Мыколайович, громадянин Украины. Та-ак… Москалям продался, собака? Вместе с ними шпионил?

Сашка гордо поднял подбородок:

— Я не шпионил. Я журналист! Выполнял редакционное задание на своей территории!

— Тут всё — территория Украины! — рявкнул «сотник». — Временная оккупация части Украины бандитско-москальскими войсками ничего не меняет. И не отменяет её международно-признанных границ! И статуса!

Ишь ты, да он, кажется, интеллигент! Вон как грамотно выражается…

А «сотник» уже вошёл в раж. Он велел обыскать Сашку на предмет журналистского удостоверения и аккредитации.

Вместо второй нашли только заверенную штампиком комендатуры карточку-пропуск на время комендантского часа. А от первого документа командир бандитов пришёл в ещё более неистовую ярость. Даже, кажется не поддельную, настоящую.

Это была редакционная карточка с надписью «аккредитационное удостоверение прессы» и за подписью руководителя пресс-службы главы правительства ЛНР. Но с печатью почему-то «Штаба армии Юго-Востока».

— Да ты, падла, точно сепарский шпион! — заорал «сотник», потрясая документами. — Ваша пресса — это пропагандистская бомба под Украину! Это сурковская пропаганда! Это российско-бандитская армия её создала! И даже печати свои приложила! Да то, что ты в Луганске остался, когда его сепары с москалями захватили, — уже преступление! А ты ещё на них и работаешь!

— Самый борзый из них, — поддакнул один из похитителей, тот самый, что «пометил» Сашку ударом автомата. — Орал на нас, обзывался…

Корзун ещё выше поднял голову и усмехнулся презрительно. Чёрт, он пронзительно стал похож на молодогвардейца, какими их изображали в том старом фильме! Со связанными сзади руками, избитый, в крови, но не сломленный, с гордо поднятым подбородком.

Хотя всё же и боялся Сашка — опытный Александр это чувствовал, — но держался абсолютно мужественно.

— В Луганске всем такие дают, — решил он выручить коллегу. — У них других печатей просто нет, потому что армия только свои печати у корреспондентов признаёт. У меня такая же аккредитация…

— А ты кто такой? — взвился «айдаровец». — Тоже шпион сепарский?

— Нет, — спокойно пожал плечами Александр. Вот теперь было ощущение, что смерть близка и реальна. Но промолчать, не попытавшись защитить Корзуна, он не мог. — Я корреспондент РИА…

И поймал очень внимательный, даже какой-то облегчённый взгляд «сотника»…

Не помогло его вмешательство Сашке Корзуну, не спас он этого талантливого, старательного, доброго парня. По команде «сотника» того отвели в сторону и приказали петь украинский гимн. Глумливо добавив: «Перед смертью».

Сашка отказался. Сплюнул кровь под ноги окружившим укропам: «С хера бы? После того, что вы у нас натворили? Да у нас все теперь ненавидят этот ваш гимн и вашу тряпку сине-жёлтую…».

Его начали бить, приговаривая: «Ты же украинец, сука… Украинец, бля…». Сашка только матерился и выкрикивал: «Нацисты! Шваль вы фашистская, а не украинцы!»…

Когда Сашку поставили, наконец, на ноги, стало ясно, что сейчас произойдёт.

Корзун — видно было — сам это тоже понимал.

Но сплюнул на размочаленный снег кровавую слюну, усмехнулся и прохрипел — с физически ощущаемым презрением: