Андрогин. Новая эра (СИ) - Эм Джексон - Страница 44

Арест

Совы – это не то, чем они кажутся.

Сериал «Твин Пикс»

Эрик все понял. Его подставили. Те, кого он создал своими руками. Они бы все так и жили, ни о чем не думая и не подозревая, если бы он, Эрик, не появился в их жизни. Они бы никогда и не догадались без него сделать то грандиозное, что они успели за последнее время. А теперь они выкинули его за ненадобностью.

Даже не снимая наручники, в кабинете, куда притащили Эрика, к нему обратился представитель тех, кто его забрал.

– Документов нет. Ничего нет. Ты что, думаешь, ты такой один фанатик, который метит на место Эрика Андрогина?

– Прошу вас, позвоните Алексу, он мой менеджер. Я помню телефон наизусть. Да я знаю название своей гостиницы, мой номер. Давайте поедем туда. Там все мои документы.

– И где же твой ключ от номера? – уставился на него полицейский.

– Где-где, в гримерке! Я же готовился выйти к народу.

Полицейские расхохотались, тыкая пальцами в Эрика и покачиваясь на стульях, хватаясь за животы.

– Вот умора. Ты смотри, запомни, Пьер, перед намисидит настоящий Эрик. Эрик-андрогин!

– Посмотрите в базах данных, проверьте. Найдите в базе! Там мое фото. Мы же в двадцать первом веке.

– Так, все, увести его в камеру.

– За что? А за что в камеру?

– За хулиганство, уважаемый.

Не успел Эрик зайти в камеру, как дверь ее открылась, и в нее вошел представительного вида мужчина.

– Доброй ночи, Эрик.

У нашего героя округлились глаза: значит, здесь кто-то все-таки знает, что он – это он. К чему тогда был весь этот фарс?

Он приподнялся на руках на кровати, с намерением встать, но хорошо одетый мужчина рукой показал ему продолжать сидеть.

– Не надо лишних движений, Эрик. Я просто пришел сказать вам, что вы не выйдете отсюда никогда. Гнусный агитатор! Сектант!

– Это Энди вас подкупил, да? – кинул ему Эрик.

– Да нет, наоборот, мистер Энди с радостью согласился с нами сотрудничать. Так сказать, и нам спокойнее, и ему выгоднее.

Эрик скривил рот. Да, хитро все обставили.

– На днях вас депортируют на родину. И там вы проведете остаток своих дней в тюрьме. Знаете, что вы совершили, мистер Эрик?

Он ничего не ответил, только уткнулся взглядом в этого в костюме, пронизывая его ненавистью.

– Вы педофил, Эрик! Педофил. И не стыдно вам?

Он молча опустил голову в руки. Все было подстроено. И выхода из этой ситуации он пока не видел никакого. Человек в костюме не унимался и продолжал:

– Вы представляете, что с вами сделают в тюрьме на родине? – усмехнулся он и крикнул охране, чтобы его выпустили.

Уже стоя в дверях, он добавил:

– Подумайте об этом в ближайшее время.

Тюремная дверь захлопнулась. Эрик остался в кромешной пустоте и тишине. В голове все еще пульсировало после выступления Энди. Этот танец, и эти зомби в зале все еще были перед его глазами.

– Боже, что же теперь будет? – ужаснулся он.

Что же он натворил? Ведь он сам дал в руки этим идиотам бомбу замедленного действия.

«А вдруг они используют все это в неправильных целях? А они используют», – ответил он сам себе.

Затем махнул рукой: «Будь, что будет. Нет смысла убиваться», – и он откинулся на кровать.

Эрику не было обидно. Он давно разочаровался в людях, но почему-то всех членов своей команды изначально считал если не святыми, то избранными.

Теперь же, когда Эрик оказался в тюрьме, первой его мыслью почему-то была: где Жанна?

Эту женщину он видел раз в своей жизни. И забыл о ней на следующее же утро. Так чего же сейчас именно она закралась в его разум?

Он так долго был вдали от нее. Во всех дорогах он ни разу не вспомнил о не, но почему-то именно здесь, этом сыром холодном помещении, она оказалась первым и единственным человеком, о котором он вспомнил, и кого был бы рад сейчас увидеть.

Он даже не представлял, насколько она сейчас изменилась. Эрик бы даже ее не узнал: настолько она исхудала и потеряла былую красоту. И это ведь только если говорить о внешней оболочке. Более всего его бы поразило место, где она коротала последний год.

Время текло для Жанны так медленно, как капли, падающие в ведро. Каждая капля – это была минута, час, день, ударяющие по нервам и все оттягивающие время решения.

Она понимала, что только теряет его здесь. Но ничего менять она не хотела. Она все еще не могла отойти от смерти Оксаны. Ее скорби, казалось, не было конца. Но более всего не могла она отпустить эту ситуацию по той причине, что винила себя в смерти знакомой. Кто дал право ей, какой-то Жанне, влезть в жизнь другого человека? Лезть туда своими грязными ручонками и пытаться наводить порядки? Почему-то она сама пряталась в этом заведении от мира. Так почему же не могла просто воспринять Оксану такой, какой она была. Может быть, тогда бы все получилось совсем по-другому. Может, той и не нужна была помощь? И она сделала еще хуже.

В день, когда схватили Эрика, она находилась на приеме в кабинете своего врача. Он только вернулся из отпуска, и они увиделись после его непродолжительного, но все же, отсутствия.

– Как ваши дела, Жанна? – поинтересовался он у нее с каким-то расстроенным видом, пронизывая ее взглядом.

Такое его поведение показалось ей странным. Обычно он держался крайне нагло и грубовато. Сейчас же создавалось такое впечатление, что он жалеет ее за что-то.

– Что вы так на меня смотрите? Что-то случилось? – напряженно выпалила она.

– Я озадачен. Конечно же, я может быть, и не имею права говорить, но я с детства не имел привычки скрывать своих чувств, и у меня абсолютно не получалось врать, – развел руками доктор, – в который раз хочу напомнить вам, что считаю вас совершенно вменяемой и здоровой. И не вижу смысла продолжать вашу госпитализацию. От жизни и себя не убежишь. Вы не пациент этой клиники. И ваше пребывание в ней, мягко сказать, никому не пошло на пользу. Вы убиваете людей, Жанна, даже сами не желая этого, – сказал он, как отрезал и уставился на нее.

– Что вы имеете в виду? – округлила глаза Жанна. У нее упало сердце. Возможно, плохое предчувствие ее не обмануло, и что-то там за стенами этого ее нынешнего дома, произошло.

– Ваша мать. Она мертва. Скончалась в больнице, где пребывала все последнее время. Она больше не хотела жить, как сказал ваш отчим, Виктор. Я разговаривал с ним сегодня по приезду.

– Мама? – тихо произнесла Жанна, ее губы дрожали. – Это значит, что я больше никогда ее не увижу? – сглатывая слезы, спросила она.

Доктор молча кивнул.

Как картинки из старого фильма пролетели перед Жанной ее детские воспоминания о жизни с матерью. Как же они были счастливы! Еще до того момента, как в их жизни появился ее отчим.

– Вы, наверное, прокляты, Жанна. Все, к чему вы прикасаетесь, превращается в прах, – выпалил он. Встал с кресла и подошел к окну. Затем, не выдержав, выхватил сигарету и закурил в предварительно открытое окно.

– Она не смогла пережить такого горя, – продолжил врач. – Понимаете? Вы ее единственная дочь, насколько я знаю. И она так и не отошла от этого удара. То, что случилось с вами, повлияло на нее. Виктор оплатил ваше лечение на год вперед и уехал. Куда – не знаю.

– А бабушка? – внезапно нарушила повисшую тишину Жанна.

– Бабушка? – удивился доктор

– Ну да, моя бабушка. Что с ней? Как она?

– Простите. О ее судьбе я ничего не знаю. Но я поинтересуюсь для вас, обязательно, – сказал он, выпуская дым.

– А знаете что, я не буду винить себя в смерти матери, – вставая со стула и подходя к нему, сказала Жанна, – это был ее выбор. Или ее судьба, не знаю. И если я до сих пор считаю себя виноватой в смерти Оксаны, то насчет мамы, почему-то мне кажется, что так даже лучше. Ой, – сама ужаснулась своим словам Жанна.